Романтик, классик, старый, новый?
Он – Пушкин, и бессмертен он!
К чему же школьные оковы
Тому, кто сам себе закон?
(Михаил Кузмин «Пушкин»)
Александр Сергеевич Пушкин родился в многодетной семье. У его родителей было восемь детей, правда, пятеро из них – Павел, Михаил, Платон, Николай, София – умерли в младенчестве. До взрослого возраста дожили трое: старшая сестра Ольга, Александр и младший брат Лёвушка. Родители не были сильно привязаны к детям, перепоручали их мамкам, нянькам и домашним наставникам.
Известный пушкинист Ю. М. Лотман назвал великого русского поэта человеком без детства. Александр Сергеевич никогда не чувствовал себя в родной семье по-настоящему любимым ребёнком, поэтому он легко покинул стены отчего дома, ни разу в стихах не упомянув ни матери, ни отца. Зато немало задушевных строк посвятил своей няне Арине Родионовне, с которой коротал одинокие зимние вечера в ссылке в Михайловском («Няне», «Зимний вечер», «Сон»).
***
Настоящим домом для него стал Царскосельский лицей. Здесь Александр Пушкин провёл шесть лет, может быть, шесть лучших лет своей жизни. В годы учёбы юный гений обрел настоящих друзей и познал первый литературный успех («Старик Державин нас заметил // И, в гроб сходя, благословил»). В 1816 году Пушкин-лицеист получил свой первый «гонорар» в виде золотых часов с цепочкой от императрицы Марии Фёдоровны за сочинённую им оду по случаю бракосочетания принца Вильгельма Оранского с великой княжной Анной Павловной.
Он был далеко не самым прилежным учеником. «Пушкин – весьма понятен, замысловат и остроумен, но крайне не прилежен, – записал в «Ведомостях об успехах воспитанников Лицея по части логики и нравственной философии» любимый преподаватель поэта Александр Куницын. – Он способен только к таким предметам, которые требуют мало напряжения, а потому успехи его очень невелики, особливо по части логики». Учился легко, но небрежно. Не питал склонности к точным наукам. Высшие баллы имел по русской и французской словесности и по фехтованию. Отменный спортсмен, хороший рисовальщик. Бойкий на язык, колкий, самоироничный, юный Пушкин писал эпиграммы на лицейских товарищей и преподавателей, не щадил и самого себя. «Он мог писать о себе остроумно – без прикрас и снисхождения, потому что натурой ему служила сама истина», – утверждал литератор Генрих Сапгир.
Вы попросили мой портрет,
Каков он есть в натуре.
Его рисует вам поэт
Пока в миниатюре.
Я – только юный озорник,
Сижу за партой школьной,
Но правду говорить привык
Без робости окольной.
И в целом свете нет вралей,
Ни докторов Сорбонны
Шумней, назойливей и злей
Меня – моей персоны.
С курчавой шапкою волос,
Румяный без излишка,
Я до Вильгельма не дорос,
Но и не коротышка.
Корплю я с горем пополам
Над грифельной доскою.
Люблю толпу – и смех и гам –
И не терплю покою.
Люблю спектакли и балы.
Ещё сказать не смею,
Какие игры мне милы…
Прогонят из Лицея.
Здесь верно всё до точки вплоть.
И если уж признаться,
Каким слепил меня Господь,
Таким хочу остаться.
Я сущий бес при том при всём,
Мартышкина мордашка.
Пройдусь по залу колесом! —
Таков уж Пушкин Сашка.
(«Мой портрет», перевод с французского Генриха Сапгира)
В 1817 году Александр Пушкин, сдавший выпускные экзамены в Царскосельском лицее, в чине коллежского секретаря был определён на службу в Коллегию иностранных дел. Жалование чиновника он начал получать прежде литературных гонораров. «Жить пером мне невозможно при нынешней цензуре; ремеслу же столярному я не обучался; в учителя не могу идти; хоть я знаю закон божий и 4 первые правила – но служу и не по своей воле – и в отставку идти невозможно», – это строки из письма Пушкина брату от 25 августа 1823 года. В начале дипломатической службы доходы мелкого чиновника были невелики – 700 руб. в год, т.е. меньше 60 руб. в месяц.
