Мои коллеги и я жили в постоянном страхе перед одной "наградой". И в этом году номинантом стал я.
Пересохший рот, бешено колотящееся сердце – именно так я отреагировал на сообщение от начальника. Эта ужасная комбинация слов, которую мы с коллегами молили судьбу никогда не увидеть:
"Поздравляю, ты номинирован на звание "Сотрудник года"!
Отправить подобное по электронной почте – это было уже чересчур, как будто сыпать соль на рану.
Дальше было полотно текста, которое я пропустил. Мне не нужно было вчитываться в подробности, ведь я и так достаточно почистил стен и потолок звукоизолированной комнаты отдыха от того, что осталось от предыдущих победителей, чтобы знать, чем оборачивается эта награда.
Первоначальный страх сменился волной отрицания.
Я ведь не просто выполнял план продаж, я его перевыполнял, продавая товары на огромные суммы ежедневно. И уж точно я никогда не забывал клеить стикеры со своим штрих-кодом – при сканировании на кассе продажа автоматически привязывалась к моему идентификатору сотрудника.
У нас не было комиссионных, но существовали другие "поощрения" за высокие показатели. Я перестал следить за цифрами, будучи уверенным в успехе, – и подумать не мог, что окажусь в такой ситуации.
"Это просто сбой в компьютерной системе, – решил я, нервно усмехнувшись. – Да, точно, что-то, что айтишники могут исправить в мгновение ока".
Когда я, наконец, снова обрел контроль над ногами, то поплелся в кабинет менеджера.
"Никакой ошибки нет", – заверил он меня. В самом низу рейтинга был мой идентификатор.
"Штрих-коды не лгут, Грэм", – бросил он, даже не глядя на меня.
Образно выражаясь, я уже кружил над стоком, и если бы не взял себя в руки, то очень скоро оказался бы там и буквально.
Я умолял его просмотреть записи с камер видеонаблюдения – он же сам увидит, как я совершаю все эти продажи. "Не волнуйся", – добавил он с улыбкой, в которой не было ни капли радости, – "Так или иначе, мы все вносим свой вклад в успех компании".
Полагаю, к тому времени он уже давно привык к мольбам отчаявшихся.
Покидая кабинет, я убеждал себя, что это еще не смертный приговор.
Пока нет.
У меня был еще месяц до перерасчета окончательных результатов, месяц до того, как все станет по-настоящему серьезно. Месяц до того, как меня, поблагодарив за преданность компании и вяло пожав руку, проведут по коридору. До того, как я узнаю, что скрывается за обычно запертой дверью в темном углу комнаты отдыха.
До того, как я пойму, что на самом деле значит пожертвовать собой ради блага компании.
Слухи в офисе распространяются быстро.
Кевин одарил меня своей самодовольной ухмылкой – возможно, он решил, что теперь, когда я вне игры, у него, наконец, появится шанс с Элис.
Элис... Я отчаянно надеялся, что ее имя не вытянут следующим, что не она будет смывать то, что останется от меня, в грязный ржавый сток на полу комнаты отдыха.
Как и положено, я начал парковаться на новом месте – в дальнем конце стоянки. Выцветшая надпись "Место для сотрудника года" почти скрылась под разросшимися ветвями деревьев. Теперь дорога до магазина занимала на десять минут больше – десять минут под палящим техасским солнцем. Впрочем, рациональная часть моего разума понимала, что это продлится недолго.
Так или иначе, через месяц этого места у меня уже не будет. Если повезет, я доживу до следующего лета и увижу машину какого-нибудь другого бедолаги на этом месте.
Те, кто еще не был в курсе, сразу все поняли, увидев мою машину на стоянке. Не привязывайся ко мне слишком сильно.
Коллеги начали шарахаться от меня, как от чумного. Я их не винил.
Мы все знали, что произойдет, если мои продажи не вырастут, – то же самое, что и всегда: в последний рабочий день финансового года мы соберемся на обязательное собрание. Все взгляды будут прикованы к бедняге, которому "посчастливилось" победить. В комнате будет так тихо, что можно будет услышать его сдавленные рыдания. Менеджер, мертвенно-бледный, еле заметно пожмет ему руку, бормоча слова благодарности за преданность компании.
