Раскаяние
Павел убедил резидента Миленски, что это было покушение и что расследование должно быть проведено ЦРУ с полным доступом ко всем материалам по обстоятельствам данного дела. Покушение на агента спецслужбы, офицера ЦРУ, не влезало ни в какие ворота, а на второго секретаря консула — и вовсе пахло политическим скандалом.
Министр МВД Украины рвал и метал, такого подвоха он не ожидал. Это было похоже на подставу, уж больно явно кто-то метил на его место. Вся милиция и ГАИ были поставлены на уши и круглосуточно рыли только эту тему.
Павел добился отправки Джеймса вертолётом в Киев, куда и сопроводил его, дожидаясь жены напарника и неотложных операций для обеспечения его безопасной транспортировки в Штаты. Он приобрёл инвалидную коляску и прогуливал приятеля по дорожкам больничного парка. Со дня аварии прошло две недели, и, анализируя материалы расследования, Павел вдруг понял, что покушение готовилось не на Джейка, а на него самого. От этого открытия у него всё похолодело внутри: получалось, что Джейк пострадал вместо него.
После ноты США полетели головы в МВД Украины. Проводивший расследование и организовавший покушение полковник Драч был осуждён на семь лет за нарушение служебного долга и превышение служебных полномочий, а его начальника, главу управления МВД по Днепропетровской области генерала Степанюка лишили звания, всех наград и отправили на пенсию.
Стасика на большом сходе в Киеве не стали ставить на ножи из-за вынужденных потерь бизнеса. За него вступился сам Шах. Он предложил не лишать жизни Анастасия… а отправить смотрящим пожизненно на зону строгого режима в Жёлтые Воды — в желтоводскую исправительную колонию № 26, куда не хотел даже на короткое время сходить ни один из авторитетов. Зону, которую сами приговорённые окрестили «Последний приют». Надышавшимся урановой пылью в одной из шахт — «Ингульской», «Смолинской» и «Новоконстантиновской», — кирдык был обеспечен от альфа- и бета-поражения внутренних органов, да и нахождение под постоянным гамма-излучением в течение дня здоровья не прибавляло.
Наконец приехала жена Джеймса. Вполне привлекательная американка лет тридцати трёх. Сразу приехать она не смогла из-за событий в Сьерра-Леоне, где она освещала политические события и откуда американцы разбежались в разные стороны после того, как правительственные войска оказали ощутимый отпор силам сопротивления, подстрекаемым агентами ЦРУ. А когда их находила местная служба безопасности, которая хватала всех американцев подряд, то приговаривали к тюремному заключению, так что первое время пришлось скрываться и искать пути миграции через Гвинею.
Джейк повеселел, увидев жену. Теперь Павлу вместе с ней было легче сопроводить Джейка в Нью-Йорк. Там они определили его в лучшую клинику, NYU Langone Health — «Лангон Здоровье», — на Манхэттене, на 1-й авеню. Павел пробыл в Нью-Йорке десять дней, пока Джейка готовили и сделали ему две операции. Дождавшись положительного и стабильного результата, он отвёз статью Джеймса и заодно свою в «Нью-Йорк таймс». Затем, выполняя задание комитета, оформил ипотеку на квартиру в Бруклине, неподалёку от района евреев-хасидов. Здесь было как-то спокойнее и не так дорого, как на Манхэттене.
Перед отъездом они распрощались очень трогательно, как давние друзья.
— Джейк, я уезжаю завтра, — проговорил Павел лежащему на специальном ложе Джеймсу Кларку. — Две самые основные операции сделаны, самое главное, позвоночник теперь на месте. Осталась ещё одна, по замене тазобедренного сустава, и ты уверенно пойдёшь на поправку. Затем реабилитация в течение шести-восьми месяцев, и, как говорит твой лечащий врач, будешь как новенький.
— Ты преувеличиваешь, Майкл, просто хочешь меня успокоить. Дай бог не остаться инвалидом. Ты видишь, я уже более тринадцати лет в разведке, бывал в различных переделках — и под пулями, и с акулами в океане, — но и предположить не мог, что на ровном месте, на земле, в мирное время со мной может такое произойти.
— Не переживай, Джейк, медицина у вас — лучшая в мире. У нас один циркач, Дикуль, упал с высоты так, что его собирали по кусочкам, и никто не верил, что он сможет сам ходить, а он опять в цирке гири подкидывает. Разработал свою систему и теперь живее всех живых. Мы ещё с тобой поработаем, вот увидишь.
— Жаль, что мы расстаёмся, Майкл, — с грустью проговорил Джейк. — С тобой я бы точно встал на ноги и запрыгал как горный джейран. Но я понимаю: работа, долг. Ну, давай хотя бы не терять связь. Сейчас это не сложно сделать с помощью компьютеров и Интернета. Было бы желание, а то я знаю, на такого рода общение всегда не хватает времени.
— Э, дружище, ты забываешь, что кроме разведки нас связывает ещё одна пуповина.
— Какая, Майкл?
— А наша работа в «Нью-Йорк таймс», забыл? Кстати, твою статью я передал Артуру Дэвису, он её принял и выразил тебе сочувствие. Обещал позвонить сам. Кстати, он также пообещал предоставить отпуск на полгода твоей жене Эмили, чтобы она могла ухаживать за тобой. Ну а я тебе обещаю держать связь и по Интернету, и по радиотелефону, а когда буду в Нью-Йорке — обязательно к тебе загляну, надеюсь, такая возможность у меня теперь будет нередкой. Так что мы с тобой не расстаёмся и ещё поработаем.
— Да какой из меня теперь работник — одно название.
— Опять, прости, ты не прав, а говоришь — ветеран разведки. Ты же знаешь, что бывших разведчиков не бывает. Мне намекнули из нашей конторы, что активной работы от тебя не потребуется, но в перспективе через год или два попросят оказать посильную помощь — ты не против?
— Чем смогу, помогу. Спасибо, Майкл, за всё.
— Да я не понимаю, Джейк, за что ты меня благодаришь, разве я мог поступить иначе?
— У меня, Майкл, с юношеских лет не было настоящего друга, а вот ты им стал.
Проговорив это, Джейк крепко пожал Павлу руку, и слеза скатилась по его щеке.
Вот таким эхом ещё раз отозвалась тяжесть греха — взятого на себя права судьи, вынесшего приговор негодяям. Теперь пострадал ни в чём не повинный человек. Павел представил ту чёрную пропасть, которая разверзлась перед Джеймсом, и что он испытал на границе жизни и смерти. Хотя находиться на границе света и тени — это то состояние, в котором постоянно находится разведчик. Эта грань бывает тоньше лезвия бритвы, на котором бывает очень трудно балансировать, потому что не всегда имеешь возможность контролировать всю обстановку вокруг. И от случайных обстоятельств никогда не можешь быть застрахован. Урок был закреплён трагической случайностью. Теперь Павел со всей очевидностью ощутил это в полной мере: «Нельзя ни при каких обстоятельствах вершить самосуд — брать на себя волю Творца. Бог дал человеку свободу воли, но не давал права судить одному человеку другого. Для этого придуманы общественные законы».
Выбрав стезю разведчика, Павел по велению сердца взялся нести тяжёлый крест служения Родине на границе света и тени. Да, он совершил ошибку — грех, — и теперь он в нём раскаялся в очередной раз.
Конец.
Друзья, подписчики, пишите отзывы и комментарии, учту в дальнейших публикациях.