Поэт тяготился служебным поприщем и в письме к одесскому знакомому А. И. Казначееву признавался: «Семь лет я службою не занимался, не написал ни одной бумаги, не был в сношении ни с одним начальником. Эти семь лет, как вам известно, вовсе для меня потеряны». В конце 1833 года ему присвоили чин камер-юнкера, оскорбительный для его возраста и общественного положения и закрепляющий за поэтом статус мелкого придворного. В этом ненавистном ему звании Александр Сергеевич и умер.
***
«Я увидел её – в прозрачном облаке воланов и кружев, в толпе молодых поклонников, в окружении многочисленной родни и знакомых… Я шагнул навстречу своей судьбе», – писал Пушкин о встрече с будущей женой. Наталья Николаевна Гончарова слыла первой московской красавицей. Избранница поэта была юна, отличалась сердечностью, душевной чистотой, искренностью и отсутствием жеманства. Александр Сергеевич почта два года добивался руки возлюбленной, прежде чем состоялась их свадьба.
Исполнились мои желания. Творец
Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,
Чистейшей прелести чистейший образец.
(А.С. Пушкин «Мадонна»)
«Знаю, что любовь его к жене была безгранична. Наталья Николаевна была его богом, которому он поклонялся, которому верил всем сердцем, и я убеждена, что он никогда даже мыслью, даже намёком на какое-либо подозрение не допускал оскорбить её», – утверждала В. А. Нащокина.
Жена подарила великому поэту семейное счастье, четверых детей. Она исправно вела дом, помогала супругу в издательских делах, мирилась с постоянными финансовыми проблемами. «Мой муж дал мне столько доказательств своей деликатности и бескорыстия, что будет совершенно справедливо, если я со своей стороны постараюсь облегчить его положение», – писала верная помощница поэта.
***
«Беззубая Пускина» – так шутливо именовал первый поэт России свою старшую дочь Марию. Она была единственной из детей Александра Сергеевича, кто хоть немного помнил его. Когда он погиб на дуэли, девочке шёл пятый год. Её нарекли в честь прабабушки Марии Алексеевны Ганнибал. «Жена моя имела неловкость разрешиться маленькой литографией с моей особы. Я в отчаянии, несмотря на всё мое самодовольство», – признавался поэт в письме княгине Вере Фёдоровне Вяземской вскоре после рождения дочери. По воспоминаниям сестры поэта Ольги Сергеевны Павлищевой (Пушкиной), Александр Сергеевич, когда возвращался домой целовал в оба глаза свою жену, а потом отправлялся в детскую любоваться своей Машкой, причём предавался этому занятию довольно долго, часто со слезами на глазах.
Старшего сына русского классика назвали в честь отца. В письме к своей подруге Надежда Осиповна Пушкина (его бабушка) писала: «Рыжим Сашей Александр очарован. Всегда присутствует, как маленького одевают, кладут в кроватку, убаюкивают, прислушивается к его дыханию... долго стоит в детской, им любуясь». Отец был озабочен судьбой Александра Пушкина-младшего, поэтому в послании к Наталье Николаевне Пушкиной заметил: «Посмотрим, как-то наш Сашка будет ладить с порфирородным своим тёзкой; с моим тёзкой я не ладил. Не дай бог ему идти по моим следам, писать стихи да ссориться с царями!» Александр Александрович Пушкин избрал для себя военную карьеру, дослужился до генеральского чина.
***
Александр Сергеевич Пушкин был небогатым помещиком. Лишь перед женитьбой отец выделил ему из родового имения в сельце Кистенёво двести свободных от залога душ мужского пола, которые тот сразу же заложил в казну. В 1834 году поэт принял от Пушкина-старшего управление разорившимся болдинским имением. Ему досталось 1040 крепостных. На жестокость своего барина никто из них не жаловался. Крестьяне запомнили его как человека простого и любезного в обращении.
