Доводилось ли Вам общаться с человеком, которому исполнилось ни много ни мало 97 лет от роду? Есть ли в Вашей семье такие долгожители, которые ещё могут рассказать об оккупированном немцами Таганроге? Сегодня, в преддверии Дня защитника Отечества, в нашей рубрике «Лица города» ещё один уникальный случай – разговор со свидетелем времён Великой Отечественной войны – Науменко Александрой Ивановной. Мы с удовольствием делимся с вами, дорогие читатели, всем, о чём она смогла нам поведать.
Фото: Александра Ивановна
- Александра Ивановна, что врезалось в Вашу память во время оккупации Таганрога?
- Я родилась 12 сентября 1926 года в Таганроге. Мне было 14 лет, когда немцы вошли в город и началась оккупация Таганрога. Очень хорошо запомнился сильный голод – есть хотелось постоянно. Голод, страх, разруха, боролись за жизнь, как могли. Дети тогда очень быстро взрослели. Страшное было время, трудно вспоминать и говорить об этом. Очень хорошо помню нечеловеческую жестокость немцев. Это не передать словами. Но были редкие, единичные случаи, когда немцы хорошо к нам относились.
- Сможете вспомнить?
- Да, смогу, этот случай произошёл в нашей семье. В 1941 году моя старшая сестра Таисия сильно заболела и симптомы её болезни были схожи с тифом. Когда однажды к нам в дом зашёл немец и увидел больную сестру, то он посоветовал нам увезти её из города, сказав, что если другие немцы придут и увидят, какие у девушки симптомы, то не будут разбираться, что у неё там на самом деле, а сразу расстреляют. Наша мама собрала вещи, взяла сестру, и они ушли за несколько десятков километров в село - там у нас был ещё одно жильё. Меня оставили в Таганроге «на хозяйстве». На первое время был уголь, чтобы топить дом, из еды - кукуруза в початках. Через несколько недель, когда еда закончилась, я приняла решение идти к маме. На Мариупольском мосту тогда стояли немцы. Один из них неприветливый был, жестокий. Спросил, куда я иду – не хотел меня пропускать. Но тут снова повезло. Другой немец посоветовал спрятаться и переждать где-нибудь, потому что скоро будет смена караула и он меня пропустит. Так и получилось. Я пришла к маме, но помню было очень обидно, когда ещё и схлопотала от неё за свою самодеятельность. Тогда к детям было отношение как ко взрослым: мама очень рассердилась, что я оставила дом, уголь… Да, было обидно. Хотелось, чтобы пожалели, а вместо этого наказание.
- О жизни детей тех лет говорят: «детство, растоптанное войной». Что скажете?
- Конечно, детство закончилось в 1941 году. Голод, говорю, был страшный. В военное время, выучившись на шофёра, я работала - возила продукты.
Александра Ивановна не стала более вдаваться в подробности. Те, кому довелось пережить тяготы тех страшных дней, зачастую не хотят бередить душевные раны.
- Александра Ивановна, где и кем Вы работали в послевоенное время?
- 20 лет я отработала в трамвайном парке. Сначала я была водителем трамвая, но большую часть времени – диспетчером. Моя фотография до сих пор висит на стенде почётных работников трамвайного парка. На работе я никогда ни с кем не конфликтовала. Моё умение разговаривать с людьми часто ставили в пример. Я старалась найти общий язык со всеми и когда во время моего диспетчерства возникали производственные проблемы с водителями, мы решали всё мирным путём. За время моей работы было написано минимально количество рапортов, если сравнивать со всеми другими руководителями.
Продолжение на нашем сайте.
Ирина Кузнецова