Начало.
Часть 6.
Проснувшись утром, Маша первым делом подумала о Тимуре. Где он, что с ним? Ей очень нужно увидеть его, поговорить с ним... Неужели верно, что он любит ее? И за что? Поднявшись с постели, она подбежала к зеркалу и придирчиво оглядела себя - бледная, худая, темные вьющиеся волосы топорщатся, что пакля, а он сказал, красивая... Маша позвала няню, оделась, спустилась в столовую.
Михаил Викторович уже ждал ее там, с радостью обнял и расцеловал душистыми усами.
-Как замечательно, что вы нашлись, дорогая! Сестрица очень расстроилась, узнав, что вы пропали...
Маша опечалилась, вспомнив о графине и том, что сказал про ее смерть Левин.
-Скажите, дядюшка, - начала она, но Головин ее перебил:
-Не называйте, пожалуйста, меня так, дорогая, ведь мы с вами на самом деле не родственники!
-Как же мне к вам обращаться? - печально спросила Маша.
-Михаилом Викторовичем, например, а еще лучше - Мишей.
Маша с удивлением посмотрела на сорокалетнего господина, который более чем годился ей в отцы.
-Хорошо, Михаил Викторович, - ответила она, - но скажите, верно ли, что тетушка скончалась сразу после того, как получила известие о моем похищении?
-Да... то есть, нет... это и вправду произошло вскоре по вашем исчезновении, но ее доктор сказал, что она была давно и сильно больна...
-Почему она никогда не говорила об этом?
-Такая натура, - Головин пожал плечами.
Он уселся в кресло и закурил трубку. По его виду можно было подумать, что он не очень расстроен смертью сестры. Маша посмотрела на стол и увидела лишь два прибора.
-Дядюшка... то есть, Михаил Викторович, а Тимур разве не будет с нами завтракать?
-Завтракать? С нами? Отнюдь. Он вчера сразу уехал... - Головин удивленно приподнял брови.
-Уехал? Куда? - сердце Маши испуганно сжалось.
-Не имею ни малейшего понятия... он просил позаботиться о вас, из чего я заключаю, что он не намерен возвращаться.
маша покачнулась, Головин подскочил с кресла, чтобы поймать ее, и усадил на свое место.
-Что с вами, Машенька?
-Я давно не ела... - слабым голосом ответила она.
-Ну вот, а я тут вас отвлекаю разговорами...
Маша заставила себя съесть яйцо и хлеб с медом, хотя аппетита у нее не было. Она так и не узнала до конца, чем ради нее пожертвовал Тимур, и теперь уже никогда не узнает... А что, если его схватили и будут судить и повесят за убийство этого ужасного человека! Маша не находила себе места, ей нужно было увидеть его, убедиться, что с ним все в порядке... Но как это сделать? И тут она вспомнила про Настю. Точнее, она ни на миг не забывала о сестре, собираясь забрать ее к себе, а если Михаил Викторович воспротивится - уйти с нею вдвоем и жить своими силами. Но теперь она вспомнила, что именно Тимур привел ее в тот дом, где жила Настя - может быть, хозяйка что-то знает о нем?
Однако, когда Маша назвала адрес того дома, Михаил Викторович схватился за сердце и сказал, что она поедет туда только через его труп. Маша умоляла, уверяла, что ей нужно туда совсем ненадолго, но он стоял на своем, утверждая, будто она и представить не может, что это за место, и сколь сильно появление в нем компрометирует даже самую благочестивую барышню.
Маша все же нашла выход из положения - в Летнем саду она приметила мальчишку-разносчика, и пока Михаил Викторович, который теперь неуклонно сопровождал ее при каждой прогулке, разговаривал со своим знакомым бароном, вручила мальцу записку для Насти, вместе с гривенником, и назвала адрес. Тот кивнул и даже подмигнул красивой барышне, мигом отправившись выполнять поручение.
Настя прислала с ним же ответ: "Спасибо за приглашение, но боюсь, что к твоему порогу меня и близко не подпустят. Про Тимура ничего не слыхала. Он исчез". Маша уронила слезинку на этот клочок бумаги. Да что же это такое? Если он любит ее, как же может он вот так просто исчезнуть? Маша ужасно страдала от всей этой несправедливости, что столько людей пострадало из-за ее так называемой красоты, которую она не понимала и не признавала.
