Александр Вырвич поделился историей: «Стрельба, в основном, – дело военных, чуть-чуть – спортсменов и немного – охотников. Своё знакомство с ней Сергей начал в начальные школьные годы с охотничьей составляющей, так как его отец был охотником-любителем.
Сергея с собой на охоту он не брал, мол, не детское это дело, а сам в охотничий сезон регулярно по воскресеньям уходил рано утром из дома, возвращаясь вечером, и почти всегда что-нибудь приносил: редко каких-то куропаток или уток, а чаще всего – зайцев, о чём свидетельствовали заячьи шкурки, висящие в кладовке.
Ни в какие тёплые вещи, типа шапок, рукавиц или меховых безрукавок они так и не превращались, продолжая занимать угол кладовки, а вот вкус котлет из зайчатины Сергей запомнил, наверное, на всю жизнь. Это было основное блюдо, которое мама готовила из охотничьих трофеев.
Единственное, что Сергею позволялось, это наблюдать, как отец готовится к охоте. Это были почти магические действия, которые состояли не в выборе сапог или куртки, в которых отцу предстояло идти на охоту. Главным делом была подготовка боеприпасов для охотничьего ружья, потому что в магазине готовые патроны не продавались, их охотники изготавливали сами.
Отец из города привозил порох, дробь, пистоны, пыжи и картонные гильзы – вот из этого всего он и готовил боеприпасы. Из специальных приспособлений у него были также: аптечные весы для того, чтобы отмерять порции пороха и дроби для каждого патрона; короткая палка с набалдашником для вставления пыжей в гильзы; металлическое устройство, похожее на давилку чеснока, с помощью которого отец вставлял и зажимал в донце гильзы пистоны, и штуковина с вращающейся рукояткой, куда отец вставлял почти готовые патроны, чтобы выровнять и закруглить края каждой гильзы.
Последнюю операцию, насколько Сергей помнил, отец называл «вальцеванием». Да, чтобы влага не попадала внутрь готового патрона, отец на заключительной стадии подготовки капал в гильзу воск из горящей свечи.
Кстати, Сергей, когда вырос, охотником так и не стал, охоту не полюбил, потому что так и не понял, в чём смысл брожения по полям и лесам и убийства ни в чём не повинных лесных обитателей.
Что касается спортивной стрельбы, то с ней Сергей соприкоснулся уже в старших классах. Но первый блин оказался комом. Первая стрельба из мелкокалиберной винтовки в тире показала, что стрелять метко – это не совсем просто. Сергей ни одного очка не выбил. Мушку видел, мишень видел, нажимал на спусковой крючок плавно… В результате – никуда не попал.
Когда к решению этой проблемы подключился отец, то оказалось, что Сергей целится неправильно… не тем глазом. А правый глаз, которым надо целится при закрытом левом, самостоятельно не открывается. По совету отца Сергей начал тренировать этот глаз.
Он ежедневно по два раза в день, утром и вечером, занимался открыванием и закрыванием своих глаз, чтобы «научить» правый глаз открываться, а левый закрываться, независимо друг от друга.
Сначала левый глаз такие, простые, на первый взгляд, свои функции выполнял только с помощью пальцев, через неделю он уже самостоятельно начал чуть-чуть приоткрываться, а через две недели Сергей продемонстрировал отцу, что проблема с неправильным прицеливанием разрешена.
Через месяц в школе опять организовали стрельбу для восьмиклассников, и Сергей спокойно выбил 26 очков, попав в «десятку», «девятку» и «семёрку». Это было второе место, так как его одноклассник Лёнька Гнатюк выбил 27 очков, три раза попав в «девятку».
А вот с боевой стрельбой Сергей познакомился раньше не только своих сверстников, но и всех парней, которым рано было ещё призываться в армию. Через неделю, после того, как ему исполнилось 15 лет, ему вручили настоящий автомат Калашникова, вывезли на настоящее войсковое стрельбище, где выдали три боевых патрона для выполнения начального упражнения по стрельбе.
