- Мустафа дорогу строил, а Жиган по ней ходил, - лихо на два голоса выводили Гришка и его закадычный дружок Петька Черкасов, - Мустафа ее построил, а Жиган его у б и л...
Фильмов мальчишки смотрели много, но “Чапаев” и “Путевка в жизнь” были вне конкуренции. Раз десять ходили на сеансы, благо мамка Гришкина работала киномехаником и пускала их запросто. Когда тетя Нюра привозила на лошади из города новую киноленту в большой алюминиевой коробке, друзья узнавали первыми. И так и крутились неподалеку, на виду, чтобы не упустить ничего интересного…
Громкая ребячья песня разносилась далеко за лесом. Босые ноги поднимали белые клубы пыли на грунтовой дороге. Редкие полуторки, проносясь мимо, сигналили двум знакомым лопоухим мальчишкам с обритыми на лето головами. “Пат и Паташонок” - дразнили их шофера. Друзья были ровесниками, но длинный нескладный Петька уже на голову перерос маленького коренастого Гришку, что делало сравнение со знаменитыми комиками немого кино вполне справедливым. Но не менее обидным.
Правда, долго обижаться на шоферов не стоило, мужики они были беззлобные. Многие подвозили от города до деревни в кузове. Ехать-то с ветерком куды как лучше, чем пешком пыль глотать. А некоторые, особо щедрые, еще и сахаром делились и махрой.
Смешно им было наблюдать, как пацанва себя взрослыми ставит, пытаясь скрутить “козью ножку” из обрывков газеты, а потом кашляет надсадно от едкого вонючего самосада. Заразительно хохотали загорелые шофера и трепали по стриженым белобрысым головам Петьку и Гришку. Ох, как дорого было это мужское внимание послевоенной безотцовщине!
В деревне у них мужиков осталось совсем мало. Однорукий председатель, Николай Иваныч, вечно занятый, на Петьку и Гришку внимания не обращал - огольцы, не тот возраст, к серьезным работам привлекать пока рано. Сторож колхозных садов, Петрович, только издали кулаком грозился, да обещал смачный заряд соли, если еще раз их на своей территории обнаружит. Только все ребята в деревне знали, что Петрович, как та собака, что лает, да не кусает.
К вечеру, приняв на грудь чекушечку, засыпал старик в своей шалашке безмятежным сном, и тут уж хоть все яблони обтряси, но мальчишки не наглели, брали столько, сколько унесут за раз за шиворотом рубахи, затянув потуже ремни на впалых, вечно голодных животах.
Так и росли, сами по себе - мамки весь день на работе, старшие братья-сестры тоже при деле, не до пацанят. Только сосед Петькин, дядя Степа, иногда к мальцам приглядывался, как-будто ждал, чего еще отчебучат.
На днях играли пацаны в старых окопах по линии обороны. Совсем недавно здесь гремели взрывы, стрекотали автоматные очереди, а вот уже все хвоей засыпано, и поросло свежей травой. Чего только местные жители, ходившие по грибы-ягоды, по лесам ни находили: от касок и винтовок до пушек и снарядов.
Вот и Гришка с Петькой наткнулись в разбитом блиндаже на диковину - станковый п у л е м е т, целехонький, только затвор чуть заклинило. Волоком кое-как притащили за околицу, и пошло веселье: полчаса спорили, кому Чапаем быть, а кому верным его ординарцем Петькой. Да в пылу спора и не заметили, как на шум-гам Степан подтянулся. Брови сдвинул сурово, п у л е м е т отобрал. Стряхнул с себя Петьку с Гришкой, как котят, да еще и каши крапивной выписал:
- А ну, геть отсюда! Ишь, нашли игрушку! Лучше б мамкам в огороде помогали, вояки!
Лежали в траве за косогором, подглядывали, куда попрячет. Ноги голые чешутся, волдырями от крапивных укусов покрываются. И больно, и обидно. И п у л е м е т жалко, сил нет как! Не спрятал. Бросил, размахнувшись поширше, в самый глубокий омут, вместе с лентами. Сколь ни ныряли потом - не достали, видно, глубоко в ил затянуло. А станину п у ле м е тную дядя Степа под тачку двухколесную в хозяйство себе определил. Ну, не куркуль ли?!
Да ладно бы смолчал, так и еще и мамкам о подвигах пацанских порассказал: и Гришке розги от тетки Нюры досталось, и Петьке тетка Вера ухи повыкрутила.
- Раз спокойно играть не умеете, значит, будем вас делами загружать! - решили матери…
Петьке повезло. На сенокос его отправили, старшему брату помогать. Сенокос - дело хлопотное, но по пацанским понятиям достойное. Правда, Петьку к косе не допускали пока, маловат, ноги подрежет литовкой, не дай, Бог. Зато с граблями с утра до вечера набегаешься. Утром распусти стожки, днем пошевели пару раз, к вечеру в валки собери да снова в стожки собирай... А еще и обед себе и брату принести надо. Туда-обратно километров пять прогуляешься по жаре. Где попало ведь не покосишь, только там, где правление колхоза участок выделит. И все бы хорошо, бегать-то мальцы привычные, но как же одолевают насекомые - слепни, оводы, комары, мошкара - так и вьются вокруг.
Осерчал Петька на слепышей, уж очень сильно нажигали его под коленки, пока отдыхали с братом после немудреного обеда в тени раскидистой ивы. Поймал да сунул одному лютик едко-желтый под хвост. Ух, как взвился к солнцу яркий самолетик! Другому - крылья пооборвал, ползает тот по траве, а взлететь уже не может. Весело Петьке, смеется. Вот только Володька-брат, увидев это, нахмурился:
- Что ж ты делаешь, живодерня?!
- А чего они, кровососы, кусаются? - засопел расстроенный младший.
- Так это ж жизнь, дурашка! Только так они выжить могут, природой заложено.
- Но мне-то больно!
- Терпи, или ты не мужик? - усмехается брат и тут же добавляет веско и серзьезно, - Если уж очень достали - лучше прихлопни, а мучать не надо, нехорошо это.
К старшему брату Петька всегда прислушивался, хоть и знал, что многие деревенские ребята со слепышами забавляются, сам с тех пор такие развлечения забросил.
Гришку совсем к другому делу приспособили. Расстроился мальчишка, как ни просил мамку найти ему другое занятие, не по душе ему было, но тетя Нюра была непреклонна…
Окончание истории читать здесь
Дорогие друзья! Очень рада, что несмотря на то, что публикации на моем канале выходят сейчас крайне редко, мы по-прежнему остаемся друзьями. От всей души благодарю вас за доверие!
Эту историю о послевоенном детстве я писала, основываясь на воспоминания своего отца, надеюсь, она найдет теплый отклик в ваших сердцах, и, возможно, вы тоже узнаете кого-то из своих близких…