Беспрецедентный случай произошёл во времена моего детства.
С конца пятидесятых годов жителям Ленинграда стали активно выделять садовые участки. Мой дедушка, как участник войны, тоже получил участок. Каждое лето меня с двоюродным братом отправляли на каникулы на дачу. Там мы и жили с бабушкой и дедушкой. В дошкольные годы до поздней осени.
И вот играем мы на дороге в ножички. А нам в прошлом году воду провели, водопроводную колонку установили. В те времена народ был общительный. С утра любили с вёдрами топать за водой. У колонки человек десять завсегда собирается и болтают за жизнь о том, о сём. Народ то пожилой. Так и в этот раз. Собралось пятеро бабулек, да пара дедов. Обсуждают погоду и политические новости. Нас выгоняют. Типа: «Идите в другое место играть, а то от вашей игры пыль в вёдра с водой летит».
Пришёл дядя Павел − бывший военный лётчик. Говорит мне:
− Скажи дедушке, что я вечером к вам зайду.
− А сам-то куда собрался? – спрашивают его бабки.
− В деревню мне надо, в магазин. Шланг хочу купить, − отвечает он им.
− Как же, шланг, − зашептались бабки. – За водкой он собрался.
Я отвлёкся от игры и стал смотреть на небо. Показалось, что сокол погнался за стрижами. Мы часто видели, как он гнался и ни разу не видели, чтобы поймал стрижа.
И тут это случилось. Из-за леса на юге вынырнул остроносый силуэт военного самолёта. Он был не серебристый, как я видел на картинках. Он был тёмно-зелёный, огромный и очень страшный. А из-за того, что я смотрел против солнца, самолёт чёрным казался. Он двигался полностью бесшумно, и это было ещё страшнее. Пары секунд не прошло как самолёт скрылся за северным лесом.
И тут на нас навалился грохот. Тяжёлый, давящий, у меня в груди защемило. Или показалось, что защемило. И дальше всё мгновенно оборвалось. Наступила звенящая тишина, только слышно как вода течёт из колонки.
Я ещё в ступоре сижу, не понимаю что вокруг происходит. А вокруг меня происходили интересные вещи. Два деда проворно нырнули, один в канаву, а другой в кусты. Бабки попадали, где стояли. Одна, правда, в канаву свалилась, а две прямо на вёдра с водой. Вёдра опрокинулись, и получилось что все лежат в луже с водой. Один дядя Павел не испугался. Он сразу стал смотреть на небо, но самолёт уже скрылся.
− Ну как? Жив? – спросил он у меня. – Куда он улетел?
− Туда, − я пришёл в себя и показал рукой на север.
− Вставайте, товарищи! Ложная тревога. – дядя Павел подмигнул мне и пошёл в магазин за шлангом, или за водкой.
Окружающие стали сконфуженно подниматься. А семидесятилетняя баба Шура всё спрашивала:
− А что, война началась? Нас бомбят?
− Да нет войны, слава богу. Это самолёт, − ей отвечают.
− Но я подумал, что бомбёжка, − застонал один из дедов.
− И я, и я, грохот-то как на войне, − стали оправдываться все друг перед другом.
Ну а мы побежали домой делиться впечатлениями.
Дома я рассказал, как все попадали кто куда. Однако дедушка объяснил, что это правильно:
− Если бомбёжка, то падай в укрытие или просто на землю.
− А дядя Павел не испугался, − возразил я.
− Дядя Павел военный лётчик. Он знает этот звук и сразу понял, что над нами самолёт низко летит.
Я потом задумался, что если бы не увидел самолёт – какая бы у меня была реакция?
Спустя десятилетия, как-то в нулевых годах, я рассказал на вечеринке эту историю знакомому отставнику – лётчику. В ответ он мне сказал следующее: «Хулиганство со стороны пилота при пролёте над гражданской территорией. Но это территория полигона. Сплошные воинские части ПВО. Никому, видно, и в голову не пришло, что в запретной зоне затесалось садоводство».
Вот такой случай произошёл в моём ленинградском советском прошлом.
Ленинградская область. У недалеко от Ладоги. 1969 год.
Все фото взяты из открытых источников