Уроженец США, ударник Честер Томпсон свой первый концерт отыграл, когда ему было всего 13 лет, а в его взрослом резюме фигурируют Фрэнк Заппа, Weather Report и, совсем недавно, Unitopia. В 70-е годы он оставил свой след на сцене джаз-фьюжн, а вскоре стал концертным барабанщиком Genesis. В беседе с Prog он поделился некоторыми секретами своей богатой карьеры.
В 2008 году барабанщик Честер Томпсон был удостоен награды Sabian Lifetime Achievement Award от американской организации Percussive Arts Society за свою карьеру, начавшуюся в 60-х в Балтиморе, когда он был еще подростком. Он оттачивал свое мастерство, играя под аккомпанемент джазовых пластинок, а параллельно формально обучался игре на флейте, перкуссии и композиции.
Он собирался поступить на четырехлетний курс обучения, но вместо этого в 1973 году присоединился к группе Frank Zappa And The Mothers Of Invention, решив: «Всё равно я к этому готовлюсь».
Томпсон сыграл в нескольких альбомах, среди которых Roxy & Elsewhere (1974), One Size Fits All (1975) и Bongo Fury (1975). Покинув Заппу, Честер присоединился к Weather Report, с которыми записал альбом Black Market (1976). Поклонник Weather Report Фил Коллинз пригласил Томпсона присоединиться к концертному составу Genesis в конце 1976 года.
Их отношения продлились более трех десятилетий, и Томпсон участвовал в концертных альбомах группы, начиная с Seconds Out (1977) и заканчивая Live Over Europe (2007). Он также играл на барабанах во всех сольных турах Коллинза, его можно услышать на релизах Стива Хакетта, Тони Бэнкса и вместе с Джоном Гудсоллом из Brand X в группе Fire Merchants.
Сейчас Томпсон живет в Нэшвилле, штат Теннесси, и является профессором Белмонтского университета. Среди его текущих проектов - The Chester Thompson Trio, чей дебютный альбом Approved занял 6-е место в чарте альбомов JazzWeek в 2013 году. Он записывался с супергруппой Fusion Syndicate, а в 2021 году присоединился к австралийской прог-группе Unitopia. В 2023 году он выпустил свой третий сольный альбом, мелодичный, фанковый джаз-фьюжн-сет Wake-Up Call, в котором также участвует его сын Акил на гитаре.
Самое первое воспоминание? Так. Мне было 10 лет, то есть учился в 5 классе. К слову, как-то мне мама вручила письмо, которое я сам себе написал в 4-м классе. В нем была изложена вся моя карьера - игра на большой барабанной установке и поездки по всему миру в составе биг-бэндов. Не помню, как я его писал и как вообще такое желание возникло, но, прочитав его, я прослезился.
Кто оказал на вас раннее влияние?
Джазовые барабанщики - Макс Роуч, Арт Блэйки, Элвин Джонс, а позже Тони Уильямс. Я начал очень рано. Один из лучших друзей моего брата был барабанщиком. Он сказал: «Приходи к нам домой, с удовольствием дам тебе пару уроков». И каждое утро в 9 часов я звонил в дверь и приходил на урок!
Когда мне исполнилось 13 лет, этому самому другу позвонили и пригласили поработать в местной соул-группе. К тому времени он уже решил играть джаз, поэтому он закрыл трубку рукой и взглянул на меня: «Слушай, концерт нужен?». А я такой: «Спрашиваешь!» И он сказал вновь в трубку: «У меня не получится, но у меня есть на заметке барабанщик. Ему 13, но у него получится».
У меня даже не было барабанной установки, поэтому он взял свои барабаны, чтобы я мог пройти прослушивание с этими ребятами, и – представьте себе - им понравилась моя игра. Мы собрались с семьей, купили б/у'шную барабанную установку, и уже на следующих выходных я сыграл – и играл каждые выходные, пока учился в школе.
Фрэнк Заппа был отличным учителем. Чтобы попасть в его группу, нужно было находиться на определенном уровне, но он знал, как поднять тебя на новый уровень.
Как вы попали в группу Фрэнка Заппы?
Мой друг, Марти Переллис, стал тур-менеджером Фрэнка. Он позвонил и сказал, что Фрэнк решил, что его группа играет музыку настолько идеально, что она становится какой-то стерильной. Он подумывает о том, чтобы добавить второго барабанщика, который, как он выразился, больше «чувствует улицу».
