Когда в США отменили расовую сегрегацию, Донйеле Луна было всего 19 лет. И несмотря на то, что чернокожие стали обладать всеми теми же правами, что и белые, бытовое неравенство оставалось еще долго, возможно даже до сих пор не изжито.
Настоящее имя Донйелы — Пегги Энн Фриман. Ее родители были родом с рабовладельческого Юга Америки, но они переселились на Север в рамках Великой миграции. Эта кампания способствовала перетоку рабочей силы в индустриальные районы страны. Фриманы осели в Детройте, автомобильной столице Соединенных Штатов.
Отец Донйелы работал на заводах Форда, и это позволило семье иметь достаток, сопоставимый со средним классом. Мать работала регистратором, она была мулаткой, наполовину немкой, но до отмены расовой сегрегации ее права приравнивались с другому чернокожему населению. В семье было три дочери, все они получили образование в местной и довольно престижной школе. Родители мечтали, чтобы Пегги стала медсестрой, но она грезила театром и после школы отправилась в местную студию.
Впрочем, жизнь в семье была непростой. Отец пил и иногда рукоприкладствовал. Они несколько раз разводились с матерью. Судя по всему скандалы не прошли даром. В какой-то из сложных моментов девочка придумала себе новое имя Донйела и даже сочиняла, что она иностранка, разговаривая со всеми с выдуманным акцентом.
Это выглядело очень странно. За ее спиной все посмеивались. Кроме того, никто не считал ее красавицей. Тем более, что в массовой культуре стандарт красоты тогда был — белая девушка с голубыми глазами. Донйела была настоящим гадким утенком: темнокожая, долговязая никто ровным счетом не подозревал, что скоро она станет одной из первых красавиц в модной индустрии.
«Я был на фотосессии в Детройте, фотографируя автомобили Ford. Меня поразила эта красивая девушка ростом почти 180 сантиметров. Ей было – около 14 лет, она была одета в в католическую форму (из школы неподалеку). Она остановилась, чтобы посмотреть, что происходит. И рассказал ей о том, что фотографию известных моделей, и пригласил в свою студию, если она окажется в Нью-Йорке.
Дэвид Маккейб
В Нью-Йорк Донйела приехала в 1965, когда уже отменили закон о расовой сегрегации, но мир глянцевой моды еще был не готов печатать фотографии чернокожей модели.
Вскоре она действительно появилась на обложке журнала Harper's Bazaar, но это была рисованная иллюстрация, и расовая принадлежность модели была заретуширована.
И только влиятельный фотограф Ричард Аведон смог получить карт-бланш и опубликовать фотосессию Донйелы в следующих выпусках журнала.
Это было настолько смело, что часть рекламодателей из южных штатов (традиционно рабовладельческих) сняли свою рекламу, читатели стали отменять свою подписку на журнал в знак протеста. Редактор получила выговор от владельца и издателя Уильяма Рэндольфа Херста-младшего.
В южных штатах шла борьба за избирательные права чернокожего населения, которая ознаменовались маршами протеста и насилием в отношении общественных активистов. Поэтому появление черной модели было социальным вызовом и революцией в моде.
Еще более значимым стало появление Донйелы на обложке самого популярного модного журнала мира Vogue. Правда, произойдет это уже в Европе. Но тоже станет знаковым событием для всего мира моды, влияние которого на массовую культуру огромно.
В Европе Донйела чувствовала себя куда более равной, чем в Америке, где несмотря на отмену сегрегации, чернокожие еще долго считались людьми "второго" сорта. Конец 60-х она провела там, участвовала в показах, снималась для глянцевых журналов, но по-настоящему грезила о кино. И у нее было несколько ролей, в том числе у Федерико Феллини.
И даже когда она возвращалась в Америку, к примеру, с коллекциями Пако Раббана, который выбирал только чернокожих моделей, то американцы встречали эти показы весьма прохладно, а то и как говорится, "плевали в спину".
В интервью The New York Times она признавалась, что в Америке ей многие говорили добрые подбадривающие слова, но за глаза готовы были всадить нож в спину из-за того, что она чернокожая и не ровня им.
А кроме того, ей было очень приятно осознавать, что она красивая, а не уродка, как уверяли ее в подростковом возрасте.
Впрочем, во взрослом возрасте ее чудаковатость никуда не ушла. Но теперь она выражалась в необычной подиумной походке или фантазий по поводу кино. Она придумывала сюжеты, правда снять их не удалось.
«Ее тело движется, как пантера, ее руки, крылья экзотической птицы, длинная шея напоминает черного лебедя-трубы. ... Аудитория отвечает потрясающими аплодисментами - скорее за игру модели. чем дизайнерская одежда. Это рождение новой эры моды – эпохи зрелищных шоу, которые могут соперничать с любыми шоу на Бродвее».
Билл Каннингем, модный фотограф
Впрочем, несмотря на международный успех, хорошие гонорары, жизнь ее не была безоблачной, в тот момент, когда она появилась на первой своей обложке, в семье случилась трагедия: во время ссоры мать застрелила отца. И несмотря на то, что это было признано несчастным случаем, на похороны Донйела не приехала.
К концу 70-х годов ее карьера пошла на спад. Она вышла замуж. Ее супругом стал итальянский фотограф Луиджи Каццанига, она родила дочь. Но когда малышке было всего полтора года Донйела умерла от передозировки героина. Известно, что она употребляла наркотики. Это было время 60-х. Даже в интервью The New York Times об этом писали довольно свободно.
Донйела Луна стала первой чернокожей супермоделью мира. Сейчас это кажется обыденным, но не тогда. Известно, что среди редакторов модных журналов было стойкое убеждение, что обложки с черными моделями продаются хуже, и тем не менее многие шли на этот шаг открывая дорогу моделям с иным цветом кожи.
Сегодня множество чернокожих супермоделей: Наоми Кемпбел, Тайра Бенкс, Иман и другие. Но тропинку в модную индустрию проложила именно Донйела Луна. Удивительно, что ее имя было забыто.
