На Малой сцене Севастопольского академического драматического театра имени А. В. Луначарского прошел уже третий по счету творческий вечер писателя и культуролога, историка религии Ольги Ковалик, которая поделилась с InFocus своими мыслями по поводу этой встречи со зрителями.
Ольга Ковалик:
Встреча в театре предшествовала Международному дню танца, поэтому я решила большую ее часть посвятить тому важному, чем сердце почти успокоилось, а хореографическую тему оставить на десерт, с оглядкой на великого Рихарда Штрауса, написавшего сто лет назад трагикомический балет «Взбитые сливки».
Долгая жизнь не дает право на долгий разговор. Поэтому из череды всех минувших событий я выбрала лишь те, которые эстетизируют судьбу. Радость выстраданных воспоминаний позволяет свободно общаться с публикой, а неизбывная солидарность с уже давно забывшими меня людьми вдохновляет на разговор по душам.
Казус судьбы внушает оптимизм, если, конечно, натура – не дура и стремится к торжеству свершений. Всего важнее для меня процесс преумножения писательского опыта, что влечет за собой постоянный прорыв к полноте отрадных эмоций, воодушевляющих переживаний и страстных чувств. Где, как ни в литературе, можно найти источник нравственной благодати и оправдание мудрёной жизни. Вот почему я рискнула просопографию, свою жизненную историю, обогатить культурологией, чтобы изучаемые мною темы, будь то, скажем, биография Галины Улановой или повседневная жизнь балерин русских императорских театров, история Балаклавского Георгиевского монастыря или библейские мотивы в творчестве советских художников, ввести в провиденциальный «сценарий» эпохи и, таким образом, попытаться обогатить новым подтекстом.
Именно эту мысль я рискнула поставить во главу угла творческого вечера, основными «сюжетами» которого стали мои встречи с Михаилом Шолоховым, «роман» с музеями и балетные редкости. Три части вечера каждый имели свои музыкальные эпиграфы. Шолоховскую главу открыла песня донских казаков, с игрой в каждом голосе и заливисто-лихим дишкантом, прядущим звук «чисто нитку серебряную». Музейный раздел предвосхитила свободная распевная поступь «Променада» из сюиты Модеста Мусоргского «Картинки с выставки». Начало последнего часа украсила песенка Александра Вертинского «Маленькая балерина» в замечательном исполнении почетного члена Российской Академии художеств Игоря Шипилина.
О чем поведала зрителям? О вдохновлявших Шолохова степенных просторах Вёшенской и могучем потоке Дона, о ночной рыбалке, устроенной сыновьями писателя, о бесподобных майских вечерах, когда шолоховские соседи не скупились на песни, а посланец от Михаила Александровича просил сыграть их еще и еще раз.
Одна из моих бесед с Шолоховым состоялась в 1980 году по просьбе председателя Гостелерадио СССР С. Г. Лапина. Необходимо было прояснить, действительно ли Сергей Бондарчук получил от писателя прерогативу на экранизацию всех его произведений, включая «Тихий Дон», многосерийную постановку которого как раз в то время затеял режиссер, потребовав от государства 124 миллиона рублей. «Якобы, – ответил Михаил Александрович, и глаза его сверкнули мудрой иронией. – Пусть этим займется кто-нибудь из молодых талантов».
К несказанному удивлению Бондарчука, Лапин и директор творческого объединения «Экран» Б. М. Хессин поставили крест на его проекте. Я же об этой «миссии» молчала до сих пор. Как, впрочем, и о кратком, но ярком знакомстве с роскошной Ларисой Тарковской, попросившей меня спрятать до поры до времени отснятый оператором Георгием Рербергом рабочий материал фильма «Сталкер», который руководство «Мосфильма» приказало смыть. В ту пору Андрей Арсеньевич обдумывал экранизацию «Идиота» Достоевского, и Лариса Павловна вдруг увидела во мне черты Настасьи Филипповны. Были даже сделаны пробы, но, увы…
Вот такая киноистория: вспыхнула в судьбе – и погасла, как «беззаконная комета». Другое дело – музеи!