Всё это происходило на первом курсе Суворовского военного училища, куда Сергей поступил с чистой совестью, так как он научился правильно прицеливаться и мог в дальнейшем связать свою жизнь с армией. Это упражнение из автомата суворовец Александров выполнил на оценку «отлично».
Но на всякий случай, чтобы закрепить свои навыки в стрельбе, Сергей тут же записался в спортивную секцию по стрельбе из пистолета. Тренером был майор Глухенький Александр Климентьевич, мастер спорта по стрельбе, член сборной команды Вооружённых сил, заслуженный тренер по стрельбе, участник парада Победы в июне 1945 года, а по совместительству офицер-воспитатель Калининского суворовского военного училища.
Стрелковый пятидесятиметровый тир располагался рядом с училищем на спортивном городке и позволял стрелять из пистолета, как на дистанции двадцать пять метров, так и на все пятьдесят. На тренировках они изучили спортивные пистолеты, стреляющие малокалиберными патронами: пистолет Марголина – для стрельбы на 25 метров и матчевый пистолет – для стрельбы на 50 метров.
И если пистолет Марголина был удобным и, вообще, похожим на «нормальные» пистолеты, которыми стреляли почти все киногерои, то матчевый – это было что-то с чем-то. Он абсолютно не был похож на другие пистолеты, так как он, в общем, не был похож ни на какое оружие.
Это было странное стреляющее устройство, у которого на месте рукоятки находился огромный набалдашник с узкой щелью посередине, куда и надо было протискивать кисть руки. То есть, выражение «взять пистолет в руки» в данном случае не подходило, так как это сам пистолет брал внутрь себя кисть руки и, обхватив её со всех сторон, просто повисал на ней. И когда стрелок поднимал руку, то вместе с ней поднимался и пистолет.
Был ещё один «прикол», отличающий этот пистолет от других. Он заключался в том, что выстрел раздавался при усилии на спусковой крючок равном двум граммам. На спусковой крючок не надо было нажимать.
Просто, как только мозг давал команду «Огонь!», и палец чуть-чуть вздрагивал, – случался выстрел. Так было задумано конструкторами из-за большой для пистолета дальности стрельбы, когда любое усилие, действующее на пистолет, так смещало ствол и, соответственно, полёт пули, что попасть в мишень было не просто трудно, а ужасно трудно.
Через год регулярных занятий, когда результаты стали приближаться к разрядным нормативам, Сергея и его одноклассника Виктора, тренер вывез на областные соревнования по стрельбе. Стреляли сначала упражнение на 50 метров, а затем – на 25.
Сергей отметил для себя, что обстановка, а точнее, состояние у стреляющего человека на соревнованиях совсем не такое, как на тренировках. Оказалось, что стрельба – это не столько борьба с соперниками, погодными условиями, освещением и мушкой, сколько – борьба с самим собой.
Довольно сильное нервное напряжение сковывало мышцы, вызывало абсолютно ненужную дрожь в руках, от которой мушка буквально металась в прорези прицельной планки. Тренер сказал, что такое состояние называется «мандраж» и надо заставить себя успокоиться. Надо думать, только о ровной мушке и стрелять, как на тренировках.
После пристрелочных выстрелов, результаты которых были просто ужасными, Сергей попытался успокоиться, так как отступать было некуда, и это ему почти удалось. Неожиданно для тренера, впрочем, как и для самого Сергея, он, хотя и показал довольно посредственный результат, но из матчевого пистолета обстрелял всех участников и занял первое место, став, таким образом, ни много, ни мало, а чемпионом Калининской области по стрельбе.
А вот в упражнении при стрельбе на 25 метров чемпионом стала какая-то девушка, обстреляв на очко Виктора и на три очка Сергея.
