Денис - самый молодой автор из шорт-листа премии "Лицей". И можно только порадоваться, что среди более опытных писателей, побывавших в списках этой молодёжной премии уже не однажды, он не выглядит беспомощным. Его повесть – одна из тех работ, что мне по-настоящему понравились.
«Выбор книжных блогеров» — специальная номинация от Rideró — четвёртый сезон проводится в рамках Литературной премии «Лицей» имени Александра Пушкина для молодых прозаиков и поэтов.
О чём?
Повесть состоит из двух частей. В первой одиннадцатилетний мальчик Дима по фамилии Ропот хоронит бабушку. Во второй 20-летний юноша приезжает в родное село на похороны деда. Это двойное сельское прощание замыкает круг: с одного печального события текст начинается, другим - заканчивается. И мы, безусловно, ищем и находим сходства и различия, которые лежат на поверхности.
Но не для этого автор затеял свою повесть. Мы понимаем, что в эти неполные 10 лет между двумя событиями мальчик становится мужчиной – не формально, не потому, что у него случился первый секс. Он начинает анализировать происходящее в его семье и селе, он пытается осмыслить события, которые происходят вокруг него. Он пытается вырваться из безысходности, в которую его затягивают обстоятельства.
Что хорошо?
Безусловно, хорошо то, что о сельской жизни так честно заговорили. Я житель городской, и когда я попала на два года в глухую деревню, была поражена, насколько тяжел быт деревенский. И тяжелее всего приходится женщинам – на них всё ложится. И чаще всего потому, что мужчины пьют – сильно, почти непрерывно. Хорошо, если делают перерыв на какие-то сельхозработы или рубку леса. А вот женщинам нельзя: они детей воспитывают. И это заставляет их всё брать на себя – всё то, что раньше брали на себя мужики.
Эта повесть больше всего даже не о мальчике, а о его маме – о том, как она по привычке пытается опереться сначала на одного мужчину, потом на другого, но каждый раз оказывается, что она опирается на пустоту. И сыновья не смогут дать ей эту опору – они уйдут каждый в свою жизнь. В этом смысле хороша мама Серёги, друга нашего рассказчика. Она прямо говорит об этом:
"От меня вон Женька, старший, уехал, и после армии в Казани остался, и приезжает раз в сто лет. Не, как бы, пусть, я ж не психованная, чтобы при себе держать. Но хоть бы внуков показал. И этот, — она кивнула на дверь в ванную, — укатит куда-нибудь, тоже приезжать не будет."
Вообще деревня представляется умирающей, причём уже очень давно. Не потому даже, что в книге речь о похоронах, нет. Общая атмосфера такая: тоска, "неудобство и неуют". И никакой асфальт с тротуарами не поможет: старшеклассников в школе всё меньше, молодёжи на спортплощадке почти совсем нет даже по сравнению с детством рассказчика. И эта бесприютность и безрадостность чувствуется во всём:
"Ноябрь выдался стылый. Траву обнес иней, земля была промороженная и сухая, будто вот-вот потрескается. На улице становилось так холодно, что я со дня на день ждал снег, и воздух чудился уже снежным, и воображал я, что будут горка, сосульки и сугробы, и радовался, что все это – скоро. Но так было вчера, а сейчас – тоскливо. И дорога как назло не держала про запас ни одной заледеневшей лужи, наступить не на что, чтобы хрустнуло живо и взбодрило. Нет – идём зажатые и угрюмо молчим, ёжимся от ветра. И вроде как правильно, вроде так и положено: неудобство и неуют."
Что не так?
Предупреждаю, что в книге довольно много обсценной лексики. Знаю, что многие её не любят, поэтому говорю. Лично меня это не смущает. Скорее, меня смутило бы, если деревенские и юношеские диалоги мата не содержали.
Но тут важнее не это. Меня последнее время преследует чувство, что автор может лучше, но поторопился и не довёл до конца. Именно когда я читаю молодых авторов – чувство большого обещания и некоторого разочарования в финале. И здесь мне тоже хотелось какой-то ударной точки, я всё ждала если не взрыва эмоций, то какой-то встряски, чего-то выбивающегося из общего нудного состояния: вот как Серёга не выдержал и наградил друга Димона лечебным пенделем при расставании.
— Хорошо, что звёздам нет до нас никакого дела, — сказал я, — иначе эта вселенная была бы такой же тупой, как и мы все.
Серый цокнул, помолчал. Потом выдал:
— Знаешь, чего тебе не хватает?
— Чего? — поинтересовался я, зевая.
И получил по роже. Серёга коротким тычком врезал мне по лбу. Я запутался в траве и свалился в сушняк, под кусты. Сбитый с ног и с толку, лежал минуту, прикрывая руками лицо и шипя от тупой боли над бровью.
А вы читаете финалистов-лицеистов? Интересно?