Вспомнился Воронцовский дворец в Алупке, в одной из башен которого мне довелось жить зимой 1984 года и, следуя желанию Британского музея, вдоволь изучать Мемориальную библиотеку светлейшего князя Михаила Семеновича, возведенную в 1846 году. До тех пор строительство специального корпуса для книжного собрания не практиковалось в русском усадебном зодчестве. Какое же это было счастье – в не отапливаемом, промерзшем зале, закрытом для посетителей, общаться с книгами XVIII и XIX веков, находить между страницами цветы, напоминающие о чьей-то сердечной привязанности.
Цветок засохший, безуханный,
Забытый в книге вижу я;
И вот уже мечтою странной
Душа наполнилась моя...
А по ночам я бродила в одиночестве по парку, слушала бурчащее в черной пропасти море, разговаривала со строптивыми розами, благоухающими и в зной, и в холод. Неужели все это было? Когда? Кажется, вчера.
Неподалеку от дворца Воронцова, в Ялте, живет Дом-музей Чехова, с которым я дружила и где проводила незабываемые дни. Особенно любила светёлку Марии Павловны с ее наивным порядком и незамысловатой обстановкой, да уютный «необыкновенный» сад с провинциальными березками и грациозно-пышной южнобережной растительностью, хранящей воспоминание о своем заботливом хозяине Антоне Павловиче. Помню, как в неурочный час на Белую дачу пришли ни кем не узнанные Кевин Спейси и Джон Малкович, как гладили стены дома, специально для них открытого, разговаривали с писателем…
В те замечательные «чеховские» годы я написала огромную, в десяти картинах пьесу «Он же писатель и доктор», отрывок из которой – о встрече Чехова и Веры Комиссаржевской на севастопольском Приморском бульваре – на этом вечере исполнили мастера сцены Театра имени Луначарского Валентина Огданская и заслуженный артист России Евгений Журавкин.
Под занавес воспитанницы старшей группы ансамбля классического танца «Надежда» (художественный руководитель – заслуженный деятель искусств Республики Крым Елена Ольховская) исполнили миниатюру «Умирающий лебедь», «Русский танец» и «Танец маленьких лебедей» из балета «Лебединое озеро». Мне осталось только напомнить истинный смысл и контекст этих хрестоматийных номеров. Русская пляска только во второй половине XX века перекочевала из первого акта в третий, тем самым нарушив логику сцены обольщения Одиллией принца Зигфрида. Четверка маленьких лебедей замышлялась как шутливое pas. Что до шедевра Фокина на музыку Сен-Санса, то, к сожалению, каждая балерина считает своим долгом исковеркать его «текст», прилаживая к личным возможностям.
Творческий вечер открыло приветствие художественного руководителя Севастопольского театра имени Луначарского Григория Лифанова, в котором Григорий Алексеевич, со свойственной ему душевной щедростью, немного меня перехвалил:
«Каждая встреча, которую вы дарите зрителям на нашей сцене, это неповторимое путешествие не только в мир балета, мир искусства. С вами легко и увлекательно переходить из эпохи в эпоху, события, имевшие грандиозное значение, становятся в вашем изложении близкими и понятными, такими, словно бы мы сами принимали в них участие. Великие имена теряют свою монументальную неприступность и становятся живыми людьми – как будто мы были их современниками и имели счастья видеть их на сцене. Это невероятный, грандиозный дар – быть для людей Ариадной в лабиринтах времён, пространств, человеческих судеб, уметь протянуть особенную, сияющую нить, за которой хочется следовать. Надеюсь, что встречи с вами будут чаще украшать нашу афишу, вдохновлять зрителей и обоюдно нас радовать».
А в завершение вечера я получила от депутата Государственной Думы РФ Татьяны Лобач «Благодарственное письмо за высокий профессионализм и вклад в сохранение и популяризацию историко-культурного наследия Севастополя и России».
Однако на этом все не закончилось. Через пять дней мы с Е. С. Ольховской и младшей группой ансамбля «Надежда» отправились на «маленькие» гастроли в замечательный детский сад № 129 «Колокольчик». Нас встречали заведующая Виктория Николаевна Котова, весь дружный коллектив воспитателей, родители, дедушки и бабушки. Танцевали ребята прекрасно, ну, а я постаралась приоткрыть малышам тайну сказочно-пленительного искусства танца.
Уверена, в наши тревожные дни нет ничего важнее просветительской работы – причем, в любой возрастной аудитории.