Текли больничные будни. Одинаковые как сигареты в пачке. Я помирал со скуки и из каждой мелочи делал событие. Утренний кофе и священная первая сигарета, завтрак, очередь в лекарственный кабинет и приём лекарства. Болючий витаминный укол, капельница, экспедиция на узи или визит к окулисту в компании санитара, чтобы не убежал. Обед, сон, телефонный звонок или получение передачи (в марте на территории больницы ещё действовал карантин и посещений не разрешали). Душ, прогулки по коридору с Другом, обсуждение новичков в надзорной палате, таблетки на ночь и парочка сигарет перед сном. К вечеру горло уже саднило.
Где-то на второй неделе я подрядился носить еду в отделение. Завтрак, обед и ужин нам привозила машина. Трое или четверо дюжих мужчин и буфетчица спускались к подъезду. Дышали воздухом в ожидании грузовика с контейнерами. Из нашего корпуса, только с других этажей также подтягивались ребята одетые как и мы в казённые телогрейки с номером отделения на спине. Узбек из кузова выдавал нам круглые резервуары килограммов по восемь. Взяв в каждую руку по такой тяжеленной штуке, мы взбирались на третий этаж. Всего в здании было пять этажей. Некоторые тащили выше.
На той же второй неделе до нас снизошла местный психолог Ольга Олеговна. Глядя на неё, почему-то хотелось смеяться. Она и сама была настроена юмористически и подшучивала над собственным отчеством.
– Олеговна! Запомните! Говна! Говна! – смеясь напоминала она, когда кто-то после имени Ольга вдруг запинался.
Далеко немолодая «Олеговна» с нами вечно сюсюкала. Извинялась, что не может уделять много времени. Скоро должны были пройти выборы и ей поручили организовать данное мероприятие в стенах отделения. С задачей юморная психологиня блестяще справилась. В воскресенье к нам действительно заглянула избирательная комиссия с урной для голосования и все мечтавшие переизбрать президента поставили за него свои галочки. В числе их и мой Друг осуществил свой гражданский долг. Я же пренебрёг этим правом. Пересидел «выборы» в туалете. Друг потом спрашивал голосовал ли я и услышав, что нет, не голосовал, информацию эту воспринял не без усмешки.
В понедельник счастливая до идиотизма «Олеговна» собрала нас в своём кабинете и в своей шутливой манере устроила показательные выступления. Призывала нас покопаться в себе и найти ту причину, которая заставляет нас пить. Все сосредоточились на этих внутренних поисках, наморщили лбы… Задача была непростая. Мало-помалу посыпались версии про проблемы в семье, на работе, начальник – дурак и прочее. Когда дошла очередь до меня, то я заявил про борьбу с внешним и внутренним дискомфортом. Типа алкоголь – это «социальная смазка». «Олеговна» оценила оригинальность ответа. Днём позже она пригласит меня для индивидуальной беседы и скажет, что мой алкоголизм – следствие какой-то глубокой проблемы и проблему эту надо искать вместе со специалистом. У неё как раз есть такой на примете. Очень хороший специалист. Её ученица. Работает в местной реабилитации. Мне к ней надо. Она точно поможет. Тет-а-тет «Олеговна» всем заряжала одно и то же. Как поговаривали, главный её посыл состоял в том, чтобы заманить как можно больше народу на реабилитацию. Отделению и ей самой полагался за это плюсик в виде денежной премии. Из самой реабилитации к нам также приходили активисты (бывшие алкоголики, наркоманы, а ныне консультанты) и агитировали. Значит перепадало и им.
Параллельно «Олеговна» обрабатывала моего Друга. Давила на его слабые точки. Обещала непостановку на учёт. Тому важно было продлить права, и коварная психологиня обещала устроить это через реабилитацию. То есть попросту говоря, занималась форменным шантажом. Скривившись, он всё же пошёл со мной туда на экскурсию.
В реабилитационном отделении нас с Другом встретил парень по имени Алексей, который нёс «служение» гида. Одет он был одет по-домашнему. В футболку и шорты. На груди у него болтался именной бейджик. Опытный контингент предостерегал от того, чтобы идти к ним, к этим фанатикам. Искушённые люди утверждали, что там творится сумасшедший дом. Царит особый уклад, реабилитанты живут коммуной и несут различные служения вплоть до того, что выбирают человека для чистки пепельниц. Стращали душной атмосферой. Меня же подкупала смена обстановки и возможность носить собственную одежду, а не эту пижаму со расплавленными от прожарок пуговицами.
«Гид» начал экскурсию с туалета в виде курилки или с курилки в виде туалета. Потом шаркая тапочками, провёл по всему отделению. Показал какие-то комнаты и палаты. Продемонстрировал доску с замечаниями и уголок с иконами. «Олеговна» обещала фанфары и дружеские объятия, а «гид» особенно не распинался. Ему было по фиг пойдём мы к ним или нет. Он хотел поскорее от нас отделаться и служение исполнял лениво, без огонька. Экскурсия заняла у него всего две минуты.
В конце тёзка быстро рассказал правила. Телефоны выдаются лишь на одиннадцатый день, тогда же будут разрешены прогулки и не более шестнадцати сигарет в день. По четыре штуки каждые четыре часа. При этих словах мой Друг как от укола витаминов поморщился, а по возвращении в родные края высказал «Олеговне» впечатления от экскурсии. Он, свободолюбивый волк, будет получать сигареты поштучно??? Нет, нет и нет! Его позиция принципиальная. Лучше в диспансер походит три месяца, чем позволит собой командовать. А пользуясь случаем, поябедничал и на «гида». Дескать тот оказал не слишком тёплый приём. «Олеговна» сказала, что разберётся.
– Ну ты что надумал, дружок? – спросила она меня.
– А я согласен! – ответил я.
Друг недовольно покосился в мою сторону.
– Ну а что? – начал оправдываться я – Права мне продлять не нужно, работы нет, за воротами ничего не ждёт. Я свободен. Почему-мы не попытаться?
– Правильное решение! – похвалила «Олеговна». – Доведу до заведующего и тот займётся твоим переводом.
Позже в тайне от Друга я заглянул к ней в каморку и попросил не раздувать скандал с «гидом». Мне с ним ещё придётся столкнуться.Зачем отношения портить?
В ожидании скорого перевода я нарастил частоту тренировок. Отжиманий от пола и упражнений на пресс. Теперь я делал их чуть ли не каждый час. Хотел как можно скорее привести себя в хорошую форму, а мой Друг с недовольством поглядывал на меня и говорил, что я обманываю себя. Бегу от своих проблем, что на самом деле являлось правдой, признаваться в которой я не спешил. Он ставил в пример себя, когда после развода с женой остался голым на улице, но сумел выкарабкаться. Выправить ситуацию. Найти жильё и работу. А я ищу способ спрятаться, отгородиться, сбежать. Оттого, что я спрячусь в реабилитации в моей жизни ничего не поменяется. Да я и без него это знал.
Нас выписали в один день.
– Рад был с тобой познакомиться. – сказал Друг на прощанье.
– Взаимно! Но мы же ещё увидимся!
Мы пожали друг другу руки. Он собирался домой, а меня с вещами отвели в приёмное отделение и приняли в реабилитацию.