— Я ведь думала, что это единичный случай, когда Даль напился на моём дне рождения и заснул под фикусом в холле гостиницы, — вспоминала Елизавета Апраксина. — На съёмках я пригласила всех в ресторан, он подсел за наш столик, мы познакомились, мило общались, но гулять в ночи я ушла с другим.
Тогда будущая супруга Олега Даля, буквально споткнувшись об него, потащила что-то бормочущего актёра к нему в номер, где он пришёл в себя и вместе с Лизой романтично сидел у окна, глядя на ночную Нарву.
— Романа у нас там не было. Я встречалась с одним женатым литовцем и была уверена, что люблю его! — вспоминала Елизавета. — Через несколько месяцев мы встретились с Олегом на «Ленфильме», и я пригласила его в гости. У меня был роман с Серёжкой Довлатовым, и они с Далем сидели у меня в гостях до ночи, друг друга пересиживая. Мы пили водку и разговаривали. Я шепнула Далю, чтобы он ушёл вместе с Сергеем, а потом позвонил мне из автомата. Ту ночь мы провели вместе, а в шесть утра Олег разбудил мою маму и старомодно попросил у неё моей руки.
«Вначале его избил Виктор Шкловский, потом Миша Козаков надавал оплеух. История прошумела на весь Ленинград»
То, что актёр выпивал, монтажёра Елизавету Апраксину не смущало. Ей было 32 года, ему — 28, вся жизнь впереди! В таком молодом возрасте возможно всё. Бросить пить, остепениться ради семьи, родить детей...
— Он мне понравился с первого раза. Удивительные глаза! — рассказывала тёща Даля Ольга Борисовна Эйхенбаум. — Когда я его впервые увидела, то сказала себе: «Ну вот, пропала моя Лиза!» Он попросил руки моей дочери в рань несусветную и укатил в Алма-Ату на гастроли. Я думала, что всё это несерьёзно, но Олег писал Лизоньке письма, полные любви. Попросил срочно оформить развод с её мужем к его возвращению!
Да, Лиза была замужем за Леонидом Квинихидзе (Файнциммером) (впоследствии он стал известным кинорежиссёром, зрители знают его по фильмам «Соломенная шляпка», «Небесные ласточки», «31 июня», «Мэри Поппинс, до свидания!» и другим). Леонид устроил её на «Ленфильм», так как девушка вылетела из двух ВУЗов и работала в Зоологическом музее. Но семейная жизнь не ладилась.
— Это был пробный брак, напрасно мы поженились, — разводила руками Апраксина. — А до моего первого замужества чего только не было... Я с 15 лет вела двойную жизнь!
Дедом Елизаветы был известный литературовед Борис Эйхенбаум, в доме которого обожали собираться гости. Лиза называла имена писателей, артистов театра, кино и балета, худруков и режиссёров... Среди них был писатель Израиль Моисеевич Меттер, автор сценария «Ко мне, Мухтар!». Будучи женат на молодой очаровательной балерине из Мариинского театра, он завёл роман с 15-летней Лизой.
— Первой о нас узнала мама. Оказывается, я во сне звала своего тайного возлюбленного. Она исцарапала Меттеру всё лицо, но тот стоял на своём: «Если мне предложат сейчас царевну, я все равно выберу Лизу». Мама поняла, что сделать ничего не может, и стала нас покрывать — каждый раз звонила: «Лиза, мы возвращаемся», — вспоминала Елизавета. — Но когда об этом наконец узнал дед, началось такое! Ведь Меттер был близким другом семьи. Вначале его избил Виктор Шкловский, потом Миша Козаков надавал оплеух. История прошумела на весь Ленинград. Несчастного соблазнителя осудил Союз писателей, и его сослали на несколько месяцев в Калугу. Сейчас я понимаю, что совсем тогда не любила — это была просто первая женская страсть к мужчине.
Отвратительная история, но в милицию родственники Лизы не обращались. Годы спустя, встретив Даля, молодая женщина забыла все свои драмы и разочарования в любви, решив, что обрела настоящее счастье.
Талантливого актёра тоже преследовали неудачи. Елизавета стала его третьей женой. Первая, Нина Дорошина, была старше Олега на семь лет, и у неё длился долгий роман с Олегом Ефремовым. За Даля в 1963 году она вышла словно бы назло Ефремову. На свадьбе произошёл страшный скандал. Приревновав невесту, жених ушёл с празднества.
Вернуть его попросили Танечку Лаврову, та побежала за Далем, но актёр, оскорблённый в своих чувствах, не вернулся и ушёл в запой.
А Татьяна стала его второй супругой в 1965-м. Правда, брак продлился около полугода.