По преданию, любимым местом его прогулок в нижегородской глубинке стала живописная роща Лучинник. Однажды в березняке лесник поймал крестьянина, срубившего молоденькое деревце на лучину. За незаконную порубку полагалось наказание. Пушкин его отменил и, обращаясь к виновнику, шутя произнес: «Хотел на всю жизнь запастись лучинами? Не дело это рубить молодую рощу, сейчас она настоящий лучинник, только на лучину годится. Подрастёт, вашим же детям послужит на пользу и радость». С лёгкой руки Пушкина роща с тех пор и зовется – Лучинник.
***
Пушкин имел славу заядлого дуэлянта. Великолепный стрелок, он легко подставлял себя под пули. В 1820 году Е. А. Карамзина, жена историка, сообщала Вяземскому: «У господина Пушкина всякий день дуэли; слава богу, не смертоносные, так как противники остаются невредимы». Поединков в его жизни было немало. Поводы к ним – самые разные.
Первым, кому юный бретёр бросил вызов, стал его двоюродный дядя Павел Исаакович Ганнибал. На провинциальном балу дядюшка отбил у племянника партнёршу по танцам. Пушкин вызвал родственника на дуэль. К счастью, конфликт удалось сгладить. Состоялось примирение.
В бесконечной карусели своих дуэльных стычек Александр Сергеевич ни разу не пролил кровь, никого не убил и лишь во время последней роковой дуэли легко ранил Дантеса в правую руку. «Невольник чести» никогда не стрелял первым.
***
Имя великого русского поэта ещё при жизни было у всех на устах. Забавный случай привел в своих записных книжках П. А. Вяземский: «В одно из своих странствований по России Пушкин остановился обедать на почтовой станции в какой-то деревне. Во время обеда является барышня очень приличной наружности. Она говорит ему, что, узнав случайно о проезде великого нашего поэта, не могла удержаться от желания познакомиться с ним, отпуская различные приветствия, похвальные и восторженные. Пушкин слушает их с удовольствием и сам с нею любезничает. На прощанье барышня подает ему вязанный ею кошелек и просит принять его на память о неожиданной их встрече. После обеда Пушкин садится опять в коляску; но не успел он ещё выехать из селения, как догоняет его кучер верхом, останавливает коляску и говорит Пушкину, что барышня просит его заплатить ей десять рублей за купленный им у неё кошелек. Пушкин, заливаясь звонким своим смехом, любил рассказывать этот случай авторского разочарования».
***
В еде светоч отечественной поэзии был неприхотлив и самым изысканным деликатесам предпочитал русскую кухню. «Он вовсе не был лакомка. Он даже, думаю, не ценил и не хорошо постигал тайн поваренного искусства; но на иные вещи был он ужасный прожора. Помню, как в дороге съел он почти одним духом двадцать персиков, купленных в Торжке. Мочёным яблокам также доставалось от него нередко», – вспоминал П. А. Вяземский. Поэт любил печёный или варёный картофель с солью и сливочным маслом, щи, морошку и варенье из крыжовника. Няня Арина Родионовна потчевала «ангела Александра Сергеевича» блинами, двойными щами, в которых должна была стоять ложка, ботвиньей, всевозможными пирогами и ватрушками, соленьями и вареньями. Останавливаясь на ночлег в небольшом городке Торжок, Пушкин оценил по достоинству и куриные котлеты в хрустящей панировке, названные позднее пожарскими. «На досуге отобедай // У Пожарского в Торжке. // Жареных котлет отведай (именно котлет) // И отправься налегке», – призывал Александр Сергеевич Сергея Соболевского.
Последней трапезой Пушкина стала моченая морошка. Именно эту ягоду попросил перед смертью тяжело раненный поэт. «До последнего вздоха Пушкин был в совершенной памяти, перед самой смертью ему захотелось морошки. Данзас сейчас же за нею послал, и когда принесли, Пушкин пожелал, чтоб жена покормила его из своих рук, ел морошку с большим наслаждением и после каждой ложки, подаваемой женою, говорил: «Ах, как это хорошо» (К. К. Данзас «Последние дни жизни и кончина Александра Сергеевича Пушкина»).
Подбор материалов: Винокурова Э.Е.