И она была готова идти хоть на край света, чтобы удостовериться, что хотя бы один из тех, кого она горячо любила и кто пострадал из-за нее в этой истории, жив, здоров и не думает о ней дурно. Если бы она только знала, куда идти...
Весною, в середине марта, был Машенькин день рождения. Конечно, устраивать по этому поводу пышные празднества было не в традициях Головиных, тем более что траур по графине еще не окончился, но Михаил Викторович заказал поварихе торт и прочие любимые блюда именинницы, и они собрались узким семейным кругом, чтобы отметить это скромное событие. Позвали Леонтьева и даже Сухорукова как ее знакомца - Машенька, впрочем, за весь вечер ни разу на него не взглянула. Зато она хитростью устроила так, что на ужин пришла ее сестра - весьма благопристойно одетая и причесанная - в компании с Машиными подружками из воскресной школы.
Настя, кажется, была без ума от обстановки и общества, в которых жила ее сестра, и напропалую заигрывала с Головиным, ничуть не смущаясь его ответной холодной вежливостью.
Вечером, когда все разошлись, Михаил Викторович вдруг попросил Машу остаться с ним ненадолго в гостиной. Он стоял у окна, глядя на восходящую луну, и глаза его горели какой-то юношескою мечтательностью. Маша молча ждала, пока он заговорит, но он долго не нарушал тишину, словно бы собираясь с духом.
-Красивая сегодня ночь, вы не находите, Машенька? - со вздохом сказал он наконец и посмотрел на нее.
-Да, дядюшка... то есть, Михаил Викторович.
-Да что же это вы никак не привыкнете! - он вдруг как будто рассердился.
-Простите меня, пожалуйста, да ведь вы мне все равно как дядя, хоть мы и не в родстве...
-Мне не хотелось бы считать вас своею племянницей, - Головин покачал головой.
-Отчего же? - спросила Маша, чувствуя, как слезы накипают на ее глазах, от напряжения, усталости и одиночества.
-Как вы думаете? - Михаил Викторович пристально посмотрел ей в глаза.
-Оттого, что мы с вами никогда не были близки и я вам никто, чужой человек, чье общество навязано вам вашей сестрой?
Горло ее сдавили рыдания.
-Господь с вами, Машенька, что это вы такое говорите?
-Так отчего же?
-Оттого, что я люблю вас, - сказав это, он потупился, как мальчишка.
Маша оторопела.
-Я знаю, что я намного старше вас, - заговорил он быстро, словно боясь, что она не станет слушать до конца, - и гожусь вам в отцы и все это выглядит, как... видит бог, я не хотел оскорбить вас своим признанием! Я мог бы и дальше просто жить подле вас - этого для меня вполне довольно, я не претендую ни на что большее, но... я вижу, как вы прекрасны, как скоро вы оставите меня, выйдете замуж, заживете своей семьей... Поверьте, я знаю жизнь и до сих пор не видел ни одной по-настоящему счастливой семьи. Ни одного мужа, не изменявшего своей жене, ни одной женщины, не уставшей от бесконечного круга деторождения... все они враждуют, все они несчастны, только втихомолку! Конечно, если вы хотите все же испробовать это на себе, то я не вправе вам мешать, но если вдруг вам мила тихая гавань дома, ставшего вам родным, я буду счастлив разделить с вами все, что имею. Я предлагаю вам руку и сердце, но клянусь, что никогда не потребую своего как ваш муж, а стану только заботиться о вас и оберегать... - он тяжело перевел дыхание.
Маша слушала его, замерев. Голос его стал нерешительным:
-Мы... мы будем жить, как и прежде. Можем переехать в деревню насовсем или наоборот, за границу... как хотите!
-Михаил Викторович...
-Пожалуйста, не торопитесь с ответом! Дайте себе время на раздумья... вам нужно время... обдумайте все хорошенько!
Он двинулся было мимо нее, но она удержала его за рукав.
-Спасибо вам, Михаил Викторович. Вы... так добры ко мне!
-Не стоит, - улыбнулся он и ушел.
Продолжение.