— Я не смогла одолеть его страшного алкоголизма, — объясняла Лаврова. — Выпивала с Олегом, чтобы ему меньше досталось. Рискуя спиться! В итоге решила уйти. Иначе надо было бросать всё и сторожить мужа, что было безнадёжно!
«У дверей послушал? Сумчатые совсем ускакали?»
Апраксина же взвалила на себя эту тяжёлую ношу. Они расписались, а в ЗАГСе Олег тут же испортил свидетельство о браке, написав на нём «Олег+Лиза=ЛЮБОВЬ»! Отметили скромно бутылкой шампанского в кафе.
— Как же он напился на следующий день! — ахала Елизавета. — Три года после свадьбы прошли, словно в кошмарном сне, он постоянно пил, случайные люди могли его обобрать и побить. Нам с мамой было иногда нечем завтракать.
Так его вспоминал в ленинградский период (Олег некоторое время жил с Лизой и тёщей в Ленинграде, работая в Ленинградском драмтеатре имени Ленинского комсомола) писатель Конецкий, бывший его соседом:
Олег называл своих дам Старшей и Младшей кенгуру, — рассказывал писатель. — С ним было легко и интересно общаться, часто он забегал поговорить, ну и распить бутылочку. Однажды он завалился в полтретьего ночи. Было ясно, что выдать артиста «кенгуру» или уложить спать – дело и безнадёжное, и опасное. Достал бутылку сухого вина. Вдруг звонит телефон. Беру трубку. Слышу Старшую кенгуру. Голос не австралийский, а петербургский, чрезвычайно интеллигентный:
– Виктор Викторович, простите, решилась побеспокоить так поздно, потому что у вас свет горит. Еще не спите?
– Нет-нет, пожалуйста! Я работаю, не сплю.
– У вас Алика случайно нет?
Олег отрицательно машет руками, ногами, головой и бутылкой одновременно.
– Нет, мы и не договаривались нынче встречаться… Если придёт?.. Конечно – в три шеи! Не за что! Спокойной ночи! – вешаю трубку. – Олег, ты можешь тише? Чего орешь, как сидорова коза?
– Когда это я орал?
– Да вот только что показывал, как ботало звякает на козе. И блеял, а на лестнице каждый звук слышно! Что твои «кенгуру» – дураки? Кто в три часа ночи на шестом этаже на Петроградской стороне может блеять? Кто, кроме тебя?..
Через какое-то время раздаётся звонок в квартиру.
Прячу пальто артиста на вешалке под свое, открываю.
Обе «кенгуру» на пороге.
– Простите, нам показалось… Алик не у вас?
– Откуда вы взяли? Я работаю…
– Ну, вот только сейчас тут паровоз шел, поезд. А «бе-е!» – это кто?
– Когда пишешь, черт знает какие иногда звуки издаешь, чтобы подобрать буквальное, адекватное выражение чему-нибудь нечленораздельному… поверьте… это бывает очень сложно… попробуйте сами…
– А можно к вам на минутку?
Обе уже «просочились». Старшая в кабинете шурует, младшая сует нос в туалет, в кухню, в стенной шкаф. Нет никого! Обе мчатся в спальню, а там, кроме материнской иконы, низкой тахты да рулона морских карт, никаких укрытий. Младшая все-таки и под тахту заглянула. Нет артиста! У меня тоже начинают глаза на лоб вылезать: куда он делся? Ноябрь на дворе, окна и дверь на балкон забиты, заклеены, форточки малюсенькие…
– Бога ради, простите, нам показалось…
– Нет-нет, ничего, я вас понимаю, пожалуйста, заходите…
Выкатились.
Почему-то на цыпочках обхожу квартиру. Жутко делается. Нет артиста! Примерещилось! Но вот пустая бутылка стоит, а я не пил! Или, может, это я пил?.. Вдруг какой-то странный трубно-сдавленный голос:
– У дверей послушал? Сумчатые совсем ускакали?
Чёрт! Артист в морские карты каким-то чудом завернулся и стоит (в рулоне!) за шкафом.
– Совсем? – переспрашивает. – Тогда, пожалуйста, будь другом, положи меня горизонтально: самому мне из этого твоего Тихого океана не вылезти…
В июне 1972 года терпение Лизы лопнуло. Она была с мужем на гастролях в Горьком. Была жуткая жара, Апраксина лежала в одном белье в гостиничном номере, когда пришёл пьяный Олег.
— Он ничего не соображал! — вспоминала Елизавета. — Стал водить мне по голому животу ножом и говорить, что сейчас меня зарежет. Мне стало очень страшно! Как-то он угомонился в тот вечер, а утром принёс водки и говорит: «Пей». И я сорвалась, сняла кольцо с пальца и уехала в Ленинград к маме...
