Глава V. Отец
Тем днем Лотар вспомнил, как всего два-три года назад скитался по родному городу в поисках пропитания, чем поживиться. Сейчас он был так далеко от дома и вновь вынужден смотреть голодными глазами на чужую еду. Ему негде было ночевать, в кармане не было ни гроша. Спустя день безуспешных попыток найти какой-то способ добраться домой, он устроился спать в амбаре за мостом, где жили люди побогаче.
С утра его разбудило чириканье птиц и теплые лучи солнца. Сначала Лотар услышал негромкое чириканье – птицы только готовились петь и словно прочищали свое горлышко. Примерно через полчаса, когда солнце взошло, начался настоящий птичий хор. Воробьи, дрозды, зяблики и другие мелкие птицы, названия которых он не знал, запели каждый свою песню, сидя на ветках деревьев или на изгородях. Они пели все вместе – их песня сливается в общий фон, и совсем не давали Лотару спать. Живот Лотара был пуст и урчал будто котел с кипящей водой.
Перед сном он долго размышлял о мотивах своего поступка и, когда уже было ясно, что на «Рих» ему не попасть, он понял, что поступил низко, уговорив Натана пойти на корабль. Он решил рассказать ему всю правду, а там может старик и подскажет, как ему добраться домой.
Людей на улицах еще не было. Солнце только-только показалось из-за горизонта и в воздухе витала сизо-молочная дымка. Лотар почти пришел к дому старого портного, но стоило ему свернуть на нужную улицу, как он увидел, что несколько стражников уже стоят около входной арки. Неприятное чувство голода сменилось еще более неприятные чувством тревоги. «Что там происходит? Их трое. Они поджидают Натана?» — подумал Лотар. Стражники что-то бурно обсуждали, не стесняясь кого-то разбудить своим громким смехом, как вдруг их болтовня прекратилась. Из дома вышли еще трое, во главе с Титом. Они вывели Натана из дома. Старик шел понуро и совсем не пытался сопротивляться. Тит заметил Лотара – они посмотрели друг на друга. У юноши екнуло в животе, и он отвернулся, будто стоял там просто так. Уже через секунду он осознал, что выглядел слишком странно, поэтому решительно зашагал в соседний переулок, чтобы не привлекать внимания. Уже из-за угла он стал подсматривать за происходящим. Лотар все понял: старика повели в темницу, его ждал суд. Лотар увидел, что у Натана в руках был сверток. Один из стражников схватил его за руку:
— Что это? — крикнул он.
— Ничего. Это личное, — ответил Натан.
Лотар увидел, как стражник выхватил свиток и раскрыл его. Лица Натана не было видно.
«Это письмо? От твоей шлюшки? Забудь про нее!» — смеясь спросил стражник, а потом бросил письмо под ноги и стал топтаться по нему.
Стражники не долго возились на одном месте и отправились прочь. Лотар замешкался: он боролся с желанием проникнуть в дом портного и найти хоть немного еды и страхом потерять конвой из вида. Наконец выбор был сделан, и он пошел осторожно вдоль заборов и домов за стражниками.
Плутая по городским улицам, конвой вывел Натана на небольшую площадь, по центру которой был сооружен помост с колодками и эшафот – их было несколько комплектов, и в некоторых из них уже были заключенные. Не далеко от этого помоста располагалась темница, у входа в которую стояла еще несколько человек из стражи. Натана завели внутрь. Лотар некоторое время смотрел ему вслед в смятении. Чем он мог ему помочь? Да и что теперь делать ему самому? Но одно он мог сделать наверняка. Он решил найти письмо Натана, чтобы сохранить его.
***
— Ты глупец, раз не покинул город, старик! — Натан нутром чувствовал, как Тит навис над ним; его шепот слышался не правым ухом, а будто бы исходил изнутри. — На что ты надеялся? Я дал тебе целый день, чтобы покинуть Эзилат, но ты остался. Почему?
— Не твое дело, — резко ответил Натан.
— Как хочешь, старик. Но на оправдание не надейся.
Тит кивнул одному из солдат и быстро ушел. Воин подхватил Натана под руку и повел его по темному коридору темницы куда-то в глубь. Узкий коридор был наполнен пещерным холодом; потоки воздуха сквозили по нему, попадая внутрь через узкие оконца, завывали, вселяя ощущение одиночества и боли. Натана подвели к одной из самых глубоко расположенных камер. Стражник открыл засов и затолкал портного внутрь, затем безмолвно закрыл дверь и ушел прочь. Его шаги были слышны еще долго.