Затем победителя проводят в комнату отдыха – на встречу с "руководством". После случая в 2019 году бежать уже никто не пытался. Победитель всегда оборачивался, бросая на нас полный отчаяния взгляд, – его глаза умоляли кого-нибудь, кого угодно вмешаться. И, конечно, никто никогда этого не делал.
Как только за ним закрывалась дверь, и звукоизолированная комната поглощала последние рыдания и мольбы о пощаде, все было кончено. Остальных распускали по домам. Я шел в душ, пытаясь смыть с себя это мерзкое чувство – тошнотворное облегчение от того, что на смерть отправили кого-то другого, а не меня.
Два года назад Кал – лучший парень из всех, кого я знал, – показал худший результат.
Он так тяжело заболел, что чуть не умер, и в конце концов больше не смог работать. Должно быть, он думал, что это освободит его от контракта – если он уйдет, если никогда не вернется на работу, с ним все будет в порядке.
Должно быть, он не читал текст, напечатанный мелким шрифтом в наших договорах.
Впрочем, если быть честным, прочитай мы его, то никогда бы его не подписали.
Кал стал для нас предупреждением – из этой профессии уйти нельзя. Если им придется тебя выслеживать (а поверьте, они найдут вас), не лучше ли уйти достойно, зная, что компания позаботится о твоих близких, чем тебя вытащат из дома посреди ночи под крики и мольбы о пощаде?
Джина стала сотрудником года в 2023-м. Джина с ее доброй улыбкой, на которую положил глаз Кевин еще до Элис, но которая, как и Элис, не хотела иметь с ним ничего общего.
Я до сих пор помню тот день, когда были опубликованы окончательные цифры. Помню, как у Джины от удивления и шока отвисла челюсть.
Когда она, наконец, снова обрела дар речи, то тоже начала твердить, что произошла какая-то ошибка. Мы все пытались убедить менеджера – я лично видел, как много она продает.
Менеджер лишь напомнил, что штрих-коды не лгут.
На следующее утро мне выпало дежурство в комнате отдыха – нужно было собрать то, что осталось от улыбки Джины и ее простого золотого обручального кольца, чтобы вернуть семье. Через неделю они получили коробку с чеком и всем, что от нее осталось и что не пролезло в сток.
Как только цифры подведены, а ваш штрих-код сотрудника оказывается на этом безобидном на вид розовом бланке, ваша судьба предрешена.
Кевин за все свои годы в компании ни разу не парковался в дальнем конце стоянки. Он ни разу даже не приблизился к званию "Сотрудник года", хотя и бутылку воды не смог бы продать умирающему от жажды. Он был воплощением низости и даже не пытался этого скрыть.
Я никогда не понимал, как у него получалось так хорошо, но сейчас мне было не до него.
Мне нужно было думать о себе, о сбое в системе. Каждый раз, оказываясь в комнате отдыха, я натыкался взглядом на старую деревянную дверь – неприятное напоминание о том самом "билете в один конец".
Я начал внимательно следить за своими продажами, работал как проклятый, брал двойные смены. Когда приближался конец месяца, я открыл таблицу с результатами и не поверил своим глазам.
Я все еще был на последнем месте.
Каким-то образом в некоторые дни фиксировалось меньше половины моих продаж.
Я не понимал.
Я ждал возможности проскользнуть в кабинет менеджера и самому просмотреть записи с камер видеонаблюдения.
Я покажу боссу, что в расчетах произошла ошибка, что система дала сбой.
Наконец, мне представился шанс. Сначала я с триумфом наблюдал, как совершаю продажу за продажей – гораздо больше, чем было записано на мой счет. Впервые за месяц я почувствовал облегчение. У меня было доказательство, а это уже кое-что значит.
Я переключился на другую камеру, ту, что была ближе к кассам, чтобы убедиться, что коды сканируют. Я увидел несколько успешных сканирований и уже потянулся, чтобы выключить запись. И тут я увидел его.
Увидел Кевина.
Это было едва заметно. Сначала я не понял, что он делает, пока не заметил закономерность. Мне пришлось отмотать запись назад и посмотреть еще раз, чтобы до меня дошло.