По результатам соревнований всем призёрам выдали соответствующие значки, похожие на маленькие медали: Виктору – один значок с надписью «2-е место», а Сергею – два значка с соответствующими надписями за первое и третье места.
На тренировках в училищном тире они отрабатывали ещё одно интересное упражнение на дальности 25 метров. Это была скоростная стрельба на время, когда по пяти появляющимся мишеням необходимо было выстрелить серию из пяти патронов вначале за 8 секунд, затем – за 6, а в конце – за 4 секунды. Пять выстрелов за 4 секунды по пяти разным мишеням! Называлась такая стрельба «олимпийка», наверное, потому что это упражнение было включено в программу Олимпийских игр.
На одной из тренировок майор Глухенький рассказал своим подопечным историю, случившуюся именно на Олимпиаде с одним из советских стрелков, претендовавшим на медаль. Случилось это как раз при выполнении упражнения по скоростной стрельбе.
Всё шло хорошо, наш парень попал в финал и спокойно зарабатывал себе призовые очки, практически обеспечив себе одну из олимпийских медалей. Осталось отстрелять последнюю, самую трудную четырёхсекундную серию, и – медаль в кармане, то есть на груди у спортсмена и в «копилке» сборной команды СССР.
Наш стрелок вышел на линию открытия огня, изготовился, и, как только показались мишени, спокойно, методично, как на тренировке, отстрелял серию, точно уложившись в положенные четыре секунды. Осталось дождаться результата, и можно праздновать.
А результат определялся следующим образом. Спортсменов к мишеням не допускали. После каждой серии туда выходили судьи, которые проходя вдоль мишеней, останавливались у каждой, поворачивались лицом к стрелявшим и, показывая указкой место попадания, громко объявляли очки.
После этого каждое отверстие заклеивалось специальными круглыми бумажками. И спортсмен следующую серию стрелял по этим же мишеням. Осталось добавить немаловажное обстоятельство, что стрельба проводилась не в закрытом тире, а на открытом стрельбище.
И вот судья подошёл к мишеням, по которым отстрелял советский спортсмен, и начал объявлять результат: «Десять, девять, десять… ноль, девять!»
Спортсмен, тренеры, руководители советской делегации – в шоке! Как ноль? Это означает, что из результата выпадает десять или девять очков, а, значит, ни о какой медали уже речи нет. В лучшем случае, пятое или шестое место.
Тренер смотрит на спортсмена, мол, что случилось? Спортсмен показывает ему жестами, как может, что такого быть не должно, он не сорвал выстрел и уверен, что пуля попала в мишень. Пусть не в «десятку» или «девятку», но, в крайнем случае, «восемь», даже, на самый худой конец, «семь» должно быть обязательно.
Наши руководители тут же делают официальное заявление и просят разрешить осмотреть мишень одному из членов советской делегации. Судьи разрешают это сделать.
И вот наш человек подходит к мишени, тщательно её осматривает, но отверстия от пули, какого-либо следа от неё не находит. Вблизи хорошо видны наклейки на отверстия от предыдущих выстрелов. Их было больше в районе «десятки», меньше в районе «девятки». А свежего следа нет. Видно, действительно, сплоховал наш стрелок, не смог совладать с нервами в предвкушении получения медали, или наоборот, расслабился.
Согласившись в душе с потерей такой близкой и реальной олимпийской медали, проверяющий выпрямился и, уже отворачиваясь от мишени, бросил на неё грустный прощальный взгляд.
И вдруг он, почувствовав, что откуда-то потянуло сквозным ветерком, увидел, как одна из наклеек в районе «десятки» под воздействием этого ветерка приподняла один, плохо приклеенный край, а под ним взгляду открылись… два отверстия.
Видно, в тот самый момент, когда к мишени подлетала пуля, такой же ветерок и приподнял край наклейки, куда пуля и юркнула. Все говорят, мол, пуля-дура, а она, решив, что вдвоём-то веселей, примостилась рядом с подругой. Ветерок затих, и наклейка закрыла двух соседок от назойливых глаз.
Немедленно сюда был вызван главный судья соревнования, который констатировал, что результат надо пересчитать, так как в этой мишени предпоследний выстрел попал в «десятку». Ну а олимпийская медаль, соответственно, попала в руки стрелку из Советского Союза.
Кстати, возможно, что именно после этого случая на официальных соревнованиях по стрельбе, чемпионатах мира или Олимпийских играх, отверстия от пуль перестали заклеивать, а после каждой серии выстрелов просто стали менять мишени на новые.
После того, как тренер рассказал об этом случае своим подопечным, Сергей сказал ему:
– Александр Климентьевич, я никак не мог понять, почему девиз Олимпийских игр: «Быстрее, выше, сильнее!» не касается стрельбы, так как в нём ничего не говорится о меткости. Теперь понял. Призыв «быстрее» касается именно скоростной стрельбы, когда каждую новую серию надо стрелять быстрее предыдущей.
К сожалению, соревнований, где бы стреляли «олимпийку», было мало. Сергей так ни разу в таких соревнованиях не поучаствовал, как больше и не стрелял из матчевого пистолета. В Ленинграде, так тогда назывался сегодняшний Санкт-Петербург, состоялась Спартакиада суворовских училищ, но так как стрельбы на 50 метров там не было, то туда поехал только один Виктор, потому что в ходе всяких «прикидок» и контрольных стрельб на 25-ти метровой дистанции он на два-три очка почти всегда обходил Сергея. Но вернулся Виктор со Спартакиады без медалей.
Однажды зимой на последнем курсе суворовского училища, когда они собирались на тренировку, тренер, передав им ключи от тира и пистолеты, предупредил, что он немного задержится, поэтому тренировку они должны начинать без него. Сергей и Виктор уже готовились стрелять, когда услышали смех за стенами тира.
Выглянув, они увидели двух девчонок с лыжами в руках, которые то ли сбежали с урока физкультуры, то ли возвращались после уроков домой. Недолго думая парни пригласили девчонок в тир, пообещав, дать пострелять.
Пока Сергей объяснял одной из девчонок, как надо стрелять, Виктор зарядил свой пистолет и передал его второй девчонке.
– А как надо стрелять? – спросила она у Виктора, поворачиваясь к нему всем телом, включая и руку с заряженным пистолетом. Она ещё не закончила свой вопрос, когда раздался выстрел. Её палец, пока она поворачивалась, оказывается, нажимал на спусковой крючок.
Сергей в два прыжка оказался между Виктором и его обучаемой, забрал у неё пистолет и посмотрел на побледневшего Виктора, который, в свою очередь, смотрел на след от пули на столбе в десяти сантиметрах от себя.
– Девушки, уходим, тренер идёт, – быстро сказал Сергей, выпроваживая девчонок из тира.
– Так ты понял, почему я люблю мягкий спуск? – тихо спросил Сергея в наступившей тишине Виктор, пришедший в себя.
До Сергея дошло, что если бы в руках у этой девчонки был не пистолет Виктора с мягким спуском, а его пистолет, то выстрел, вероятней всего, раздался бы чуть позже, в аккурат тогда, когда она довернула бы руку с пистолетом до головы Виктора.
– Как бы то ни было, но ты смело можешь всю оставшуюся жизнь отмечать сегодняшнее число, как второй день твоего рождения, – ответил Сергей. – Отец меня учил, что даже незаряженное оружие нельзя направлять на человека. Будет нам наука!
С окончанием суворовского училища закончилась и стрельба из спортивных пистолетов, потому что в жизни курсанта Сергея Александрова появилась стрельба практически из всех видов стрелкового оружия: пистолета «ПМ», пистолета Стечкина, автомата, пулемёта, гранатомёта, вооружения БТР и БМП. Будущий офицер-мотострелок должен в совершенстве владеть всем, что стоит на вооружении мотострелковых войск.
