Но самое скверное не в том, что он влюбился, нет. А в том, что он зачем-то сразу сообщил об этом мне. И ещё имел наглость заявить, что сделал это как честный человек.
— Ты в своём уме, Леонид? — вспыхнула я. — Какой ещё честный человек? Да честный человек, случись с ним такое безобразие, будет стыдиться сообщать об этом кому-либо. Тем более своей жене. Честный человек!
Ну тут он начал оправдываться и нести полнейшую ахинею.
— Но ведь это не какая-то мимолётная интрижка, — растерянно мямлил он. — У меня там всё серьёзно. А во имя нашего счастливого прошлого, Лиза, ты должна понять. Потому что те пятнадцать лет, что мы вместе, очень нас сблизили. Мы стали больше, чем друзья. К тому же у нас дети, и я должен служить для них примером, чтобы они видели своего отца исключительно честным и порядочным человеком. Нехорошо, если они узнают не от меня, а незнамо от кого, что их отец полюбил другую.
Леонид много чего наговорил тогда, что мне было совершенно безразлично. Меня в тот момент интересовало только одно: кто эта женщина и как давно они встречаются. Но «честный человек» не мог прямо ответить на этот вопрос. Считал, что это неважно.
— Ну какая разница, Лиза? — уходил он от прямого ответа. — Главное ведь не в том, кто она! А в том, что тебя я больше не люблю. Понимаешь? Уважаю, ценю как мать своих детей, как доброго и надёжного товарища, с которым прошёл вместе и огонь, и воду. Ты вкусно готовишь, квартира у нас всегда в чистоте. И вообще, ты очень аккуратная и предусмотрительная. Когда мы ездим отдыхать, ты всегда всё сделаешь, как надо: и билеты, и гостиницу. Вещи все правильно соберёшь и аккуратно уложишь в чемоданы, и всё такое. Ничего не забудешь. Ты верная жена и заботливая мать. И я, безусловно, отдаю тебе должное и ценю тебя как человека, на которого можно положиться. Но самое главное, Лиза, что мне в тебе нравится, что ты не скандальная женщина. Добрая. Всегда спокойная и слов грубых не знаешь.
И опять он говорил много совершенно ненужного и бесполезного. Надеялся, что я удовлетворюсь подобным вздором. Ценит он меня, видите ли, за то, что я не скандальная и чемоданы аккуратно собираю и ничего не забываю. Нет, но это же надо такое сказать! Но меня вся эта его галиматья с толку не сбила. Я точно знала, чего хотела.
— Кто она? — повторила я свой вопрос. — И как давно ты, как честный человек, с ней встречаешься?
— Ну почему сразу «честный человек», Лиза? Я ведь сам. По-хорошему. Хотел, чтобы между нами всё было без тайн.
— Ещё одно слово не по существу, — строго сказала я, — и моё терпение лопнет.
— Ну хорошо, хорошо! — воскликнул он, поняв по моему лицу, что не такая уж я не скандальная, спокойная и добрая, как он наивно предполагал. — Если ты настаиваешь! Если ты так хочешь!
— Настаиваю.
— Я скажу.
И здесь выяснилось самое забавное.
Оказывается, что ни с кем он ещё не встречается, а это его чувство к другой женщине, которое он называет любовью, основано исключительно на духовной близости, сходстве интересов, а всё остальное исключено. Им обоим нравятся одни и те же писатели, кинорежиссёры, актёры, певцы, композиторы, художники и так далее.
— Позволь! — воскликнула я. — Не хочешь ли ты сказать, что между вами ничего такого не было? Кроме обсуждения вами прочитанных книг, прослушанной музыки и просмотренных фильмов?
— Как ты могла подумать?! — воскликнул Леонид. — Нет, конечно! Я честный человек! И до тех пор, пока мы с тобой не в разводе, я не могу себе позволить ничего другого, кроме духовного общения с Розмари.
«Как он сказал? — подумала я в тот момент. — Я не ослышалась? Это что, шутка такая?»
— Её зовут Розмари? — на всякий случай уточнила я. — Серьёзно?
Оказалось, что всё более чем серьёзно, и здесь не было никаких шуток.
— Ну да, — бесхитростно ответил Леонид. — И поэтому, как честный человек, Лиза, прошу тебя отпустить меня к ней. По-хорошему.
Как сейчас помню.
