В качестве предисловия: многие замечают здесь ужас и тоску, я наблюдаю только настоящее.
Девочка раскидывала руки в стороны, раскручивалась и вертелась все быстрее и быстрее, крутилась до боли в затылке, спотыкалась, распирающая боль сжимала голову. Она утирала слюни, мычала и вновь раскручивалась волчком. Каждый вечер, девочка оставалась одна в своей комнате и мчалась вихрем вокруг себя. Девочка была больна. В её голове поселилась и жила тьма.
Днем девочку ругали, били подзатыльниками или чем придется, девочку терпели. Сетовали на то, как тяжело с ней и какая она непутевая. А девочка терпела и старалась. Старалась осторожно ронять вещи, проливать суп мимо рта, аккуратно забывать сумки со сменной обувью. Девочка плакала после того, как в очередной раз звоном в ушах отдавался раздраженный хлопок по её растрепанной макушке, плакала беззвучно, без крика. Девочка роняла крупные соленые слезы и до крови стискивала зубами губы, чтобы стало еще больнее.
Тьма в голове не переносила боли. Тьма пряталась, а девочка боялась оставаться одна. Тьма грызла неокрепшие каштановые волосы девочки, забиралась в каждую клеточку её кожи и кричала, страшно выла и тисками сжимала горло. Девочка была больна. Она раскидывала руки в стороны и вертелась волчком, пока распирающая боль в затылке не сдавит её каштановую голову.