Долгие годы я курировал организованные судом группы для мужчин, которые били женщин и детей. В начале 1980-х мы учили мужчин строить здоровые отношения, распознавать эмоции, контролировать себя, управлять гневом. Затем в городе Дулуте (штат Миннесота) пострадавшие женщины начали собираться вместе, чтобы обсудить, как насилие мужчин влияет на их жизнь. Выяснилось, что мужчины не просто били этих женщин — но ещё и контролировали, куда они ходят, с кем разговаривают, во что одеваются, где работают (если работают), на что тратят деньги, когда, с кем и как занимаются сексом, как заботятся о детях, как распределяют бытовой труд в семье... Думаю, вы поняли. По сути, мужчины контролировали женщин, чтобы добиться того, чего хотели. А угроза насилия и его применение были главной причиной, которая гарантировала, что мужчины получат то, чего хотят.
В то время я проводил еженедельные групповые тренинги с мужчинами. Я обучал их, как понимать свои чувства и выражать их, как прямо и без агрессии говорить о своих интересах, когда они вступают в конфликт с жёнами или подругами. Затем я отправлял мужчин домой практиковаться. Через неделю они возвращались и говорили, что их новые навыки не работают. Я спрашивал почему — и они отвечали: «Потому что она продолжала делать A, Б, В и не хотела делать Г, Д и Е». А именно этого они и добивались. Тогда я начал постепенно понимать, что обучаю мужчин множеству навыков, но они просто используют эти навыки в попытках ещё эффективнее контролировать женщин.
Так в чём же был смысл? Почему они так упорно продолжали вести себя контролирующе и абьюзивно?
Однажды вечером я начал беседу в группе, спросив мужчин, какие преимущества они получают от насилия. Сначала они переглянулись (очень заметно) и ответили: «Никаких». Это меня не удивило: мужчины, которые распускают руки, обычно отрицают и то, что били женщину, и то, что у них были намерения её бить. Поэтому я возразил: «Ну, вы должны получать какую-то выгоду от насилия, иначе зачем оно вам?» Они снова переглянулись, а потом один парень признал: да, в этом есть свои преимущества — и тогда они все подхватили его слова, начали говорить и говорить, а я записывал и записывал их ответы на доске 1,2 на 2,5 метра, пока она не заполнилась целиком.
Вот список преимуществ, о которых они говорили (пока место на доске не закончилось):
• Она испугается и не пойдёт куда-то транжирить деньги
• Она не станет со мной спорить
• Чувство превосходства. Она отчитывается передо мной, где и когда будет: я это решаю
• Поддерживать отношения: она слишком напугана, чтобы уйти от меня
• Получить деньги
• Получить секс
• Получить уважение
• Полностью контролировать принятие решений
• Я могу потратить деньги на наркотики
• Мне не нужно меняться ради неё
• Сила
• Я решаю, куда мы ходим как пара
• Решаю, с кем она видится
• Решаю, что она носит
• Я контролирую детей
• Если она опоздает — то это будет первый и последний раз
• Запугать её
• Ей страшно, и она не может противостоять мне
• Я могу убедить её, что это она облажалась и всё испортила
• Она чувствует себя менее достойной, поэтому подчиняется моим желаниям
• Она смотрит на меня снизу вверх и принимает мои решения без споров
• Я обвиняю её в избиении
• Она — объект
• Я получаю робота. Робота-няню, робота-горничную, робота-повариху, секс-робота
• Подпитать моё эго
• Я могу хвастаться
• Если она работает — я могу отнять её деньги
• Я заставлю её уволиться, и она будет заботиться о доме
• Изолировать её, чтобы её друзья не могли мне противостоять
• Я сам решаю, как тратить деньги
• Я — кормилец семьи
• Я куплю себе игрушки, какие хочу
• Ей приходится зависеть от меня, когда я ломаю её вещи
• Я должен знать обо всём
• Она — медсестра и горничная
• Она утешит меня
• Ужин будет на столе
• Если я приглашу друзей без её ведома — для неё будет больше работы
• Никаких компромиссов = больше свободы
• Не нужно выслушивать её нытьё
• Она работает на меня
• Я не обязан ей помогать
• Я не обязан проводить время ни с ней, ни с детьми
• Я решаю всё, что касается детей: с кем они играют, в какую школу ходят
• Я решаю, что считать реальностью
• Дети на моей стороне, а не на её
• Дети делают то, что я велю
• Я надавлю на детей/неё, чтобы они помогали мне делать то, что я хочу
• Дети будут молчать о жестоком обращении
• Мне не нужно выносить мусор, присматривать за детьми, вставать к ним ночью, мыть посуду, стирать одежду, менять подгузники, убирать в доме, водить детей на встречи или мероприятия, прибирать дом, чистить холодильник и т. д.
