Друзья!
Одиночество. Оно самое. Искреннее и неподдельное. Едва ли не в каждом из нас притаившееся. Если только хоть на мгновение взять на себя труд остановиться и задуматься по-настоящему, глубоко и навзрыд. Отрефлексировать.
Но, некогда. Бежим. Спешим. Нужно обязательно успеть! Куда? Везде! Иначе успеет кто-то другой. Только не ты.
И если тебе, вдруг, кажется, что твоя жизнь необычна и уникальна, что все, с тобой происходящее, важно и экстраординарно, то ничего подобного на самом деле и в помине нет. Достаточно просто оглядеться по сторонам. Иногда хватает для этого и вообще какой-то форменной безделицы, пустяка. Когда, например, приводишь в порядок бумаги в кабинете, наткнувшись случайно при этом на горку запыленных, еще от родителей оставшихся старых писем, записок, трогательных, твоей же детской рукой десятки лет назад неловко и нескладно рифмованных первых твоих поздравительных виршей маме с 8 марта. Грамот и наградных листов. И даже, очень может быть, пожелтевших газетных вырезок с какими-нибудь особенно "выдающимися" твоими личными достижениями, персональными студенческой поры стипендиями и интервью или очерками о какого-нибудь парусника плавании, где промеж десятка других прочих мелькнет и твое, совершенно почти сейчас неузнаваемое, молодое и наивное, едва ли не абсолютно чужое и незнакомое лицо. Лицо, которое впервые, наверное, четко и однозначно ответит тебе на давно мучавший вопрос, зачем же нужно менять паспорт со сменой в нем по достижению определенного возраста фотографии? Почему нельзя ограничиться просто заменой фото? Теперь-то ты сам явно видишь, что не в одной только фотографии здесь дело. Просто ты сам в 45 и в 20 - это совершенно разные люди. Абсолютно. Пускай и странным образом носящие одни и те же имя-фамилию и даже, возможно, так и не поменявшие прическу и привычку нервничая грызть некрасиво ногти и практически не пользоваться носовым платком.
А еще обнаружишь ты там, стыдливо краснея, студенческие письма своего отца маме, из которых узнаешь, что, какой ужас, у твоего папы в жизни было все едва ли не ровно то же самое, что и ты пережил не так уж давно, а то, может, переживаешь еще прямо сейчас. Что и он любил, не спал ночами, сгорал от волнений и переживаний, мечтая трогательно о будущем и искренне надеясь на лучшее. Торопился скорее к той своей, единственной и навсегда, без которой уже не мыслил даже жизни. К той, с которой, десятки лет спустя, уже на твоей памяти из общего у них двоих остались разве что периодические из-за пустяка вспыхивающие на ровном месте иссушающие, доводящие до исступления и изнеможения ссоры или, того хуже, одни пустота и равнодушие, удивленно и не веряще даже пытающиеся отчаянно понять, как так вышло и получилось. С ними. С теми, кто жить друг без друга не мог. Не мог надышаться и насмотреться. С теми, для кого каждое, самое легкое и невесомое касание рук уже было за счастье и невозможную награду.
А теперь ничего этого нет. Все ушло без следа и без смысла. Будто никогда и не было. И осталась одна настоящая реальность, одна пустота - твое одиночество. То, с чем человек приходит в этот мир и то, с чем единственным, как бы ни старался он и ни пыжился, он и уйдет, даже будучи окруженным тысячами, вполне возможно, искренне горюющих людей, с готовностью несущих ему хоть миллион тех самых странно не нужных сейчас воды стаканов:
- Сынок, женись!
- Родители, не нужно!
- Сынок, давно пора!
- Да не хочу!
- Ну погляди на нас: живем мы дружно,
Душою в душу, даже чересчур!..
Состаришься! А в старости болезни –
Вот заболеешь, будешь помирать…
И вот представь, сыночек, как чудесно,
Чтоб кто-то был - стакан воды подать!
…
Женился сын. Промаялся полвека.
Попалась очень склочная жена:
Все бездорожье брачного пробега
Прошел он в состояньи полусна.
И вот лежит, ослабший, на кровати,
И думает над бренным бытием,
И молится о Божьей благодати…
А пить-то и не хочется совсем!
Берегите себя!
С искренним уважением,
Я
P.S. "Мне моя свобода стала как тюрьма":