Так было почти с половиной моих продаж за день. Я увидел, как он перехватывает покупателей до того, как они успевали подойти к кассе, – до того, как я мог получить баллы за свои продажи. И пока он мило болтал с ними, он незаметно наклеивал свой штрих-код поверх моего.
В тот же вечер я устроил ему разнос – я был в ярости. Он лишь ухмыльнулся и выдал свою коронную фразу о том, что штрих-коды не лгут.
Ему было плевать, что он отправляет на смерть другого человека.
Черт, да он, наверное, даже наслаждался этим.
Кевин украл баллы за продажи Джины – и бог знает кого еще.
Чтоб тебя, Кевин.
В тот день, когда должны были подводиться итоги, он посмел наклеить свой штрих-код поверх моего на огромную сумму, которую я заработал, – он даже не пытался скрыться – прямо у меня на глазах. И ухмыльнулся.
Я догнал покупателей до того, как они расплатились, и они любезно позволили мне отклеить наклейку.
Я сунул ее в карман, чтобы показать менеджеру.
Я скопировал видеозапись и ворвался к нему в кабинет, отказываясь уходить, пока он не посмотрит. Я наблюдал за ним, пока его взгляд скользил по экрану. Если он и был расстроен или шокирован, то старательно это скрывал.
Наконец, он посмотрел мне в глаза. В его глазах читалась такая боль, что я на мгновение почувствовал облегчение.
Пока не понял, почему он выглядит таким несчастным. Пока он не прошептал: "Мне жаль, Грэм. Кто-то должен получить эту награду завтра. Мои руки связаны".
Я молча протянул ему проклятый штрих-код Кевина. Он долго разглядывал его, а потом вернул мне со словами: "Оставь его себе".
За обедом я рассказал все Элис. Я был благодарен ей за поддержку, но уже смирился со своей участью. Я рассказал ей об этом в первую очередь потому, что меня не покидало гнусное чувство, что следующей жертвой Кевина станет она.
Солгав, если скажу, что не был подавлен, когда в тот вечер начальник вызвал меня к себе в кабинет и сообщил об окончательных результатах. Да, я знал, что это произойдет, но, по всей видимости, такова человеческая природа – цепляться за отрицание, за надежду до самого конца.
Целую вечность мы молча смотрели друг на друга. Розовый листок бумаги, лежавший между нами на столе, говорил сам за себя.
Наконец, мой взгляд упал на бланк.
Он уже подписал его, но место, где должен был быть мой штрих-код – серия вертикальных линий, означающих смертный приговор, – было пустым.
Я не знал, как это происходит, – все всегда происходило за закрытыми дверями. Никто из тех, кто заполнял этот бланк, не мог рассказать нам об этом.
"Тебе нужно наклеить сюда штрих-код, прежде чем я отправлю бланк руководству", – произнес он наконец.
Я открыл рот для последней, страстной мольбы о пощаде, но он меня перебил. Он говорил медленно, тихо, четко произнося каждое слово:
"Я сейчас выйду. Тебе нужно наклеить сюда штрих-код, прежде чем я отправлю бланк руководству".
Он долго смотрел на меня, ожидая едва заметного кивка, прежде чем выйти из кабинета, оставив меня одного.
Они обработали документы и на следующий день объявили имя "Сотрудника года".
Да, я почувствовал укол совести, наблюдая, как исчезает с лица Кевина его самодовольная ухмылка, как у него наливаются кровью глаза, когда он видит протянутую руку менеджера, когда его благодарят за преданность компании.
Я снова почувствовал это, наблюдая, как он умоляет менеджера о пощаде по дороге в комнату отдыха, как наш менеджер твердит ему ту же фразу, что и всем нам когда-то.
Штрих-коды не лгут.
Но я подумал о Джине, о бесчисленных других, и к тому времени, как услышал, как за ним захлопнулась дверь, чувство вины уже исчезло. Его место заняло облегчение от того, что остальные в безопасности.
Ну, по крайней мере, до следующего года.
==============
Спасибо за чтение! Не забывайте подписываться, а не то получите поздравление и награду!