На моем прослушивании мы просто импровизировали около часа, переходя от стиля к стилю; и ему понравилось то, что я делал. Мы начали репетировать, и в первые пару дней мы повторяли несколько простых упражнений, которые он только что сочинил. На третий день он привел остальных участников группы и сыграл весь репертуар. Страх – не передать: все это было очень сложно и просто безумно, что я даже думал: «Во что я ввязался?».
Но это был отличный опыт. Фрэнк был отличным учителем, хотя об этом мало кто знает. Чтобы попасть в его группу, нужно было находиться на определенном уровне, но он знал, как поднять тебя на следующий уровень. Так случилось с ним мое знакомство с 40-часовыми репетициями в неделю.
В моем первом туре с Genesis мне выделили 10 дней на репетиции, в ходе которых даже решили взять выходной, потому что все шло очень хорошо. Было страшно из-за малого количества времени для подготовки на 2,5-часовой концерт. Но в каждом туре Genesis, в каждом туре Фила Коллинза всегда выделялось время на 40-часовые репетиции в неделю.
Тони Бэнкс сказал: «Мы не пытались быть первоклассными музыкантами; мы просто хотели играть достаточно хорошо, чтобы исполнять песни, которые мы написали».
Что побудило вас покинуть Zappa и присоединиться к Weather Report?
Причина довольно проста - Фрэнк отменил турне. Я прожил в Лос-Анджелесе неполных два года, но мы постоянно гастролировали, поэтому у меня не было возможности познакомиться со многими музыкантами. И вдруг я оказался в новом городе без работы. На протяжении многих лет моим другом был Альфонсо Джонсон, басист Weather Report. Он заикнулся, что они как раз находятся в городе и ищут другого барабанщика. В то время это была моя самая любимая группа.
Я пришел, и в итоге попал на прослушивание, а на следующей неделе они начали готовиться к туру. Я был настолько влюблен в эту музыку, что сказал Фрэнку: «Собираюсь двигаться дальше». И он понял - он знал, что это моя биография. Никакого конфликта не было, и мы остались друзьями.
В Weather Report было больше органичности, чем во многих фьюжн-группах 70-х, но тогда клавишник Джо Завинул и саксофонист Уэйн Шортер играли с Майлзом Дэвисом в Bitches Brew. Как композиторы они всегда немного опережали время - особенно Уэйн. Джо был родом из Вены, Австрия. Он вырос в джазовой среде и переехал в Нью-Йорк в довольно раннем возрасте. Но ему очень нравилась музыка других культур, много африканской и индийской. И он слышал в своей голове вещи, которые не являлись джазом в традиционном смысле.
Когда я только пришел в группу - еще до Black Market - мы говорили о партиях ударных для тех или иных песен. Они никогда не разговаривали музыкальными терминами; ну, например, однажды Уэйн сказал мне: «В общем так: в этой песне представь, что ты в пустыне в караване». Собственно, это все, что он сказал, но я сразу понял, что он имел в виду. Уэйн и Джо были большими киноманами; они любили кино, и их композиции всегда были очень визуальными. Думаю, они воспринимали их скорее как саундтреки, а не как обычные песни.
Я слышал эти английские группы, и я не назову их игру безупречной... В Штатах группы очень сыгранные, но не такие креативные, как англичане.
Фил Коллинз упоминал, что трек Genesis «Los Endos» был вдохновлен Weather Report. Но некоторые британские джаз-фьюжн музыканты в 70-е годы не отличались почтительностью к своим американским коллегам, как будто они не чувствовали, что те настоящие. Вы с этим сталкивались?
И да, и нет. Я с этим сталкивался в некоторых группах. Но потом я встретил Джона Гудсолла и ребят из Brand X, и про них точно такого не скажешь. Фил пригласил меня прийти на пару их сессий записи и просто потусоваться, и я был очень впечатлен, особенно игрой Фила, а также Genesis, со всеми этими странными размерами раннего прога. Боже, как же это свежо звучало! Фил – не из тех, кто играет «типичную партию ударных».
Я помню разговор с Тони Бэнксом. Он рассказывал о создании группы и говорил: «Мы не пытались быть первоклассными музыкантами; мы просто хотели играть достаточно хорошо, чтобы исполнять песни, которые мы написали». Одно из больших культурных различий, которое я заметил, заключалось в том, что если вам нужна была работа – ну, при условии, что вы не живете, скажем, в Калифорнии или Нью-Йорке, - вам приходилось играть каверы и учиться играть именно по ним.
Приехав в Англию, я начал понимать, что если ты хочешь здесь завоевать популярность, даже в качестве паб-группы, у тебя должен быть свой оригинальный материал. Я слышал эти английские группы, и я не назову их игру безупречной, как, скажем, у группы Майлза Дэвиса, но само творчество было просто потрясающим. Здесь же, в Штатах, группы очень сыгранные, но не такие креативные, как в Великобритании. В общем, таков мой ответ.
