Реальная история про молодого парня, теряющего зрение, написанная мною в художественном стиле. Все имена изменены. Разрешение на публикацию получено.
Не долго думая, Валерий поехал в больницу к отцу.
– Обширный инфаркт вчера произошёл у Вашего отца. А сегодня ещё и инсульт случился. Дышать он не может самостоятельно. Он без сознания, в реанимации. – сказал Валерию дежурный терапевт в приёмном отделении, ибо был вечер субботы.
*****
На следующий день, Валерий отправился в ПНД.
Дежурный психиатр сказал ему:
– Ну, что тебе сказать... Критическое состояние подавлено. Теперь подбираем лекарства. Его случай один из самых трудных. Он не видит, у него много фобий. Но, как мне кажется, виноваты в этом его родители. Он рассказал мне сегодня утром, что у него есть незрячий брат, о котором он узнал только в прошлом году. И то, что это у них наследственное, тоже тогда же выяснилось. Ему тяжело от этого всего. Теперь он ещё боится громких звуков рядом, однако, когда он сам орёт дурниной, то не слышит себя. Его истерики сопровождаются агрессией. Мы попробуем полечить его, но, насколько это будет эффективно, сказать не можем.
– А если я Вам заплачу? – предложил Валерий.
– А смысл? Препараты у нас есть, он из нашей же области, всё по ОМС. К чему твои деньги? – развёл руками врач.
*****
Каждый день Валерий ходил в больницу, чтобы узнать, как его отец и как Андрей.
Однажды утром, где-то через две недели, Валерия разбудил телефонный звонок в 5 часов утра.
– Алло, кто это? – спросил сонным голосом Валерий.
– Это из больницы беспокоят. Ваш отец умер в час ночи. – сказали на том конце.
– Не умер, а отошёл ко Господу. – поправил Валерий. Послышались короткие гудки. Сын заплакал.
*****
На похоронах присутствовали немногочисленные друзья Геннадия Сергеевича, некоторые члены ВОС и люди с прихода Благовещенского храма, ибо сначала был чин отпевания. Отец Валерия часто ходил в этот храм.
– 52 года, это чуть больше половины века... – Плакала баба Тася, соседка со второго этажа, на поминках. – Жену 9 лет назад похоронил, а теперь сам к ней отправился. И всё из-за какого-то Андрюхи ненормального! Валера, ты загубил отца! Ты притащил к нему этого...
– Да, я виноват! Я виноват и в том, что этот Андрюха не видит! Я виноват! Я знаю, что я во всём виноват! – закричал Валерий, схватил бутылку водки со стола и начал хлебать из горла. Потом принялся хватать хлеб, огурцы и колбасу, нервно закусывая.
Все присутствующие не проронили ни слова. Молча вздыхали. Кто-то, глядя на фотографию Геннадия Сергеевича, кто-то просто, тыкая вилкой в салат.
Валерий опьянел и начал буянить. Разогнал всех гостей и сам ушёл. Шатаясь, он добрёл до своего дома, благо он находился недалеко, а в лифте забыл, какой у него этаж. Упал и уснул в нём.
Среди ночи, какому-то мужчине понадобился лифт и увидев там спящего Валерия, решил разбудить его. Валерий вспомнил свой этаж и благополучно попал в свою квартиру.
*****
Ближе к Новому году, Андрея выписали из ПНД, где он провёл чуть больше двух месяцев. Ему назначили лекарства, которые он обязался принимать постоянно. Рекомендовали заняться спортом или ещё каким-то делом.
Утром, 31 декабря Андрей приехал домой. Смог самостоятельно добраться.
Валерий больше не звонил ему, он переписывался с Полиной, узнавал всё от неё.
*****
Новый Год они встретили всей семьёй, кроме той самой бабушки. В доме у Матросовых собрались: родители Любови Петровны, а так же её два брата и сестра, со своими семьями. Виталик оказался самым старшим из двоюродных, коих оказалось 14 человек, а вместе с детьми Матросовых – 17, в возрасте от 4-х до 22 лет. Гриша устроил родным концерт. Андрей сидел в самом дальнем углу, поначалу даже улыбался. Потом, когда дядя Женя пошёл пускать салют, Андрюшу прорвало на слёзы. Гриша сел рядом с ним, когда все вышли из дома, и спросил:
– Мне непонятно, почему ты плачешь? Давай, поговорим, пожалуйста.
– Ну, во-первых, я люблю салют, но теперь я его не вижу. А во-вторых, мне не нравится, что теперь всё внимание родители уделяют тебе. – ответил Андрей.
– Я не жил с вами раньше. Родители чувствуют свою вину, но не понимают, что и как делать. А салют... мне вот, не с чем сравнить, я никогда ничего не видел. Не знаю я, как это? Я кожей чувствую, ушами слышу, носом чую. Даже интуиция у меня есть. Эхолокацией пользуюсь, понимаю, что, где и как. Но, это чисто по ощущениям, я себе это никак не представляю, потому что никогда не видел.
– Тебе легче! Ты не видел и живёшь себе спокойно, а я видел... и мне плохо от того, что я теперь не вижу. – обиженно произнёс Андрей.
– А мне кажется, что тебе легче, ведь ты можешь себе представить то, о чём тебе говорят. А мне это учить приходится. Вот, говорят, что салют разноцветный, золотистый. А для меня это пустой звук. Цвет не потрогаешь руками, не услышишь, нет запаха у него. Слышал, что некоторые незрячие могут улавливать какую-то энергию, присущую определённому цвету, но это очень сложно, наверное. Может быть это у них Божий дар есть, иначе, многие бы могли это. Но, мне не скучно, тоски у меня нет, ибо как можно грустить о том, чего никогда не видел и даже представить не можешь. Живу таким, какой я есть. И ты смирись, может быть откроются в тебе какие-нибудь таланты. Ведь, как говорят: не было бы счастья, да несчастье помогло. – рассказал Гриша.
– Отстань от меня! – вскрикнул Андрей и ушёл в свою комнату.
Второго января гости разъехались по домам, остались только бабушка с дедушкой, которых уломал остаться их зять, Максим Эдуардович.
Деревня ожила. Дачники приехали кататься с горки на каникулах. Гриша целыми днями пропадал в весёлой компании подростков. Полина тоже часто отсутствовала дома. Андрея окружали любовью родители и бабушка с дедушкой. Однако, в один из дней, дедушка, чудом, успел вытащить его из петли...