Натан огляделся. В камере стояла кромешная тьма, словно в запертом склепе. Лишь через узкую дырку почти под потолком пробивался единственный тонкий лучик света. Свет рассекал помещение пополам и падал круглым зайчиком на пол ближе к противоположенной стене. «Вот и вся надежда – такая же слабая, практически незримая, как и этот пучок солнца во тьме моего последнего пристанища», — подумал Натан. Камера была пять шагов в ширину и в длину, пол под небольшим углом к центру, где находился сливной сток. Все помещение было залито мраком. Натан не сразу заметил, что кто-то еще пошевелился в углу.
— Еще один…, — измученный и болезненный голос, с трудом пробивающийся сквозь темноту, послышался из противоположенного угла.
— Кто здесь? — спросил Натан, всматриваясь в черноту помещения.
Послышалось тяжелое шарканье, слабо заметный силуэт появился из темноты. Луч света осветил облик заключенного. Это был мужчина, на вид моложе Натана, такой же ростом, но крепкий и статный, хотя сильно сутулился. Лицо было строгим, но растрепанная борода говорила о том, что он уже долго не мог за собой ухаживать. Натан сразу приметил глаза: до чего же у него были они уставшие и потерянные, будто его лишили всего самого ценного.
Мужчина посмотрел на Натана.
— Я узнаю тебя, но не могу вспомнить твоего имени. Ты тот самый портной, да… Напомни-ка свое имя.
— Натан, — неуверенно ответил портной.
— Точно. Натан. Да-да-да.
Человек развернулся и пошел обратно во тьму, откуда вышел, пришептывая что-то себе под нос.
— А кто ты? — спросил Натан. Черты лица заключенного тоже показались ему знакомыми, но заключенный не ответил. Натан робко ждал.
— За что тебя? — наконец раздался голос из темноты.
Натан стоял по среди камеры, не зная, куда ему податься. Он также не знал, что ему ответить и нужно ли было это делать. Лицо его наполнилось отчаянной обреченностью, уголки губ чуть заметно тряслись, но он сам только-только начал понимать, где он.
— Понятно. Все это не важно, можешь не отвечать. — сказал заключенный спустя мгновение, а потом предложил: — Ты присядь. Постоять еще успеешь. В том углу сухо, позади тебя.
Натан последовал совету заключенного и сел в углу, который был напротив двери. Камера ненадолго наполнилась тишиной. Пол почти везде и правда был мокрым, не ясно откуда бралась влага, но слышно было как падали капли.
Спустя время заключенный опять заговорил:
— Можно всю жизнь жить, быть великим, значимым, а потом оказаться забытым. Привыкай, Натан – такова наша, таких как я и ты, судьба в новом мире.
Натан ничего не ответил. Ему стало ясно, что этот человек долго ни с кем не общался, и теперь ему было необходимо выговориться. Натан не имел сил вступать в диалог, особенно незнакомцем, не желающим представиться. Натан поднял глаза, пытаясь прислушаться. Он будто хотел услышать, что ему скажут, как быть дальше, но кто бы мог дать ему ответ.
— Ты же был таким человеком, Натан? — спросил заключенный, а потом пояснил: — Значимым.
— Не думаю, — коротко ответил Натан.
С другой стороны камеры послышалось то ли многозначительное «хм», то ли звук похожий на ухмылку.
— Позволь отвечу за тебя: ты был таким, раз ты здесь.
Натан промолчал, но мысленно не согласился с выводом собеседника. В этот миг он подумал, что и голос этого человека был ему знаком. Заключенный точно был из высокопоставленных чинов, возможно из армии Энрика Примота.
— Мир поменялся, — продолжил заключенный. — Куда катится наш великий Эзилат, наша могучая Родина. К власти пришли самозванцы во главе с этим Иллиром. — имя нового царя человек выдавил из себя с явным призрением. — Они хотят перелопатить все наши устои, Натан, наше общество, законны, власть, которые складывались веками! Но что они могут дать нового? Ничего! Они забирают у нас нашу жизнь, а нас самих они обрекают гнить в этих поганых камерах, потому что мы являемся символом старой могучей Республики.
— Мне все равно, — коротко ответил Натан.
— Как? Как ты можешь так говорить?
— А почему я должен говорить иначе? Несправедливости случались и тогда, и сейчас. Со мной произошла несправедливость. Но для меня в любом случае все кончено, поэтому мне все равно.
— Ты должен благодарить старую Республику и старого правителя – Энрике Примота! — вдруг с раздражением произнес заключенный. — Я знаю твою историю. Ты – неблагодарный алин! Забыл, как тебя вытащили из трущоб и забрали в армию? Или ты забыл, как потом Энрике Примот благородно пригласил тебя работать ко двору? Не благодаря ли ему ты получил такую известность и все свои деньги? Я знаю. Я помню, как он хвастался перед своими гостями твоими нарядами, приговаривая: «Вот, взгляните, какие наряды ваяет мой юкс». А ты оказался неблагодарной крысой, которая при первой же опасности меняет хозяина.