А потом была служба в Центральной группе войск, где молодой офицер учил стрелять своих подчинённых солдат и сержантов. Учил он их хорошо, потому что уже через полтора года его назначили на должность командира роты.
А ещё через два года старшего лейтенанта Александрова неожиданно вызвали в штаб полка на совещание. Когда он в штабе поднимался по лестнице на второй этаж, где размещался кабинет командира полка, ему навстречу попалась группа офицеров со штаба дивизии, которая, видно, решив все вопросы, покидала это совещание.
Первым шёл начальник политотдела дивизии полковник Головашкин. Он остановился около Александрова, который, приложив руку к головному убору, пропускал офицеров вышестоящего штаба, пожал командиру роты руку и сказал:
– Поздравляю! Я уверен, что с этой почётной миссией ты справишься успешно!
– Так точно! – по-военному отреагировал Сергей, усилив уверенность полковника, хотя ничего хорошего слова начальника политотдела не сулили.
Вероятно, пришла очередь сдавать какую-нибудь очередную проверку. А дежурное подразделение в полку для таких проверок, конечно же, рота Александрова.
Но всё оказалось не совсем так, а, точнее, совсем не так, как придумал себе Сергей. Просто в рамках взаимодействия и боевого содружества стран Варшавского Договора решили, с целью повышения… усиления… и сплочения, а также воспитания в духе… произвести обмен подразделениями. Роте Александрова предстояло передислоцироваться на две недели в полк Чехословацкой народной армии, а роте военнослужащих чехов предстояло это же время провести в мотострелковом полку Советской армии.
Вопросы, появившиеся в голове у командира роты, тут же было оперативно решены. Так как в роте не было командира третьего взвода, офицера, его обязанности исполнял сержант, то на эту должность прикомандировали старшего лейтенанта Миронова из разведроты, а также нескольких солдат взамен больных и имевших различные освобождения по состоянию здоровья.
В числе прикомандированных был один солдат, умеющий показывать фокусы (а вдруг там какую-то культурную программу надо будет показать!), один – играющий на барабане (а вдруг там что-то надо будет сыграть), а ещё один – просто здоровый парень (а вдруг там будут соревнования с чехами, например, по перетягиванию каната!).
Зная о том, что боевая подготовка в командировке будет идти полным ходом, включая стрельбу и вождение, эту тройку Александров поставил в штат третьего взвода на должности стрелков-гранатомётчиков.
А ещё Сергей узнал, что с ними к чехам поедет и пропагандист майор Шинин Владимир Виленович. Он, по словам замполита полка, мешать Александрову не будет, вмешиваться в его решения по управлению ротой тоже не будет. Ему определены другие задачи, в основном связанные с урегулированием всех вопросов по информационному и партийно-политическому обеспечению данной командировки.
Время, отпущенное на подготовку к командировке, прошло быстро, впрочем, как и сам переезд и размещение в казарме стрелкового полка Чехословацкой народной армии.
С понедельника начались занятия. В первый час, запланированный как строевая подготовка, на плацу части был проведён совместный митинг, на котором командир роты старший лейтенант Александров познакомился с командованием чехословацкого полка.
Оказывается, полком управляли два капитана, получившие высшее военное образование в Москве: командир полка капитан Антушак – выпускник Военной академии имени Фрунзе и замполит полка капитан Матеик – выпускник Военно-политической академии имени Ленина. Остальные офицеры полка военное образование получили в Чехословакии.
Пока замполит с трибуны приветствовал дорогих гостей, командир полка успел Александрову рассказать историю, как в Москве около академии он зашёл в хлебный магазин и попросил у продавщицы «черствый» хлеб. А потом никак не мог понять, почему она вручила ему такой сухой и жёсткий батон, хотя он нормальным русским языком попросил у неё свежего хлеба.
Позже он всё-таки разобрался, что продавщица не виновата в том, что чешское слово, которое обозначает определение «свежий», по-чешски произносится: «черстви». Она же не знала чешский язык, как и Антушак не совсем ещё владел русским языком.
Прошло несколько дней, плотно заполненных подготовкой к занятиям, их проведением, да и привыканием к определённым особенностям службы, в том числе и к питанию военнослужащих пусть и дружественного, но иностранного государства.
После возвращения с занятий по вождению, где водители и офицеры водили чехословацкие бронетранспортёры «ОТ-64», к Александрову подошёл старшина роты старший прапорщик Гошев и доложил, что он познакомился и даже можно сказать, подружился с местным прапорщиком по имени Милош, который помог ему в разрешении некоторых хозяйственных проблем.
Милош периодически занимается, то есть, стреляет в тире на территории полка. И он предлагает офицерам из роты Александрова пострелять в тире. Но не просто пострелять, а провести соревнование по стрельбе из пистолета.
– От нас три человека, и от них три, – завершил свой доклад старшина.
– Геннадий Васильевич, даже допустив, что мы в нашем плотном графике найдём время для таких соревнований, где мы возьмём трёх человек, способных достойно отстрелять из пистолета? Олимпийский лозунг: «Главное не победа, а участие!» нам не подходит, потому что никто из чехов, в случае нашего проигрыша, не скажет, что какой-то Иванов или Петров проиграли. Они скажут, что русские проиграли чехам. Помнишь, что в городке бывает, когда наши с чехами играют в хоккей?
Старшина кивнул, потому что хорошо знал, какая напряжённая ситуация возникала во время проведения чемпионатов мира или Европы по хоккею, когда встречались сборные СССР и ЧССР. Прошлой зимой, когда на предварительном этапе советская команда проиграла чешской, то счёт игры «3:1» в пользу чехов был вывешен почти в каждом окне местных жителей, проживающих в домах около расположения их полка.
А когда в финале наши обыграли чехов и получили золотые медали, то победный счёт «4:2», написанный чёрной краской старшеклассниками нашей школы метровыми цифрами, появился на стеклянных стенах местного супермаркета. Магазин полдня не работал, пока его работники не отмыли эту надпись.
Но старшина не сдавался.
– Нам не надо искать трёх человек в команду, так как двое уже есть. Это я и вы! – и, видя, как брови командира роты поползли вверх, старшина быстро добавил.
– Как сказал Милош, одним из условий этих соревнований будет его и, соответственно, моё участие в командах. И без вас, понятное дело, мы стрелять не будем.
Сергей взялся за голову:
– Час от часу не легче! Ты когда и, главное, как последний раз стрелял из пистолета? А этот твой друг, как ты говоришь, каждый день в тире тренируется?
– Ну в мишень-то я попаду.
– В мишень да! Но результат будут по количеству очков определять, а не по количеству мишеней. И взводные наши командиры из пистолета стреляют не очень. А чехи, я думаю, не только из полка стрелков возьмут. Они же и в городе их поищут, если не по всей Чехословакии!
– Нет! – возразил Гошев, – Милош сказал, что только военные будут в команде.
– Так, будем решать проблемы по мере их поступления, – подытожил всё сказанное Сергей. – После обеда офицеры уезжают на экскурсию на авиационный завод. В роте остаёшься старшим ты. Главное, подготовка к завтрашней практической стрельбе на чешском войсковом стрельбище. Немедленно найди и вызови мне Мингазиева со второго взвода. А что касается предложения Милоша, то пока выждем паузу. Скажи ему, что мы как бы не против, но… ищем время, когда это можно будет сделать. А жизнь покажет, найдём мы такое время или нет. Последнюю фразу Милошу не передавай. Жду Мингазиева.
Буквально через несколько минут стрелок-гранатомётчик второго взвода рядовой Азамат Мингазиев, узбек по национальности, стоял перед командиром роты навытяжку…
(продолжение - https://dzen.ru/a/ZmXOPfqzcSZTi0RC)
