Гражданская война в Мьянме, заслонённая от внимания мира событиями на Украине и в секторе Газа, остаётся одной из самых жестоких и кровавых конфликтов современности. Начавшись в феврале 2021 г. после военного переворота, война перешла в активную фазу в октябре 2023 г., когда три этнические армии - Национальный демократический альянс Мьянмы, Армия национального освобождения Таанга и Араканская армия – начали стремительное наступление на севере штата Шан, нанеся серию поражений правительственным войскам и захватив большие территории.
После этих событий активизировались и другие этнические группировки – каренские, качинские, шанские, чинские и монские. Совместно с Народными силами обороны (НСО) повстанцев-бамара, этнического большинства населения страны – они развернули наступление по всем фронтам. За семь месяцев боёв правительство утратило огромные территории, армия понесла большие потери, и вынуждена прибегнуть к массовой мобилизации. Зарубежные эксперты считают, что к маю 2024 г. правительство полностью или частично утратило контроль над 86% территории страны. Особенно болезненной для центральной власти стала утрата пограничных пунктов, через которые осуществляется торговля с соседними странами – Китаем, Индией, Таиландом и Бангладеш.
Несмотря на серьёзные успехи, в апреле 2024 г. наступление повстанцев в стратегически важных районах – штате Шан на границе с Китаем и штате Каренни, граничащем с Таиландом, остановилось. В настоящее время наступают только повстанцы-качины на самом севере страны, и Араканская армия близ границы с Бангладеш. И триумфалистские настроения как в среде самих повстанцев, так и сочувствующих им во всём мире, начали угасать: стало понятно, что правительство вряд ли будет сокрушено победами повстанцев на фронтах, и война примет затяжной характер. В которой у правительства остаются хорошие шансы удержаться у власти.
Правительство утратило контроль над обширными приграничными и отдалёнными районами, но густонаселённая часть страны с крупными городами, промышленностью и основными сельскохозяйственными угодьями прочно удерживается армией. Поэтому на стороне правительства – подавляющее преимущество в людских, экономических, финансовых и военно-технических ресурсах. «Войну на истощение», а именно такой характер она приминает, повстанцы не выиграют.
Большую роль играет тот факт, что соседние страны не настроены помогать повстанцам. Только Таиланд высказывает осторожную критику в адрес военного правительства, но содействовать повстанцам решительно не желает. Китай, критически относящийся к правительству генерала Мин Аунг Хлаинга (из-за былого покровительства, как считают китайцы, преступному игорному и электронному бизнесу), установил рабочие отношения с повстанцами, развернувшими наступление на севере в октябре 2023 г. (Национальным демократическим альянсом Мьянмы, Армией национального освобождения Таанга и Араканской армией). Но Пекин делает ставку не на военную победу повстанцев, а на заключение мира – тем более, что такой опыт у Мьянмы есть (с начала 1990-х гг. этнические повстанцы заключают мирные соглашения с правительством, гарантирующие им самоуправление и невмешательство в их внутренние дела). После переворота 2021 г. многие этнические группировки вышли из мирных соглашений и заключили союз с Правительством национального единства и его боевыми формированиями. Но так поступили далеко не все группировки. А те, кто ведёт войну с армией, имеют сложные отношения с общенациональной оппозицией, представляющей интересы государствообразующего народа бамар, да и между собой у них не всё просто.
Установив контроль над территориями проживания своих народов, этнические группировки встали перед дилеммой – продолжать ли войну во имя освобождения других народов и не очень, скажем прямо, любимых ими бамар, или же обустраивать занятые территории. На севере штата Шан, где в конце 2023 г. повстанцы достигли наибольших успехов, Национальный демократический альянс Мьянмы и Армия национального освобождения Таанга заключили долгосрочное перемирие с армией, вынудив союзников – отряды араканцев и бамар – уйти. Обе группировки приступили к созданию системы власти на своих территориях, и заявляют, что возобновят войну только в том случае, если армия нарушит мирное соглашение.
Карены, старейшая и сильнейшая в военном отношении повстанческая сила, в апреле 2024 г. в тяжелейших боях разгромила армию под пограничным городом Мьявадди, через который Мьянма осуществляет торговлю с Таиландом. Но занимать его не стала, уступив эту честь местным Пограничным силам – отколовшейся в своё время части каренского повстанческого движения, находящегося в режиме прекращения огня с правительством. Расчёт понятен: таким образом каренские повстанцы попытались вернуть отщепенцев в свои ряды, упирая на свои победы и обречённость режима. Но вышло всё наоборот: «пограничники» открыли фронт армии и впустили её в Мьявадди. Для каренов это был тяжёлый удар.
