Многие рассказывают о том, что вирус Ковида действует на мозги и заболевший человек ведет себя неадекватно. Хотя, положа руку на сердце, вряд ли это прерогатива только Ковида.
В суматохе повседневной жизни, когда все вокруг кажется торопливым и однообразным, бывает так приятно окунуться в разговор с некими старыми вещами. Это словно перенос в какую-то другую эпоху, когда время текло медленнее, а люди непременно обладали чувством юмора. Как только я вспоминаю моменты из старой жизни, сразу начинаю разговаривать сама с собой. И очень бываю рада, что в этот момент меня никто не видит и не слышит.
Каждая из старых вещей несет на себе воспоминания о радости и грусти чьей-то прошлой жизни. Вот сидишь ты за старым письменным столом, среди хаоса старых вещей, и начинаешь вести со всеми этими вещами разговор, окунувшись в эпоху, когда речь была более изящной и картинки «Тик-ток» не заполонили наше сознание…
Доброе утро старый Граммофон! Ни одна пластинка не оставалась без твоего внимания. На полке лежала одна загадочная пластинка, и казалось будто в ней скрыто нечто большее, чем просто звуки.
О сладкий сон, теченье мысли!
Всем существом мы в нем зависли,
Вздыхая, мыслим о былом…
Таков наш сон, таков наш дом!
Нам суждено по жизни рьяно
Услышать всё: звук фортепьяно,
Крик журавля, стенанья скрипки…
Волненья наши жалки, хлипки,
Когда всё весело и пьяно,
Когда звучит аккорд органа,
И замирает в тишине...
Да, это всё, друзья, по мне!
(Андре Лео Бонд)
Звуки вибрировали, проникая сквозь граммофон и превращаясь в мелодию. Она была чудесной: нежная, грустная и одновременно радостная. Слушая ее, я погружалась в сказочный мир, волшебные волны которого уносили прочь от обыденности и неприятностей… Что еще нужно мудрой женщине.
Перед глазами возникали сказочные образы. Маленькая девочка, слушая эту же пластинку, расцветала вместе с музыкой и становилась красивой, медленно превращаясь в розу, с каждым разом, когда игла прикасалась к пластинке.
Или Старый Портфель. Мой прадед был фельдшером на Гамарне и много лет ходил с ним на работу.
На Гамарне есть усадьба семьи знаменитого путешественника и этнографа Николая Миклухо-Маклая. В самой биографии Николая Миклухо-Маклая почему-то об этом не пишут.
На Гамарне росли дубы, а вода в реке была темно-коричневая. Воздух и бодрил, и успокаивал.
Деда Дмитрия Васильевича там помнят до сих пор. Кого он только не лечил, даже, говорят, самого Щорса.
Среди пыльных вещей я обнаружила старые фотографии.
Прабабушка… Прабабушка была самой младшей в многодетной семье именного дворянина. Пухленькая блондинка с голубыми глазами и веселым нравом, она закончила институт благородных девиц, умела рисовать и играть на рояле.
Дедушка был завидный жених, смуглый и тонкий. Говорили, что его бабушка была то ли гречанкой, то ли турчанкой, а сам он сбежал из духовной семинарии и закончил курсы фельдшеров в Октябрьскую революцию. Вместо старших сестер, которым его сватали, ему приглянулась младшая. Они прожили вместе, как в сказке, длинную долгую жизнь.
С каждой новой находкой мы окунаемся в старую жизнь и пытаемся восстановить картину прошлого. Оно нам кажется непременно лучше и романтичнее, чем нынешняя жизнь. А часы тикают, говорю я сама себе вслух. И вот я уже тоже вошла в историю. Э-э, что это там в углу пылится. Ах да, это тренажер-велосипед, в отличном состоянии. Я, помнится, даже пару раз на нем педали крутила! Но, кажется, это было в прошлом веке…