«Борьба с собой, не на жизнь, но на СМЕРТЬ! Это не фигурально»
Олег вернулся с гастролей, переступил порог квартиры и упал. Но он не был пьян! Тяжёлое воспаление лёгких, температура сорок, скорая... Проблемы с лёгкими и бронхами так и остались, да и сердце начало сдавать у довольно молодого человека. И тогда Даль решил взяться за ум, начав тяжёлую борьбу с алкоголем. Он близко общался с Владимиром Высоцким, и Марина Влади привезла мужу и Олегу французское лекарство для "закодирования".
Впервые он "зашился" весной 1973 года. Вшитая ампула действовала около двух лет, потом Даль уходил в загул, несколько месяцев не отказывал себе в алкоголе, а затем снова кодировался.
Из дневника Олега:
— День самосуда. Жрал грязь и еще жрал грязь. Сам этого хотел.
— Всё, что со мной произошло, страшно!!!
Нет, это не болезнь. Это распущенность.
Дикая, буйная, безобразная. Еще не поздно…
Одуматься или задуматься — мало…
Борьба с собой, не на жизнь, но на СМЕРТЬ!
Это не фигурально.
Драматург Эдвард Радзинский как-то сказал об Олеге Дале: «Он был болен одной из самых прекрасных и трагических болезней — манией совершенства». Он и себя считал несовершенством, и коллег, театры, режиссёров, постановки, роли. Критиковал всех и вся нещадно. Его дневник полон сарказма и дикой тоски. Он постоянно конфликтовал с режиссёрами и коллегами, менял театры, легко отказывался от ролей, которые другим впоследствии приносили славу и любовь зрителей. Очень немногие относились к Далю с симпатией: актёр прекрасный, но человек желчный. За глаза его называли «наш алкогений».
Он боготворил «Современник» и Ефремова, потом ненавидел...
Вот как вспоминает актриса Людмила Иванова его первое появление на сцене:
Олегу дали первую маленькую роль в «Современнике» — попросили заменить заболевшего актера в спектакле «Третье желание». Роль соседа, который приходит побриться к парикмахеру на дом. И вот мы на сцене. Я произношу свои реплики, Олег должен ответить. Но он молчит! Я повторяю свой текст снова, а сама уже холодею от ужаса. Тут Даль, по-прежнему ничего не отвечая, зачем-то поднимает стол, переворачивает его, ставит себе на голову и так уходит со сцены за кулисы.
Честно говоря, мы все подумали, что у Олега помутился рассудок. Даже не доиграв свою сцену, я все бросила и побежала за кулисы: «Олег, миленький, что с тобой?». И тут почувствовала винный запах, после чего разозлилась не на шутку. Со словами: «Так ты что, выпил?» – я размахнулась и вкатила ему пощёчину. Сама от себя такого не ожидала. Но я всю жизнь плохо переносила пьяных. А тут у меня просто в голове не укладывалось: первый выход на сцену «Современника», как же можно пить в такой день? Олег схватился за лицо и куда-то убежал… И потом его три дня никто не мог найти, в театре он не появлялся.
Пьянство немного скрашивало «насквозь прогнивший мир», игру в «г-х постановках» и работу с «недоносками в профессии». Когда Олег не пил, дома превращался в ангела, Апраксина рассказывала о множестве моментов, когда супруг был очень нежен, дарил цветы, писал чудесные письма, и Лиза хранила всё это в своей памяти, после его ухода словно бы стараясь объяснить, почему не бросала мужа.
Детей в браке не появилось. Апраксина утверждала, что Даль хотел ребёнка, но... Бог не дал!
«Пойду к себе умирать»
Олег сыграл прекрасные роли в кино, за которые его полюбили зрители. И полностью разочаровался в актёрстве, решив стать режиссёром. Однако, он бросил режиссёрские курсы через 10 дней!
— Убожество духа и мысли! Ушёл! — запись в дневнике.
Его пригласили преподавать актёрское мастерство во ВГИКе, и Олег расцвёл. Он был страшно воодушевлён, стал вдруг общительным, открытым, весёлым. Может быть, нашёл бы себя наконец в преподавании, а затем даже создал бы новый театр?
Но 3 марта 1981 года Олег умер в киевской гостинице, приехав в столицу Украинской ССР на пробы в фильме «Яблоко на ладони». Ему было всего лишь 39 лет. СМИ с трагической восторженностью обсуждали и обсуждают его последние слова коллегам «пойду к себе умирать». Но Даль не собирался умирать, это была присущая ему экзальтация и чёрный юмор. У него начиналась новая жизнь, он мечтал о переменах. Увы, здоровье подвело.
Ну а благодарным зрителям остаётся пересматривать замечательные фильмы, за которых они полюбили яркого актёра с таким сложным характером.