Когда вы присоединились к Genesis, их материал был, по сути, очень английским, а некоторые песни отличались некой причудливостью, что было слишком даже для некоторых англичан. Как вы с ними справились?
Я всегда с нетерпением ждал чего-то нового, поэтому пришлось привыкнуть. Они были гораздо прямолинейнее и, возможно, в каком-то смысле метрономичны, чем всё, что я делал раньше. У меня был опыт игры прямолинейшного рока, но тут совсем другое ощущение. Использование баса было для меня, наверное, самой большой перестройкой; везде ранее бас играл очень большую роль. В ранней музыке Genesis бас не имел большого веса. Иногда там использовались басовые педали Taurus, так что там звучало что-то монотонное, а не настоящая басовая партия.
Фил говорил: «Это не то ощущение... это похоже на ходьбу». Я понял: «Вот в чем проблема». Там, где я вырос, мы так не ходили!».
В песне «More Trouble Every Day» с альбома Заппы «Roxy & Elsewhere» вы с Ральфом Хамфри несколько раз играете вместе синкопированный двухтактный барабанный брейк. Мы понимаем, что Фил Коллинз любил этот брейк, поэтому вы вдвоем сыграли его с Genesis.
Он звучит в конце Afterglow на альбоме Seconds Out. На первой репетиции мы сразу сели с Филом и начали импровизировать. Он вдруг остановился и сказал: «Как ты играешь эту сбивку?». И я сразу понял, о чем он говорит. Я научил его, потому что для той сбивки нужны два человека: один играет на томах, другой - на бас-барабане, а потом вы меняетесь местами. Жаль, что не я ее сочинил, а Ральф Хамфри.
Больше всего проблем у меня было с песней Afterglow, которая, наверное, самая простая. Фил всегда говорил: «Нет, это не то чувство». И в конце концов я спросил его: «К чему ты клонишь?». Он ответил: «Ну, представь это как ходьбу», - и он «сыграл» шагающее движение. И тут я внутренне улыбнулся, потому что понял: «Так, вот в чем проблема. Там, где я вырос, мы так не ходили!» Я играл с некоторой развязностью, с небольшим свингом, а надо было просто четко, прямо. И это сильно повлияло на то, как мне нужно было подходить ко многим другим вещам.
Как вы с Филом готовили материал для ваших живых барабанных дуэтов?
В основном из импровизаций. В первой паре туров я почти все делал сам. Фил, как бы много он ни играл, солировал не так часто. После этого мы очень много работали вместе. В конце репетиций мы садились и импровизировали пару часов. Я доставал свой маленький кассетный магнитофон и записывал, а затем мы отбирали понравившиеся фрагменты.
Вы были практически свободны в работе над песнями?
О, абсолютно. Фил говорил: «Эти брейки - часть композиции, остальное - на твое усмотрение. Просто делай то, что чувствуешь». Так что да, были хорошие рабочие отношения. Я не планировал и не думал, что это будет продолжаться столько лет, но они постоянно говорили: «Ну ты как, ещё придёшь? Повторим?».
За Bee Gees закрепилась дурная слава из-за диско, но они по-прежнему писали невероятные песни, и работать с ними было настоящим удовольствием.
В какой-то момент Фил сказал: «Я думаю, нам нужно привезти тебя пораньше и сделать запись». Но они были друзьями, жили недалеко друг от друга, поэтому, когда у кого-то появлялась идея, они собирались вместе и сразу же брались за дело. И пока я прилечу, пока преодолею смену часовых появсов, у них все уже было готово. Но я знал, на что подписываюсь, так что все было в порядке.
Фанаты говорят: «Ты был частью группы». Но я никогда не был частью группы. Реальность такова, что я был наёмником, и то, что я делал, я старался делать хорошо. И всему приходит конец.
Хотели ли вы присоединиться к группе в качестве постоянного участника непосредственно перед Calling All Stations?
Когда я узнал, что Фил уходит, я связался с Майком Резерфордом и спросил, не заинтересованы ли они в том, чтобы продолжать в том же духе. Он очень жестко ответил: «Нет». Они не были заинтересованы в этом. Ну а что я? «Ладно, хорошо». У меня не было недостатка в работе.
Вы надеялись сыграть в туре The Last Domino?
Когда Фил выступал с туром Motown в 2010 году, у нас произошел очень неприятный разрыв. Не буду вдаваться в подробности, но я знал, что после этого ничего не будет. Я был очень рад, что его сын Ник получил шанс поехать с ним в турне, ведь даже в 5 лет у него был огромный потенциал; было видно, что он прирожденный музыкант. Вот и все. Больше мне нечего сказать по этому поводу.