— Мне не нужны твои поучения, — проворчал Натан.
Натан хотел оправдаться, объяснить таинственному собеседнику, что ему все равно, не потому что он оказался «перебежчиком» или еще кем-либо, а потому что всю свою жизнь он посветил совершенно не тому, но решил, что это будет слишком унизительно. Но знание прошлого Натана очень удивило его и даже насторожило. «Кто он такой? Откуда ему все известно?» — спросил себя Натан.
— И мой сын не слушал меня, да. Также думал только о себе. Не благодарный упрямец, да-да. С самого детства был упрямым, своенравным зазнайкой. Делал все, чтобы навредить моей репутации. А теперь! Он стал приспешником этого проходимца. Вот что бывает, если не слушать мудрых людей, достигших высот. Лучше бы он погиб… вместо того, чтобы позорить меня. Ты тоже меня не слушаешь. Ты похоже такой же.
— Кто ты? — вновь спросил Натан.
Напряжение нарастало. Натан хотел знать, с кем говорил.
— Ты не узнал меня? Значит, тюрьма меня сильно потрепала… — из тени послышался зловещий смешок. — Я – Максиан Люксидум. Легат[1] Западных Аустер Вентус Республики Эзилат.
Натан сразу стало ясно, откуда он знал лицо Максиана, и он сразу понял, о ком говорил Максиан, когда упоминал сына.
— Так вот оно что…, — задумчиво прошептал Натан. — Тит – твой сын.
— Верно, — отозвался Максиан. — Он бросил меня сюда, обрекая на гибель. Надеется таким образом смыть свою принадлежность к великому роду. Он живет на этом свете только потому, что я захотел, и вот его благодарность. Знаешь, что он шепнул мне, перед тем как завести в камеру? «Я выйду из твоей тени, упрятав в тень тебя».
Натан слушал молча. Он бы предпочел не слушать вообще, но Максиан не прекращал говорить, впервые, наверно, за долгие месяцы получив такую возможность.
Тит действительно бросил отца в тюрьму – он лично привел его в камеру без суда и следствия. Тит и так был весьма популярен среди воинов, не смотря на низкий чин. Все-таки он принадлежал к известному и очень богатого в Эзилате роду. Но после того, как посадил отца, о нем заговорили все. Новость разлетелась по всему городу и его преториях быстрее, чем в тот день зашло солнце. Поговаривали, что Тит не позволил казнить отца сразу. Он попытался заставить его присягнуть Иллиру, но, когда Максиан отказался, Тит решил сломать его. Среди обычного люди и аристократии поползли разные слухи и мнения на этот счет. Воины и бедняки, поддерживающие Иллира, посчитали этот поступок очищением. Аристократы из общества Света[2] стали относиться к Титу лучше. Им нравилось, что он достаточно жестко расправлялся с противниками Иллира, не взирая на родство. Жест с отцом был для них доказательством его преданности новым идеалам. Но для «высшего света», богачей-перебежчиков, это стало знаком, что кровные узы, семья и традиции умерли и в новом мире больше ничего не значат.
Те, кто тайно сочувствовали прежнему правителю и аристократии, но при этом принял сторону Иллира, чтобы избежать гонений, стали еще больше не доверять Титу. Тит среди аристократов стал изгоем. Все те, кто не поддерживал приход Иллира или молча наблюдал за его приходом, почувствовали опасность, исходящую от молодого наследника Люксидумов. Никто не хотел иметь с ним дел. До Иллира аристократы считали Тита «сынком» Максиана. Никто даже не пытался взглянуть на него как на личность. Обычно говорили: «А, это сынок Великого Максиана». Тит по их воле мерк на фоне своего отца, великого полководца. В глазах окружения он не годился в сменщики, сколько бы он реально не пытался доказать, что чего-то достоин. Его бесконечные тренировки, учеба не производили на них должного впечатления. Высшее общество не обращало на Тита внимания, но теперь все поменялось и в их сердцах поселился страх.
[1]Легат – самый высокий военный чин в Эзилате. В Эзилате до начала правления Иллира было три должности в чине легата: Легат Аустер Вентус (Западных Ветров), Легат Маре Венутс (Морских Ветров) и Легат Эос Вентус (Восточных Ветров). Под Ветрами подразумевались направления на части света. При Иллире был создан легион Аквило Вентус (Легион Северных Ветров)
[2]Общество Света – тайное общество, созданное Иллиром в Эзилате. Членами общества были аристократы, чиновники и военные, желающие свергнуть Примота.
---
❤️🔥Спасибо за внимание!
📎Зацепил текст? Подписывайся! Продолжение следует.
📋Навигация по каналу тут.
🔖Остальные главы книги тут -> подборка по книге.
↩️Предыдущая отрывок тут.
↪️Следующий отрывок тут.