В выходные в Ростове-на-Дону было неспокойно. Осужденные террористы, уроженцы Северного Кавказа, осужденные по экстремистским и террористическим статьям, вырвались из камер СИЗО №1, взяли в заложников двух сотрудников ФСИН, требовали оружие, транспорт, беспрепятственный выезд.
Преступники были вооружены ножами и пожарным топором, демонстрировали на камеры экстремистскую и террористическую символику, как бы потешаясь над самой режимной сутью следственного изолятора.
С террористами велись переговоры, на разговор с ними пригласили местного имама, но переговоры закончились безрезультатно. Силовиками было принято решение начать штурм. Спецназ ФСИН зашел в СИЗО, (в ходе работы один из "тяжелых" бойцов получил легкое ранение ножом) ликвидировал всех захватчиков и освободил двух заложников, младшего инспектора контролера и подполковника внутренней службы.
Позже выяснилось, что преступники ночью выдавили решетки на окнах камер и спустились с 4 и 3-го этажей во внутренний дворик (один упал и сломал ногу), захватили контролера Виктора Кончакова. После этого, руководство ФСИН Ростовской области пыталось самостоятельно договориться с преступниками, не сообщая об этом в Москву, видимо, в стремлении дело замять, чтобы не портить показатели службы. Выходные, начальство отдыхает, если конфликт удастся уладить самостоятельно, то руководство и страна ничего не узнают, а значит, "ничего и не было".
На переговоры был отправлен начальник оперативного управления областного ФСИН подполковник Александр Богма, который тоже был взят в заложники. Таким образом, их стало двое. После этого пришлось доложить в Москву и принимать экстренные меры.
Когда чрезвычайная ситуация разрешилась более-менее благополучно, у жителей России стали появляться вопросы. Откуда в камерах телефоны и террористическая символика, ведь это вроде как запрещено? Почему у террористов волосы длинные, будто они только что пришли из леса, а не сидели в режимном учреждении? Где преступники взяли ножи? Вопросы на эти ответы даст следствие.
Несомненно, у следствия будет множество вопросов и к руководству СИЗО и областного управления, ведь еще несколько дней назад вышел хвалебный репортаж о том, что в СИЗО №1 самая лучшая система охраны, а сам СИЗО — лучший в области по всем показателям, а этот случай заметно пошатнул в это веру.
Мы поговорили с действующими и бывшими сотрудниками системы исполнения наказания и они устроили Ликбез, рассказали о том, как внутри всё устроено и как подобное оказалось возможным.
Что касается телефонов и символики. Телефоны есть практически в каждой камере, несмотря на то, что они запрещены режимом и распорядком. Каким образом телефоны попадают внутрь режимного учреждения, ведь даже сотрудники сдают свои личные телефоны, а у жуликов их в достатке? Проносят сотрудники следственных и исправительных учреждений за деньги. Разумеется, это делать запрещено, но... тем не менее. Ловят за руку, увольняют, сажают, а каждый раз всё повторяется вновь.
В колонии телефоны часто попадают в банках из-под краски, которые с воли дарят учреждениям "благожелатели" на ремонт и прочую хозяйственную деятельность.
Вообще, криминальная система проноса запрещенного в зоны отлажена и зависит от степени коррумпированности руководства и личного состава. Принести могут всё что угодно, были бы у арестанта или осужденного деньги и возможности эти деньги на воле организовать.
Откуда в камерах могла оказаться запрещенная символика, которую демонстрировали террористы? Да оттуда же, с воли принесена сотрудниками или попала в камеры с воли под видом полотенец при попустительстве проверяющих сотрудников: кто там разберет, религиозное это или экстремистское? Флаги и черные повязки до поры до времени могли прятаться под кроватями или в курках (нычках).
Откуда у преступников могли оказаться ножи? Ножи и заточки есть в каждой камере, несмотря на то, что они запрещены. Их используют в бытовых нуждах — продукты резать. Попадают они в камеры тоже через коррумпированных сотрудников и хозников за деньги или сигареты, или изготавливаются самостоятельно. Ножи и заточки "отлетают" после каждого "шмона", но жулики каждый раз делают или достают новые.
Почему у террористов волосы длинные и бороды? Потому что стрижка волос и бород у следственно арестованных не предусмотрены. Вот когда они по решению суда попадают в колонии — там существует норматив стрижки и бритья. Что осужденные делали в СИЗО, ведь следственный изолятор только для подследственных? Ожидали спецнаряда, или задерживались для проведения новых следственных действий.
И самый главный вопрос, как такое могло оказаться возможным, что в здании, которое, по идее, должно быть отлично укрепленным и охраняемым, т.к. предназначено для содержания преступников, сразу из нескольких камер сбежали заключенные? Почему никто ничего не видел, не слышал шум, не отреагировал? Кроме арестантов с других этажей, которые снимали этот побег на свои телефоны и при этом сокрушались, что теперь гайки завинтят из-за ЧП?
На этот вопрос ответил член Совета по правам человека Алексей Мельников:
"— СИЗО не доукомплектовано сотрудниками на 30%. Могу лишь предположить, что количество незанятых штатных единиц в изоляторе подобного типа составляет от 70 до 90. Это огромная цифра.
И это неудивительно. Кто пойдет на такую службу за зарплату в 24-26 тысяч рублей в месяц (для младших инспекторов), когда работая официантом в том же родном для меня Ростове, на одних чаевых можно в день заработать больше.
Подобные зарплаты не привлекают к себе внимание достаточного количества мотивированных сотрудников, а те, что есть, работают либо за идею, либо за пенсию, либо от безнадеги, в редких случаях ради удовлетворения жажды наживы. При этом, тем инспекторам, что есть, приходится работать за себя и «за того парня».
Конечно, меры будут приняты, кого-то снимут или даже посадят, найдут крайних, кого-то повысят и наградят, но проблемы всё равно останутся. Ведомство и сама исправительная система нуждается в коренной перестройке. Ибо бардакъ...