Нет, правда люблю, они делают нашу жизнь яркой и запоминающейся, о них хочется говорить, ими хочется восхищаться, о них можно слагать баллады.
Я переехала в новостройку в надежде на светлое будущее, которое вдали от старого дворика со своими персонажами, легендами и стереотипами, казалось, станет безоблачным.
Наташка с Ванькой за стеной большой комнаты моей прошлой квартиры в три часа ночи регулярно выясняли, кто из них злоупотребляет горячительным, а кто мужским вниманием, честное слово, я знала историю этой семьи, как радио-сериал, который вне зависимости от моего желания транслировали мне ночью, когда слышимость особенно хороша, учитывая тонкие стены хрущевки.
Баба Нюра, Баба Саша и Баба Алевтина спрашивали у меня, куда я направляюсь и откуда возвращаюсь, а потом бурно обсуждали, какая одежда допустима дамам немного за сорок. Бабули сидели у подъезда и в лютый холод и в палящий зной в надежде узнать что-то новое, а если не узнать, то хотя бы обсудить очередную серию про Наташку с Ванькой.
Петр из первого подъезда пил, он пил в праздник, пил в будний день, чаще всего он пил с самого утра, поговаривают, что именно от него по всему дому расползались тараканы, но бабули у подъезда его жалели, как же - мужик пропадает, до развода-то он справный был, это потом горе с ним приключилось, а то, что Маринка бежала от него с двумя детьми, прихватив в чемодан первое попавшееся, в надежде скрыться у матери от его буйного нрава, это они уже забыли, деменция-с.
К Соне, крашеной блондинке двадцати лет, периодически вечером приезжал кавалер, гремя басами из разваливающейся семерки жигулей, эти мне даже казались милыми, приедут, погремят, уедут. Надолго останавливаться нельзя, бабули выйдут и тогда...
Так мы и жили большой коммунальной пятиэтажкой, периодически отвечая бабулям, «почем нынче на рынке огурцы», не для информации, а чтобы бабули получше меня рассмотрели на предмет непотребства и посетовали, что мой драгоценный крыс-Ларис поднял ногу рядом с клумбой с ландышами, даже если такого не было.
То самое непотребство случилось тогда, когда я решила взять ипотеку, продать эту квартиру и переехать в новый красивый ЖК, тогда это было еще не так накладно и вполне реально. Все произошло как-то буднично, вот я выслушиваю, что продала квартиру каким-то мутным личностям, которые будут мусорить в подъезде от Бабы Саши, а вот мы с Крысом-Ларисом уже едем в красивом большом лифте с зеркалом на 8 этаж.
Наивно было предполагать, что все будет идеально, но я надеялась, что алколюбителей, любопытных старушек и прочего элемента, что получает старую квартиру в наследство в новом доме не будет. И не было, пока дом был заселен едва на четверть, но потом приехали они… соседи.
В пять часов вечера доблестные рабочие вешали мне кухонный гарнитур, выстраданный в борьбе с поставщиками комплектующих и нерадивыми исполнителями. Оставалось прикрутить последний шкафчик, как в дверь постучал он. Мужчина хорошо за пятьдесят в коричневом махровом халате до пят, я его мысленно назвала «барин». Барин сначала поинтересовался, как долго я еще буду шуметь, а потом пустился в пространные рассуждения о том, что застройщик ему обещал тишину именно после пяти вечера, когда заканчивается рабочий день, и это в только построенном доме, где почти в каждой квартире ремонт. Слукавил ли застройщик, или барин пытался таким странным образом призвать меня к порядку, но я не сдалась и шумела в тот день до шести, теперь барин пристально следил за мной, но здороваться перестал. Странный тип.
Не успела я отойти от явления соседа снизу, как на нашей лестничной клетке появилась бабуля, ей дети купили квартиру вместо разваливающегося дома, эта мадам стоила моих знакомых по хрущевке бабуль всех троих разом, ее я мысленно назвала НКВД за вечно подозрительный взгляд и пулеметную очередь вопросов крайне личного характера. Из этого всего я сделала вывод, что по старушкам я вышла в ноль.
Неделей позже я ехала на лифте вниз, у моих ног молча сидел Крыс-Ларис, на четвертом этаже в лифт зашла она - не сильно многодетная мать-одиночка. Впереди она катила коляску, за ней топал ребенок лет четырех. Мы с Ларисом попятились, открывая больше пространства для маневра, я поздоровалась. Меня удостоили только фразой «уберите собаку, моего ребенка кусала собака, он боится». Их не успокоил короткий поводок, индифферентность крыса и его малый размер. Предложила им поехать на следующем лифте - обиделась. Дала ей мысленное прозвище Укушенная.
А еще ко мне в час ночи ломился очень поддатый парень, искал квартиру друга, разлил какую-то сладко-алкогольную гадость у моих дверей, долго извинялся, что перепутал этажи. Дверь и пол я хотела протереть на следующий день, но уборка подъездов меня опередила, уборщица-то мне и рассказала, что сынок бывшего градоправителя гулеванить изволил, ну, дело молодое.
Прошел год, и на лестнице появились безответственные квартиросъемщики, их мы объединим в один класс. Одна воевала с жильцами методом неконтролируемой дискотеки до трех ночи, барин грустил и молчал, скорее всего его послали, а он не нашел, что ответить, даже жалко его стало. Со временем разномастные квартиранты исцарапали стены лифта, бесконечно крошили семечки и плевали в зеркало, видимо, их отражение в этом зеркале их не устраивало, кто знает.
За три года новый жк превратился почти в ту же самую хрущевку, от которой все стараются убежать, но с претензией на что-то элитное. Даже появился Андрюша, который громко сетовал своей еще пока не жене на то, что ее поведение скорее легкое, чем тяжелое. Даже вспомнились мои соседи за стеной в хрущевке. Модный ЖК обживался и превращался в просто двор.
Совершенно не важно, в каком доме ты живешь, соседи - это не про место, это про людей.