Этой ночью Артему Петровичу не спалось. Ему снова снилась Зина. Жена то приближалась к нему, приветливо улыбалась, то вдруг почему-то отдалялась. Платок в руках, который она бережно держала, был тот, что он подарил ей на последний в её жизни день рождения.
- Зиночка, как же мне плохо без тебя. Всё отдал бы, чтобы вновь видеть и слышать тебя. Я бы никогда больше не сердился на твои шаркающие по полу тапочки, носил бы с радостью полосатые шарфы и свитера, что ты вязала мне из толстой пряжи, без оговорок пил бы травяной чай с мёдом и лимоном...
Старик прижимал к груди пожелтевший портрет, с которого мило улыбалась молодая черноокая женщина. С ней он вёл тихий разговор, полный боли и отчаяния.
- Голубка моя, вот уж пятнадцатый год маюсь на этом свете без тебя. Старость встретил, разменяв восьмой десяток. Только воспоминаниями и живу...
Артем Петрович чувствовал глубокое одиночество в родной пятикомнатной квартире. Когда-то здесь ключом била жизнь и трое детей росли в любви и заботе, не зная никакой нужды.
Но их детство закончилось в этих стенах, за которые они вылетели много лет назад. У всех свои семьи, взрослые дети, внуки, которым нужно помочь встать на ноги.
Арина
Громко щелкнул дверной замок, и на пороге появилась старшая дочь Арина. Женщина под шестьдесят принесла отцу домашнюю еду.
- Пап, привет! – крикнула она, заходя на кухню. – Я котлетки принесла, домашние, как ты любишь. Иди, поешь!
И она загремела тарелками.
- Спасибо, дочка, за заботу! Съем котлету с удовольствием! Твои котлеты на мамины похожи, просто тают во рту.
Обычная бытовая ситуация постепенно приобретала оттенок печали:
- Ты снова с маминым портретом разговаривал, сказала Арина, протирая пыль с окна. – Только вряд ли она слышит тебя. Скорее расстраивается за то, что ты детей своих обижаешь.
- В чем же я виноват, доченька? Неужто в том, что жив до сих пор. Да, мама рано ушла, но разве я хотел этого. Нет! Все, что мог, я делал для Зиночки...
- Да, для мамы ты старался, а нам никак не хочешь помочь.- Зачем тебе одному такая огромная квартира. - Ладно, мне пора уже.
Когда дочь ушла, старик вытер мокрые от слез глаза.
- Вот так и живу я, Зиночка, - опять глядя на портрет жены, старик продолжил прерванный ранее разговор. - Не живу, а маюсь. Не нужен я детям совсем. Им бы наследство поделить, а до меня - никакого дела.
- Сам не пойму: когда это произошло... Я же всегда старался быть хорошим отцом. Где мы растерялись - не знаю.
Пушистый дымчатый кот Васька, словно желая отвлечь хозяина от печальных дум, прыгнул к нему на диван, уселся на колени и умиротворенно замурчал.
Вера
Серые будни Артёма Петровича были как две капли воды похожи друг на друга. Но, несмотря на тихую их грусть, он любил, укутавшись в клетчатый плед, молча полистать выцветший от времени старый семейный альбом.
Пристально вглядываясь в молодые лица родных и знакомых, старик мысленно переносился в прошлое и улыбался, вспоминая их.
- Папуль, привет! - услышал отец звонкий голос средней дочери.
Приход Верочки Артём Петрович всегда особенно ждал. С ней ему было легко общаться. Квартира наполнялась какой-то мощной жизненной энергией, будто сил прибавлялось в теле.
- Погода нынче шепчет погулять, — шутила Верочка, настежь раскрывая окна и помогая отцу одеться.
Когда тот был готов, они пошли на прогулку в старый сквер, расположенный недалеко от дома.
На площадке у входа Вера кормила голубей, припасенными крошками хлеба. Отец с нежностью смотрел на неё и вспоминал, как Зина тоже любила подкармливать пернатых.
- Чего загрустил, папуля? - окликнула его Вера. - Ты хорошо чувствуешь себя? Может, вернемся домой?
- Нет, дочка. Ещё погуляем. Я сказать тебе хотел, что Арина приходила вчера и снова пыталась вести разговор о наследстве, требовала от меня, чтобы я продал квартиру. А ты что по этому поводу думаешь?
Он смотрел на дочь и надеялся услышать слова поддержки в защиту семейного гнезда. Но услышал обратное:
- Пап, если честно, идея хорошая. Это облегчит жизнь всем нам, особенно тебе. Ты будешь всегда на виду и в окружении родных людей. И нам будет весомая помощь: внуки же твои подросли. Их в жизни нужно определять. А средства взять больше неоткуда.
Вера вздохнула, нахмурилась, а потом улыбнулась отцу:
- Да не беспокойся! Нет так нет, мы же все понимаем.
