6 июня – 225-летие «солнца русской поэзии» Александра Сергеевича Пушкина. Три вдохновенные осени провёл поэт во всемирно известном теперь болдинском имении – там и спустя века ощущается присутствие гения.
Что происходило тогда в болдинской усадьбе – в материале АиФ-Нижний Новгород.
Мёд и проклятая княгиня
Всем известно, что великий поэт был человеком любвеобильным. В письме к своему другу, графине Вере Вяземской, поэт признавался, что Наталья Гончарова – его 113-я любовь. Собственно, из-за предстоящей женитьбы на Натали Пушкин в сентябре 1830 года впервые и оказался в Болдине. Отец поэта Сергей Львович выделил сыну по случаю предстоящей свадьбы близлежащую к Болдину деревню Кистенёво. Пушкин приехал туда, чтобы вступить во владение наследством. Но эпидемия холеры задержала Александра Сергеевича в этих краях на долгих три осенних месяца.
С кем из местных чаровниц поэт проводил свободное время на болдинской земле – частый вопрос на экскурсиях. Об этом nn.aif.ru рассказывали сотрудники литературно-мемориального и природного музея-заповедника «Болдино». Более того, некоторые посетители так и видят в местных жителях потомков Пушкина. У кого-то нос похож на нос гения, у кого-то – кудряшки чёрные.
По преданию, в Болдине Пушкин встретил свою давнюю любовь – крепостную Ольгу Калашникову. Ольга была дочерью управляющего имением Пушкиных в селе Михайловском. Там в 1818 году между 19-летним поэтом и 25-летней Ольгой вспыхнула страсть, закончившаяся беременностью крепостной. Молодую женщину вместе с отцом поспешно отправили в Болдино. Там якобы и родился сын Пушкина, умерший потом в возрасте двух месяцев.
В первую болдинскую осень поэт встретился с Ольгой вновь. Вспыхнула ли страсть с новой силой, доподлинно неизвестно, но 4 октября 1830 года «курчавый барин», как звали Пушкина болдинские мужики, подписал Калашниковой вольную.
Есть ещё одна легенда – о том, что Пушкин любил общаться с дочкой болдинского пасечника Февроньей Виляновой. Девушка была очень красива и угощала поэта мёдом.
Кроме того, в окрестностях усадьбы жили и знатные красавицы – например, сразу три княгини Голицыны. Существует легенда, что с одной из них у поэта закрутился бурный роман. Об этом быстро донесли Натали. Невеста поэта отправила жениху гневное письмо, но Пушкин всё отрицал: «Как могли вы подумать, что я застрял в Нижнем из-за этой проклятой княгини?»
Скромные 11 комнат и 24 стула
Посетители музея часто удивляются, насколько был скромен быт великого поэта в нижегородском имении – всё же человек-то был знатный.
Однако на момент приезда Александра Сергеевича в Болдино это богатое когда-то имение находилось в упадке. Автор одной из наиболее полных биографий А. С. Пушкина Ариадна Тыркова-Вильямс писала, что причиной такого положения дел стали небрежность тогдашних владельцев имения – дяди и отца поэта.
Сергей и Василий Львовичи Пушкины не вкладывались в имение, а только перезакладывали в казну земли, постройки и крепостных мужиков.
Александр Сергеевич также хотел заложить в казну 200 душ крепостных, проживавших в доставшейся ему от отца деревне Кистенёво. Вырученные деньги поэт планировал отдать тёще на приданое для Натали.
Одноэтажный старый барский дом с деревянной крышей, в котором остановился Пушкин в Болдине, был почти нежилым, нуждался в уборке и ремонте. Из окон виднелись убогие соломенные крыши крестьянских изб. Кругом пустырь и несколько десятин заросшего сада с небольшим прудом.
Приехав, поэт прошёлся по 11 комнатам барского дома. Они были полупустыми. Из обстановки – 24 стула, шесть кресел, четыре стола и диван. Дом со всей мебелью ранее был оценён всего в 5000 тогдашних рублей – очень скромно по тем временам. Печальную судьбу болдинского имения поэт частично отразил в незаконченной здесь «Истории села Горюхина» (16+).
Скромный болдинский быт Пушкин описывал и в письмах к Наталье Гончаровой. Вставал поэт рано, пил кофе и лежал до обеда. Потом ездил верхом, принимал ванну и обедал «картофелем да грешневой кашей». После – читал.
Тем не менее, скромный быт не смущал музу великого поэта. В Болдине Пушкин написал около 60 произведений, включая знаменитый цикл «Повести Белкина» (6+) и последние главы «Евгения Онегина» (16+).
Штамп «Обеззаражено»
Пушкин называл Болдино «несносным островком», а барский дом – «печальным замком». Единственной связью с большим миром сквозь пять холерных кордонов для поэта были письма. Конечно, в первую очередь Александр Сергеевич писал Наталье Гончаровой. За время холерного заточения в Болдине он отправил невесте семь посланий, шесть из них – на французском языке. Таков был дворянский этикет тех лет.
Писал поэт из Болдина и своим петербургским друзьям – Петру Плетнёву и Антону Дельвигу, а также московскому издателю Михаилу Погодину.
Поначалу в письмах Пушкин ироничен, хотя и переживает, что «опасный зверёк Колера Морбус» вот-вот забежит в Болдино, да и перекусает всех».
Потом, когда поэт понял, что в Болдине задержится дольше, чем ожидал, письма становятся всё более тревожными. Особенно Александр Сергеевич беспокоится о здоровье Натали, остававшейся в холерной Москве. «Ваша любовь — единственная вещь на свете, которая мешает мне повеситься на воротах моего печального замка (где, замечу в скобках, мой дед повесил француза-учителя)», – пишет поэт.
О деде по отцу Льве Александровиче Пушкине Александр Сергеевич вспомнит в «Моей родословной» (12+), тоже написанной в Болдине. Поэт утверждал: дед уморил в домашней тюрьме «на соломе» свою первую супругу за связь с учителем-французом. А самого учителя, как утверждал Пушкин, дед якобы и повесил на воротах барского дома.
После публикации столь громких фактов отец Пушкина письменно опровергал их. «Отец мой никогда не вешал никого», – возмущался Сергей Львович.
«Рад письму проколотому; знаешь, что по крайней мере жив — и то хорошо», – пишет в очередном письме к Натали Пушкин. Оказывается, в холерные времена в Российской империи вся корреспонденция из губернии в губернию дезинфицировалась. Для этих целей при почте были специальные подразделения. Каждое письмо протыкали прутом или шпагой, иногда – надрезали по углам. В отверстия пускали пары серы или хлора, реже письма обрабатывали уксусом. Получатели, Пушкин в том числе, не слишком были рады шершавым письмам с уксусными разводами. Но что делать?
Мнение эксперта
Прапрадед Пушкина по материнской линии Юрий Алексеевич Ржевский в 1719-1728 годах был вице-губернатором Нижегородской губернии. В доме Ржевского в 1722 году бывал приехавший тогда в Нижний Пётр Первый. Царь даже праздновал у Ржевского свой день рождения.
Нижегородские корни были у Пушкина и по отцовской линии. Бабушка поэта Ольга Васильевна Пушкина, в девичестве Чичерина, владела в разных местах губернии имениями, полученными в наследство от Чичериных и Приклонских, которые были нижегородскими помещиками.
Дед поэта, Осип Абрамович Ганнибал, некоторое время жил недалеко от Нижнего Новгорода, в Муроме.
Языком цифр
Село Болдино во время пребывания там Пушкина занимало более 220 десятин, имело 330 крестьянских дворов, где обитали 2282 жителя.Часть болдинского имения, которая принадлежала отцу Пушкина Сергею Львовичу, охватывала 500 дворов с тысячью душ. Кроме того, в эту часть входили 655 523 сотки земли.
Евгения Матвеева, АиФ-Нижний Новгород.