— Нет, — уверенно ответила я. — И даже не мечтай. Ни по-хорошему, ни по-плохому. Отсюда ты не уйдёшь, и развода не будет. До тех пор, пока ничего, кроме духовного, между вами нет. Опустишься до физического, тогда посмотрим.
— Но...
— Нет. Я всё сказала! И давай закончим на этом! Розмари! Это же надо. Кто бы сказал, не поверила.
— Что значит это твоё «нет», Лиза? — недоумевал Леонид. — После всего того, что ты обо мне, о нас с Розмари узнала, ты не хочешь расстаться со мной?
— Не хочу, — ответила я. — Да и что такого я узнала? Что тебе и какой-то другой женщине нравятся одни и те же книжки и кинофильмы?
— А тебе этого мало?
— Не смеши меня.
— А тот факт, что я полюбил другую?
— Я тебя прощаю.
— Как это?
— Так это.
— Но это безнравственно, Лиза! Жить с человеком, который тебя не любит! Неужели ты опустишься до этого?
— Считай, что уже опустилась.
И в этот момент из своей комнаты вышла свекровь.
— В моё время, Елизавета, — сказала она, — женщины имели гордость! Не то что нынешние. Которым плюй в глаза — всё божья роса. И вместо того, чтобы удерживать мужа, лучше бы подумала о своём поведении и о том, почему он полюбил другую. Впрочем, что касается меня, то я не нахожу в этом ничего удивительного.
Розмари — женщина тонкой душевной организации, остро чувствующая настроение и духовные потребности того, кого любит. Чехов, Тургенев, Гончаров — вот её нравственные идеалы. В отличие от тебя, Лиза.
Ты ведь, кроме материального, ни о чём другом и думать не можешь. И всё, что тебя волнует, — это чтобы дети были накормлены, чтобы дома был порядок, чтобы муж не ушёл на работу голодным, а с работы его ждал вкусный ужин.
Ты мещанка, Лиза. Ты даже хуже. Ну вот скажи, какую книгу ты прочитала последний раз? А в кино или в театр, когда ты последний раз ходила с мужем?
Тут я, конечно, не выдержала.
— Ну а вас-то, Руфина Потаповна, кто спрашивал? — спросила я. — Вы-то куда лезете, гордая женщина, поклонница Чехова, Тургенева и Гончарова? Идите к себе и ждите, когда вас обедать позовут. Книг я, видите ли, не читаю. В кино и театры не хожу. А меня кто-нибудь звал в кино или в театр? Да и книги эти ваши когда мне читать?
— Это не мои книги! — обиженно воскликнула свекровь.
— Да без разницы, чьи. Понятно, что не ваши, а Чехова. А я с работы прихожу, еле ноги волочу, сразу к плите. Чтобы вам что-нибудь вкусненькое приготовить, пока вы в кресле-качалке, укрывшись пледом, или перечитываете в очередной раз избранные произведения своих любимых авторов, или наслаждаетесь просмотром экранизаций их произведений по телевизору. Я, может, тоже так хочу: сидя в кресле, в который раз с наслаждением пересматривать «Неоконченную пьесу для механического пианино» или «Несколько дней из жизни Обломова»!
Но когда мне этим заниматься, скажите, бога ради, дорогая моя Руфина Потаповна? Нужно ведь обслуживать вас, вашего сына и ваших внуков. Приготовить вам всем еду, постирать вам всем бельё, убрать за всеми вами квартиру. Пока вы повышаете своё духовное развитие.
А вы хоть раз поинтересовались, Руфина Потаповна, не нужна ли мне помощь? Всё ли у меня в порядке? Куда там. Живёте у меня в квартире уже пятнадцать лет на всём готовом и ещё здесь издаёте какие-то звуки. Уже, наверное, и не помните, когда последний раз унитаз мыли.
— А после таких слов, — воскликнула свекровь, — я здесь вообще не останусь. Я сейчас же собираю свои вещи и ухожу.
— Скатертью дорога, — ответила я.
Свекровь ушла к себе в комнату и громко захлопнула за собой дверь.
— Лиза! — воскликнул Леонид. — Я удивлён! Это же моя мама! Бабушка твоих детей! Не знал, что ты такая!
— Ну, теперь тебе это известно. И что?
— Ничего! Только знай, Лиза, что я в тебе более чем разочарован.