• Ни перед кем не отчитываться
• Делать что хочу и когда хочу
• Игнорировать или отрицать своё насилие и другое безответственное поведение
• Я пишу историю
• Я определяю будущее
• Я доказываю своё превосходство
• Я выигрываю все споры
• Не придётся прислушиваться к её желаниям, жалобам, гневу, страхам и т. д.
• Я устанавливаю правила, а затем нарушаю их, когда пожелаю
• Она не найдёт защиты: у неё нет друзей, которые могли бы её поддержать, и я сбиваю её с толку своей ложью
• Убедить её, что она чокнутая
• Убедить её, что она непривлекательная
• Убедить её, что она во всём виновата
• Убедить её, что проблема в ней
• Я могу свалить всё на неё
• Могу использовать детей, чтобы они шпионили за матерью
• Чтобы дети не рассказали матери, что я сделал с ними
• Дети не будут со мной спорить
• Я не обязан с ней разговаривать
• Я главный в этом доме
• Есть на ком выместить гнев
• Она не вызовет полицию
• Скажу детям, что они не должны слушаться маму
• Заставлю её отказаться от обвинений
• Заставлю её обелить меня перед её семьёй, моей семьёй, копами, судьёй, прокурорами и т. д.
• Заставлю её признать, что это её вина
Когда я выполнял это упражнение в первый раз, я посмотрел на доску и подумал: «О боже. И зачем им от этого отказываться?» И я спросил мужчин: «Зачем от этого отказываться?» Они заполнили другую доску — куда меньше первой — надписями вроде «меня арестуют», «развод», «охранный ордер», «взрослые дети не пригласят меня на свадьбу», «приходится посещать подобные группы». И это всё.
Именно в тот день я впервые полностью осознал, насколько необходима систематическая скоординированная реакция общества с помощью систем уголовного, гражданского и семейного правосудия, которые эффективно привлекут мужчин, проявляющих насилие, к ответственности и позаботятся о безопасности женщин и детей, с которыми эти мужчины жестоко обращаются. Именно в тот день я понял: если бы мне пришлось выбирать между созданием групп для мужчин, избивающих женщин и детей, или систематической эффективной реакцией судебной системы в ответ на мужское насилие — я бы всегда выбирал второе. Только уголовный, гражданский и семейный суд. Такое поведение приносит слишком много выгоды мужчинам.
После того как я впервые спросил мужчин, какие преимущества и выгоду они получают от насилия, я стал работать гораздо эффективнее. Поразительно, как резко изменились мои группы, как только я вспомнил и признал, что насилие было функциональным: оно помогало мужчинам достигать того, чего они хотели. Именно поэтому мужчины били женщин.
***
Текст: Чак Дерри, директор Института гендерного насилия, США (https://voicemalemagazine.org/abusive-men-describe-the-benefits-of-violence/)
Перевод и пересказ: Лена Климова
[Я почти никогда не перевожу тексты мужчин. Этот — редкое исключение. Мы повторяем, что в насилии виноват насильник, и это чистая правда — но редко направляем софиты своего внимания на мотивы мужчин, ответственных за насилие. Давайте же послушаем их. Это весьма познавательно. — Лена Климова]