- Ты возьмешь меня к себе или Арина, я не знаю. Но боюсь, что старость свою как бы не пришлось доживать в доме престарелых... Может, подождете часа моего последнего без суеты и дележа. И мне спокойнее и вам не хлопотно...
Вера пожала плечами:
- Как решишь, пап, так и будет, — грустно сказала она.
- А меня куда, дочь? Я же ещё живой...
- Если бы ты согласился на продажу квартиры, конечно, мы бы взяли тебя к себе. Лучше всех живет Андрей. У него и дом больше, и достатка в семье. Думаю, брат бы не возражал, — рассуждала Вера.
- А невестка знает о моем переселении, в моём лице? Наверное, счастлива, — иронично заметил отец.
- Да кто её спрашивать будет! Ради таких денег можно и потерпеть! – переходя на повышенный тон, ответила Вера.
С прогулки возвращались молча. Каждый думал о своем, и разговор не клеился.
Тень прошлого
Когда Вера ушла, Артём Петрович долго провожал ее взглядом из окна. Он верил дочери и понимал, что наличие наследства сопряжено с соблазном скорее его получить.
- Вот, Зина, всё возвращается. Когда-то я требовал от отца своей части - теперь дети наши требуют ее от меня. Я люблю внуков, но уж больно они родителями залюблены, оттого и непригодны ни к чему.
Ключи от нашей квартиры нам никто на блюде не принес. Чтобы их получить, я двадцать лет пахал, не жалея сил и здоровья.
Артём Петрович налил себе чай с ромашкой, чтобы успокоиться и выпил залпом. Через час он заснул.
Андрей
С утра старик был готов к новому натиску убеждений продать квартиру. Сегодня он получит пенсию и на неё, как мотыльки на свет, полетят дети, внуки и даже правнуки. Оставалось только ждать.
- Пап, выручай! Подкинь немного – до зарплаты не дотягиваем, — просила по телефону Арина.
- Папуля, срок внуку за сад платить, а денег нет. Одолжи, — слышалось в мобильном телефоне.
Но больше всех аппетит к деньгам был развит у сына. Тот лично явился к отцу и стал в сто первый раз убеждать того решить финансовые вопросы великовозрастных детей:
- Отец, ну сам подумай: зачем тебе пять комнат. Ну одну, ну две, но не пять же! Самому не страшно одному в них находиться? Ты как собака на сене: ни себе, ни людям...
- Откуда такая информация у тебя, сынок, не знаю. Разве похоже, что комнаты не жилые? Ты так говоришь, чтобы я согласился на продажу. По-мужски тебе заявляю: НЕ ПРОДАМ! И больше тему эту не поднимай. Не ко времени она.
- А когда её можно будет поднять? Но зря ты от раздела наследства отказываешься. Увидел бы, как дети разумно нажитым тобой добром, распорядились. Может, подсказал бы чего. Жить к себе возьмём. Ни в чем нуждаться не будешь...
Наставление отца
Заботливый сын хотел ещё что-то добавить, но старик-отец перебил его:
- Я женюсь, сын, — сказал он твёрдо. – И девочкам скажи, чтобы вопросы наследства больше не поднимали, пока я сам не заговорю об этом. А будете надоедать – движимое и недвижимое имущество отпишу новой жене.
- Иди, сын, и хорошо подумай над тем, что услышал и понял из нашего разговора. И ещё о том, что ты оставишь своим детям кроме того, что я тебе дал... Начни спрашивать себя! И если найдёшь ответ, значит, сможешь начать заниматься полезным делом и ничего не ждать ни от кого.
- Я ведь предлагал тебе после окончания школы пойти по моим стопам. Ты не захотел. Зато пошел в торговый институт и получил профессию менеджера, которая тебе в жизни никогда не пригодилась. А я нашу квартиру заработал сам.
- Мы с мамой ни от кого помощи не ждали, рассчитывали только на свои силы и добивались успехов в жизни тоже сами. А вы, как стервятники, норовите всё разгрести. Наследнички... Ни души, ни сердца, ни совести у вас нет!
- А так как рассчитывать на детей, увы, не могу, вынужден строить новые супружеские отношения, чтобы не пойти по миру с протянутой рукой.
Сын за много лет впервые стоял перед отцом по стойке «Смирно» и молча слушал его родительский наказ. Он понял, что перечить старику нельзя, и что только время при благоприятных обстоятельствах сможет решить проблемы наследства в их пользу.
- Пап, да не волнуйся так. Ничего без твоего решения делать не станем. Но...
- Сын, никаких «но» быть не может! Это моё последнее слово!
Артём Петрович, шаркая тапочками, не спеша пошёл в кухню ставить чайник, а сын так и продолжал стоять в растерянности пока тот не позвал его к столу.
Спасибо, что прочитали до конца!
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ, А ТАКЖЕ СТАВЬТЕ ЛАЙКИ И ПИШИТЕ КОММЕНТАРИИ!
📍И конечно же читайте другие наши увлекательные рассказы: