Сегодня переписывался с другом из Финляндии. Он финн, настоящий, а не эмигрантский, поэтому его мнение о России может быть ценнее, чем сто программ Соловьева, рассказывающего о врагах вокруг и о нем пушистом.
Тойво написал просто так, увидев одну из опубликованных фотографий. Спросил как живем, потому что не верит ни российским, ни финским СМИ и хочет пообщаться с тем, кого лично знает. Так ли все плохо в России, как там говорят и такими ли русские стали злыми на весь окружающий их мир.
В общем, оба посмеялись. Он над своими пропаганд*нами, я над своими.
По словам Тойво в Финляндии очень много агрессивно настроенных против России людей, ставших жертвами пропаганды, к коим он себя не относит, но в то же время достаточно не "заразившихся" (его термин) людей, все еще продолжающих верить, что мир с Россией возможен и когда-то случится. Что армия готовится к возможной войне, но никто из носящих погоны ее не хочет. Я, в свою очередь, рассказал ему, что в России абсолютно зеркальная картина с теми, кто уверовал в телевизор и теми, кто не верит никому.
Сошлись на том, что хорошие времена, когда из России люди ездили в Лаппеэнранту за продуктами, на рыбалку или на горнолыжные курорты закончились очень быстро, едва мы все начали привыкать к хорошему. Приграничная Финляндия потеряла большую долю своих доходов, которые никто ничем не компенсирует. Кому еще нужна эта Лаппеэнранта, кроме россиян, по сути?! Это как Боржоми, умершие как курорт с закрытием Российско-Грузинской границы в прошлом. Так и будет прозябать тихим студенческим городком с умершими супермаркетами всех мастей.
Естественно, Россия тоже что-то потеряла, но больше в плане путешествий и отдыха, чем экономически. В данном конкретном случае. Естественно, финны не могли поступить иначе из-за страхов и политического давления.
Выходит, что сами себе на хвост наступили...
На этом и попрощались. Тойво пошел в бар в своем Хельсинки, я в Москве. Сожалели мы лишь о том, что теперь не так просто встретиться, чтобы сходить в бар вместе, опорожнить бутылочку Минту и обсудить дела насущные не в этом сраном интернете, а в реальной жизни.
То ли еще будет, подумали мы оба, но по-привычке все еще надеялись, что мир не скатится окончательно в помойную яму.