— Ой ты, Господи. Разочарован он во мне. Горе-то какое. Вместо того чтобы болтать, помоги лучше маме собраться и вызови ей такси.
— Сынок! — воскликнула свекровь из своей комнаты. — Надеюсь, ты уедешь из этого дома вместе со мной?
— К сожалению, мама, не всё так просто, как ты думаешь, — крикнул в ответ Леонид. — Дело в том, что у Розмари, к которой я хотел уйти, у неё однокомнатная квартира, и ты туда ну никак не вписываешься. При всём желании. Поэтому тебе придётся поехать к себе.
Дверь открылась, и свекровь вышла в прихожую.
— Ты выгоняешь мать в коммунальную квартиру?
— А кто тебя за язык тянул, мама? — с ужасом произнёс Леонид. — Зачем ты вмешивалась?
Свекровь посмотрела на меня. Я пожала плечами и повертела головой, дескать, не ко мне вопросы. Тогда она посмотрела на сына.
— Я хотела как лучше, — сказала она. — Думала, что тебе поддержка нужна. Хотела за тебя заступиться.
— Заступилась? — строго глядя на мать, спросил Леонид. — Вот теперь получай. Вместо того чтобы остаться здесь, когда я уйду, ты теперь вернёшься в нашу коммуналку.
Свекровь снова посмотрела на меня.
— Лиза, прости, я была неправа, — сказала она.
— Нет, Руфина Потаповна, — ответила я. — Вы сегодня раскрылись полностью. И показали мне свою истинную сущность. И в моём доме вам нет места.
Свекровь снова ушла к себе и громко хлопнула дверью. В это время прозвучал вызов на телефоне Леонида.
— Это Розмари, — сказал он, глядя на меня. — Можно, я отвечу?
— Ну ответь, — разрешила я.
— Да, Розмари, — сказал он, — я поговорил с женой. Ничего хорошего. Она меня не отпускает. Вот так, не отпускает, и всё. Потому что духовной близости и родства наших с тобой душ ей мало. Это значит, что подобное ей ни о чём не говорит.
Леонид посмотрел на меня.
— Я правильно всё сказал? — тихо спросил он.
— Правильно, — ответила я. — Продолжай в том же духе.
Леонид вздохнул и продолжил разговор с Розмари.
— Может, всё же встретимся, а? — спросил он. — И тогда Лиза меня отпустит... Я понимаю, любимая, что твои принципы не позволяют тебе делать это до свадьбы. Но как же мне-то быть в таком случае? Лиза меня не отпускает. Да в том-то и дело, что всё остальное для неё несущественно.
Леонид посмотрел на меня.
— Она выключила телефон, — растерянно произнёс он.
— А чего ты хотел, — сказала я. — Любовь она такая!
А тут ещё и дети из школы вернулись. И в это время уже и свекровь собралась и с чемоданом из своей комнаты вышла.
— Не думала, — сказала она, — что вот так придётся расстаться.
— Вот не до вас сейчас, Руфина Потаповна, честное слово. Собрались?
— Собралась.
— Ничего не забыли? Чехова, Тургенева, Гончарова?
— Не забыла.
— Замечательно. В следующие выходные созвонимся. А сейчас прошу на выход.
— Бабушка уезжает? — спросили дети.
— Ваша бабушка сказала, что я недостойна быть женой вашего отца, и поэтому она не может жить со мной под одной крышей. А вы раздевайтесь, мойте руки и проходите на кухню. Сейчас обедать будем, уже всё готово.
— Ты так сказала, бабушка? — удивились дети. — Серьёзно? Мама недостойна быть женой папы?
— Я не так сказала, — начала оправдываться свекровь.
— А как? — спросила я.
— Не помню. Но про крышу я точно ничего не говорила.
— Пусть так, — согласилась я. — Про крышу — это я преувеличила. Признаю. Но вы сказали, что вашему сыну с Розмари будет лучше, чем со мной. Так?
— Так, — грустно согласилась свекровь.
— До свидания, бабушка, звони нам, — сказали дети и пошли мыть руки.
— А я? — спросил Леонид. — Со мной-то как быть?
— Проводи маму, посади на такси и возвращайся, — сказала я. — Такси-то ты вызвал?
— Сейчас вызову.
Через десять минут Леонид вернулся, и вся семья села обедать. А Леонид всем своим видом показывал, что обиделся. ©Михаил Лекс