Взаимоотношения буржуазии и идеи свободного рынка претерпевали самые разные метаморфозы. Изначально, когда первые хозяева капиталов пробивали себе путь через феодальные институты, идеологи нового рыночного мира исходили из необходимости делать рынок максимально свободным. Таким образом они хотели освободить политэкономическое пространство от феодального доминирования, расчистить путь к классовому доминированию. После этого британские и американские буржуа начали распространять идеи свободного рынка за пределы своих национальных рынков, дабы использовать свои разжиревшие капиталы и захватить другие экономические зоны. Это вызвало во Франции, Германии и России 19 века идеи здорового протекционизма, которые особенно ярко сформулировал Фридрих Лист, а реализовывали Бисмарк и Витте.
Однако после того как буржуазия в полной мере захватила командные высоты в экономике мира, к концу 19 — началу 20 века свободные рыночные замашки отошли на второй план. Когда крупные капиталисты стали настолько влиятельны, что государство стало обслуживать их, а не феодальную элиту, выступать с позиции ослабления государственного влияния стало странно, ведь государство это они - монополистические буржуа. Произошло полное сращение нового правящего мирового класса и госаппарата, который стал использоваться крупнейшими кошельками в рамках того или иного региона для захвата новых рынков. Однако после Второй Мировой войны всё начало меняться.
Крупнейшие буржуа вдруг снова стали выступать с позиции ослабления государственного контроля и необходимости возвращения «дикого капитализма» в мировом масштабе. Всё это они основывали на идеях Фридриха Хайека и Милтона Фридмана, которые связывали любые попытки государства регулировать рынок с «левым тоталитаризмом». Если сначала их концепции оставались скорее маргинальными, то к 1970-1980, годам расцвета неолиберализма, они были взяты на щит «прогрессивными» дельцами. Неолиберализм сводит функции государства в лучшем случае к поддержанию широких социальных масс в состоянии, которое позволит должным образом функционировать — все остальные отрасли человеческой деятельности по мысли этого течения стоит всецело передать в руки капитала, который становится транснациональным ввиду отмены всяческих пошлин и иных политэкономических преград. Наиболее радикальные ветви неолиберализма оформились в либертарианство, которое и вовсе подразумевает роспуск государства как такового и провозглашение вместо него отдельных юрисдикций, которые контролировались бы частным капиталом. Отсюда берут начало идеи частных законов и конституций, частной полиции, частных городов, частных армий, которые принадлежали бы крупнейшим корпорациям. Крупнейшие капиталисты мира, типа того же Google, профинансировали тысячи академических исследований в крупнейших экономических институтах мира, чтобы внедрить в общественное сознание мысль о том, что такая мировая структура будет наиболее эффективна для развития.
Фактически речь идёт о тотальности рынка, который возглавляют самые крупные мировые кошельки. В рамках подобных теорий это наиболее эффективный подход, потому как частный капитал сможет быстрее любой государственной структуры реагировать на самые незначительные колебания спроса и предложения, он искренне заинтересован в повышении качества продаваемых товаров, чтобы выиграть конкуренцию, в отличие от убыточных госпроектов, которые спонсируются из бюджета, а возникновение монополий в чисто рыночных рамках нереально. Таковы умопостроения либертарианцев. Если же и возникнет какая монополия, то любые перегибы её руководства с целью извлекать больше прибыли с меньшими усилиями приведут к появлению альтернативных товаров на рынке даже от самых маленьких коопераций, которые и перетянут часть рынка себе, обвалив монополию. Вся эта идеалистическая позиция базируется лишь на паре утверждений, которые неолибералы и либертарианцы не стремятся доказывать и которые опровергнуты историей: рынок всегда лучше государства; государство тормозит человеческий прогресс, а рынок его ускоряет; если человек не смог найти своё место на рынке - это исключительно его вина. Именно такие идеи господствуют среди управленцев и хозяев транснациональных монополий, именно на выстраивание такого мира тратятся сотни миллиардов долларов ежемесячно, задействуются спецслужбы по всему миру, покупаются как-бы-академические исследования, а крупные эксперты вещают в социальных сетях о неизбежности наступления тотального рынка.
Фактически под разговоры о «свободном рынке» США и их хозяева стремятся выстроить миропорядок, в котором всё будет завязано на кучку крупнейших транснациональных монополистов, которые, захватив единый мировой рынок, смогут диктовать свою волю человечеству без каких-либо преград. Учитывая то, насколько далеко они продвинулись в деле слежки за обществом посредством социальных сетей, им даже не придётся отслеживать спрос — они могут формировать спрос, что в сочетании с положением транснационального монополиста ставит обладателей такого капитала в статус внерыночного регулятора как-бы-рыночных процессов. Такой режим, выросший из идеализма Хайека и Фирдмана, проросший через концепции Скиннера и Пентленда и осуществляемый руками Киссинджера и Бжезинского — и есть апофеоз ультраимпериализма, к которому стремится транснациональный монополистический капитал.
Подписывайтесь на наш журнал, ставьте лайки, комментируйте, читайте другие наши материалы. А также можете связаться с нашей редакцией через Телеграм-бот - https://t.me/foton_editorial_bot
Также рекомендуем переходить на наш сайт, где более подробно изложены наши теоретические воззрения, а статьи выходят раньше, чем на Дзене - https://tukaton.ru
Для желающих поддержать нашу регулярную работу:
Сбербанк: 2202 2068 9573 4429