Вы гастролировали с самыми разными группами. Какие-то воспоминания особенно выделяются?
В 1989 году в перерыве между турами Genesis я совершил европейское турне с The Bee Gees. В Штатах они имели дурную славу из-за диско, но они по-прежнему писали невероятные песни, и работать с ними было настоящим удовольствием.
С Сантаной было очень весело; там вообще был общий тур с Бобом Диланом. До этого я записал альбом с Сантаной [Beyond Appearances, 1985]. Альфонсо Джонсон играл на басу, а в группе было два Честера Томпсона – клавишника звали точно так же!
Fusion Syndicate никогда не был группой. Основные треки были сделаны за два дня... зная, что они привлекут несколько разных барабанщиков.
Fusion Syndicate - необычный проект. На альбоме 2023 A Speedway On Saturn's Rings вы записали один трек, Io, с Риком Уэйкманом, а другой - с Джа Вобблом на басу...
На самом деле это даже группой не назвать. Все основные треки были сделаны за два дня мной и басистом в Лос-Анджелесе, при этом они знали, что будут привлекать приглашенных артистов на разные песни, в том числе несколько разных барабанщиков. А-ля «все звёзды Фьюжн», если не сказать больше. Я не очень люблю слушать свою игру, так что я до сих пор не слышал всего этого. Я сделал несколько вещей для них [Cleopatra Records и сублейбла Purple Pyramid], где они собирали фьюжн или прог-проект. В итоге я сыграл на трибьюте King Crimson [Schizoid Dimension].
Вы с Альфонсо Джонсоном присоединились к Unitopia и играли на прошлогоднем альбоме Seven Chambers.
Мне очень нравится эта группа. Мы отыграли европейское турне в сентябре и надеемся, что скоро сможем отправиться в еще один тур. Они взяли перерыв в записи и гастролях [с 2014 по 2021 год]. К двум основным парням, Шону Тиммсу и Марку Труаку, добавился очень хороший гитарист, Джон Гринвуд, который на самом деле хирург на пенсии.
В основном сочиняют они, а мы все вносим свою лепту по ходу дела. Для следующего альбома они хотят сочинить песни в соавторстве; проблема в том, что у нас пара парней живёт в Австралии, а Марк сейчас живет в Таиланде. То есть мы разбросаны по всей карте!
Для меня на данном этапе жизни часть практики заключается в том, чтобы не потерять то, что у меня было. Я уже мало что могу сделать.
Как вы собирали музыку для «Wake-up Call»?
Бас-гитарист, клавишник и бас-гитарист [Мичико и Роберт Пиви Хилл] играли в первой моей группе. Мы просто использовали мое имя, так как никак не могли определиться с названием. К сожалению, группа так и не стала тем, чем могла бы стать, но мы все остались очень близки. Самое удивительное, что мы не играли вместе уже 30 лет, но ту химию, которая была между нами, сохранилась до сих пор.
Я разговаривал с ними в начале ковидной пандемии. У них есть домашняя студия, и они говорили: «Никто не заказывает студию, поэтому мы просто сидим и импровизируем с драм-машиной». Я ответил: «Зачем? Давайте я пришлю вам что-нибудь для джема».
Я записал барабанный трек - не больше пяти минут - и добавил несколько брейков. Когда я импровизирую один, я слышу мелодии в своей голове. Они записали ее и отправили мне обратно, и я был просто сражен наповал. Я сказал: «Это что, шутка?». Мне польстил их комментарий. «Мы просто пошли туда, куда ты вел». В те времена мы много времени проводили вместе. Всё это растянулось примерно на год: они играли на барабанные треки, которые я присылал. Потом мы начали добавлять саксофоны и гитары.
Как часто вы репетируете?
Если я не играл три или четыре дня, то начинаю очень нервничать. Для меня на данном этапе жизни часть практики заключается в том, чтобы не потерять то, что у меня было. Я немного замедлился по сравнению с 25-30 годами, и уже мало что могу сделать. Я благодарен за это и хочу, чтобы все было четко, чтобы все было так, как я задумал.
При этом я всегда хочу и ищу возможности научиться чему-то новому. Я по-прежнему верю в то, что музыкой нужно заниматься так же, как медициной или юриспруденцией. Ты занимаешься музыкой, осознавая, что все уметь и знать ты никогда не будешь, а потому учись. Но когда тебя посетит мысль, что ты всё знаешь, значит, заканчивай.