Почему «пограничники» выбрали военное правительство, а не собратьев-повстанцев – понятно. У них, как и у любой другой повстанческой группировки, зона контроля – это огромный бизнес. Вокруг основного торгового перехода в Таиланд – это, конечно, контрабанда. Кроме того, как и в других повстанческих зонах, это нелегальный и полулегальный игорный бизнес, вообще очень развитый на Востоке. Армия гарантировала им невмешательство, и они перешли на его сторону.
В Аракане (Ракхайне), почти потерянном армией, она продолжает удерживать столицу штата Ситуэ и несколько опорных пунктов благодаря тому, что привлекает в свои ряды изгоев-рохинджа – мусульман, наладить контакты с которыми повстанцам-буддистам сложно. Они в своё время принимали участие в погромах рохинджа, и теперь армия умело этим пользуется. Воинские части используют территорию соседней Бангладеш, власти которой боятся ссориться с правительством Мьянмы – в противном случае на территорию Бангладеш вновь хлынут сотни тысяч беженцев-рожинджа, как это не раз бывало начиная ещё с британского владычества.
Одновременно просачиваются сообщения о столкновениях между различными повстанческими группировками качинов – в штате Качин, где, наряду с Араканом, повстанцы имели до сих пор наибольшие успехи. И армия тут же попыталась вступить в переговоры с отколовшимися отрядами. Пока неизвестно, что происходит в Качине, но, если армии удастся расколоть повстанческое движение, она сможет вновь оттеснить повстанцев в горы.
Похоже, для многих повстанческих группировок наиболее предпочтительной является модель развития т.н. «Государства Ва» (ГВ) - самоуправляющегося района в штате Шан, населённого народом ва, и контролирующегося бывшими повстанцами-коммунистами, объединившимися с традиционными лидерами этого народа.
ГВ занимает территорию примерно в 30 тыс. кв. км с населением 760 тыс. чел. Первоначально ГВ получало доход от экспорта опиума, но под давлением Китая, взявшего под своё шефство непризнанное государство, оно диверсифицировало экономику (хотя от производства сверхдоходных наркотиков полностью не отказалось). В настоящее время в ГВ разбиты плантации чая и каучука, современными аграрными методами выращиваются рис и кукуруза. Там заготавливают ценную древесину, добывают золото, цинк и свинец, но главный источник доходов – это олово. 95% добычи оловянных рудников Мьянмы, или 1/6 мировой добычи, поступает оттуда. Именно ГВ формирует мировые цены на олово. Ещё там процветают проституция, включая секс-туризм, и азартные игры: тысячи китайцев приезжают туда, чтобы играть.
В ГВ государственный язык и язык образования – китайский. Бирманская национальная валюта – кьят – в ГВ не используется: все расчёты производятся в юанях (в изолированной южной зоне используется и таиландская валюта). Правовая система там тоже китайская. Вообще у тех, кто приезжает в ГВ, создаётся полное впечатление, что они – в Китае.
Регулярная армия ГВ, насчитывающая, по оценочным данным, около 30 тыс. чел., прекрасно вооружена, обучена и организована по образцу НОАК. В «государстве» работают военные заводы, оснащённые китайским промышленным оборудованием; продажа оружия, в т.ч. другим этническим группировкам – процветающий бизнес в ГВ.
В целом уровень жизни в ГВ значительно выше, чем в среднем в Мьянме. Правительство Мьянмы не контролирует ГВ и не пытается вмешиваться в его дела – за ним стоит Китай, ссориться с которым правительство, разумеется, не желает.
Неудивительно, что другие этнические группировки, или, по крайней мере, их часть, мечтают повторить опыт ГВ на своих территориях. После успешного наступления и расширения подконтрольных территорий, это вполне реально: армия, понимая, что восстановить контроль над оставленными землями не удастся, скорее всего, без колебаний согласится на предоставление статуса, сходного с ГВ, другим этническим территориям. Особенно тем, где действуют сильные и опасные повстанческие силы (каренские, качинские, чинские и араканские). А повстанцы Таанга и Коканга, начавшие наступление в октябре и заключившие мирное соглашение с властями, уже обустраивают занятые земли по образцу ГВ.
Если ситуация в Мьянме будет развиваться по такому пути, повстанцы-бамар и Правительство национального единства окажутся в одиночестве, и проиграют войну. А Мьянма останется единым государством только на политической карте мира, в то время как на её окраинах будут существовать самостоятельные квазигосударства со своими армиями, экономикой и внешними связями. И такое положение может продолжаться очень долго – ведь «Государство Ва» спокойно существует уже 35 лет.