Тяжело, но просто куется доблесть на фронте, почти обыденно. Нет ничего такого, чтобы изменить "рабочий распорядок боя". Страх со стороны почти не виден. Видна ратная работа не на жизнь, а на смерть. Нет, здесь не кино, здесь люди просто работают, спокойно и уверенно, чтобы завтра в стране наступил новый день... погибают.
Переворачивая листы истории невольно ловишь себя на мысли, что история развивается по спирали.
Статья, опубликованная в газете КРАСНАЯ ЗВЕЗДА 16 мая 1942 г., суббота:
БРАТСКАЯ МОГИЛА
Древний Лесистый, озерный край. Туман ползет по весенним дорогам, цепляется за кустарник, стелется над коричнево-красными валунами. Покачиваются огромные сосны под ударами ветра с озера. Холмы, речки, лощины, снова холмы.
Один из холмов называется Лысой высотой. Он гол сверху, густо порос снизу кустарником—действительно, лысая голова, как бы окаймленная кольцом волос. Взбирается на вершину по крутым склонам.
На вершине развороченного холма, за белым березовым заборчиком, среди четырёх недавно посаженных молодых елок высится красный шестигранный обелиск. На деревянной доске, обращенной на запад, вырезаны две винтовки со окрещенными штыками. Под винтовками надпись:
«Здесь покоятся командиры и бойцы, оборонявшие высоту Лысую 2б апреля. Слава храбрым и непобедимы!»
И фамилии погибших.
Надгробный холм аккуратно устлан ельником. Справа, упираясь колесами в весеннюю рыжую землю, стоит полуразбитый станковый пулемет. На доске под фамилиями погибших стихи:
«Я люблю этот лес, эту землю, стада,
Эти села, дороги, озера и ветер, пахнущий сырью.
Коль убьет меня пуля, скажите тогда:
— Умер за Родину он, за Россию...»
Что же произошло на этом холме? Высота Лысая замыкала правый фланг нашей группировки. Именно сюда, в стык, немцы с наступлением теплых дней решили нанести свой первый удар.
Началось с воздушной бомбежки. Столбы земли и пламени вздыбились над высотой. Разбитые взрывами валуны взлетали в воздух. Свистели, разлетаясь, осколки камня и бомб.
Заговорили фашистские пушки и пулеметы. Снаряды врезались в холм, дробя его камень, вырывай с корнями деревья, обжитая кустарник.
Лысый холм молчал, словно ни одной живой души не было на его вершине и склонах.
Несколько вражеских танков показалось справа, за ними — крупная группа пехоты. Холм молчал.
Танки остановились, словно раздумывая, затем двинулись вперед. Холм молчал.
И только когда танки почти вплотную приблизились к завалам и проволочным заграждениям, окружавшим высоту, застучали фланкирующие пулеметы, отсекая пехоту от танков. Блеснула искра на склоне холма, за ней другая, третья — заработали противотанковые ружья. Загорелся вражеский танк. Он накренился и остановился. Остальные шли дальше. Грохот противотанковых гранат, вспышки бутылок с горючим. Запылал второй танк. Остальные, отстреливаясь, начали отходить, прикрывали отползавшую пехоту.
В этой первой стычке погиб расчет станкового пулемета — Лузарек, штукатур, и Свиридов, колхозник. Это их разбитый пулемет стоит сейчас на братской могиле. Был убит также санитарный инструктор Седых, чертежник, в тот момент, когда он выносил раненого из-под огня. Седых был редактором «боевого листка». Это его перу принадлежат стихи, вырезанные на доске под фамилиями погибших.
Опять заговорила немецкая артиллерия. Пламя и пыль встали над Лысым холмом. Казалось, он перемолот, раздроблен, камень смешан с песком, с разбитыми бревнами укрытий. Казалось, ни человека, ни дерева, ни куста не может остаться в живых на старом озерном горбе после такого обстрела.
Но когда немцы пошли в атаку, охватывая холм с флангов и одновременно нанося удар в центре, снова заговорили противотанковые ружья, затрещали пулеметы, автоматы, запылали фашистские танки. Младший лейтенант Дружский, геолог, действовавший справа, пробрался с группой бойцов скрытно по лесу в тыл немецкой пехоте и внезапно открыл по ней огонь. Немцы бросились бежать, кидая вооружение.
Слева и в центре дело оставалось серьезным. Но лейтенант Савельев, искусно маневрируя, собирал в кулак свое подразделение в тех местах, где создавалось особо рискованное положение. Перемазанный в глине, мокрый, со слипшимися волосами, черный от дыма, он переползал от одной боевой ячейки к другой. И всюду слышался его спокойный, веселый голос.
Не смогли немцы пробиться, отхлынули. И снова налетали пикировщики, и опять разрывались снаряды: казалось, взбешенные немцы решили вырвать из земли этот непокорный холм. Пламя кружилось над лысой вершиной холма, словно над вулканом.
И снова следовала атака за атакой, и снова холм встречал врага смертоносным огнем. И опять били пушки. И опять перемазанный в глине проползал лейтенант от окопа в окоп:
- Держимся?
— Держимся, товарищ лейтенант!
Под вечер лейтенант был ранен в живот. Он передал командование Дружскому и приказал позвать сержанта Архипова, с которым провел вместе всю войну. Когда Архипов пришел, лейтенант лежал с закрытыми глазами. Заслышав шорох шагов, он спросил:
— Архипов, ты здесь?
— Здесь, Петр Никифорович.
Лейтенант открыл глаза, посмотрел на Архипова, и что-то похожее на улыбку пробежало по его лицу.
— Ну как, Архипов? Неплохо Деремся?
— Да лучше нельзя,—сказал Архипов,—лучше никак невозможно.
Наступило молчание.
— Верно! — промолвил лейтенант. — Теперь не то, что летом в прошлом году. Не пройдет теперь немец!..
Через час лейтенант скончался. А в сумерках немцы снова предприняли ожесточенную атаку, но защитники Лысой высоты и ее отбили.
Наступила ночь.
А ночью подошла сюда подмога—артиллерия, пулеметы, пехота. И утром, едва рассвело, уже наши бойцы, а не немцы, нанесли удар, да такой, что фашисты откатились на несколько километров.
...Обходим склоны высоты. Все взорвано, разбито, искромсано до такой степени, что кажется невероятным, как могли тут люди не только драться, но и вообще уцелеть.
Вывороченные блиндажи, сплошные воронки. В одном из таких блиндажей видим на стене полуобгоревший, но уцелевший «боевой листок». Статья лейтенанта Савельева об использовании противотанковых ружей, заметка бойца Прозорова о приемах разведки, очерк о лучших пулеметчиках подразделения.
Опускаемся с холма вниз, минуем лес. Но и далеко за лесом, в теплом мареве весеннего дня виден на лысом холме красный высокий шестигранник — обелиск красноармейской доблести, вечной русской славы, бессмертной воинской чести. (Е. ГАБРИЛОВИЧ)
Несмотря на то, что проект "Родина на экране. Кадр решает всё!" не поддержан Фондом президентских грантов, мы продолжаем публикации проекта. Фрагменты статей и публикации из архивов газеты "Красная звезда" за 1942 год. С уважением к Вам, коллектив МинАкультуры.