Старуха, пошамкав беззубым ртом, ещё раз повторила:
«Не будет счастья тебе с Сашкой этим! Не будет! Так и знай, погубит он тебя, девка!»
Анютка плакала, закрыв лицо руками, и, размазывая слезы ладошкой, причитала: «А вот люблю я его, никто не мил мне, бабушка, что ж теперь делать-то?»
«Тьфу! Дитя неразумное! Говорю, в город едь, там твое счастье, хорошего парня встретишь, деток ему троих ро́дишь, до правнуков доживете, стерпится! А уж как слюбится-то... эх... а не послушаешь меня — всю жизнь себе спортишь, дуреха!»
***
Анютка уж который раз видела, как Сашка с Алевтиной вечером поздним за околицу в лес бегали. От мысли, что Сашка будет обнимать и целовать Альку, у нее все сжималось внутри, и порхающие бабочки в животе, и горечь ревности — все перемешивалось и полыхало, отдавая в лицо, отчего оно краснело и горело нещадно.
Сашка с Алевтиной были самой красивой парой на деревне, она — жгучая брюнетка с голубыми глазами и толстой черной косой, высокая, статная и Сашка — высокий, рукастый, сильный и загорелый, с не по-деревенски красивым лицом.
Поговаривали, что вот-вот и свадебка грянет, мужички, провожая взглядом парочку, крякали, поправляли усы и потом ещё долго обсуждали, нагонит ли бабка Солонья самогонки к свадьбе, да чтоб на всех от пуза хватило, или опять разбодяжит, как в прошлом годе у кривого Илюшки с Маняшкой вышло, когда на второй день бабкисолоньина самогонка вдруг потеряла свой забористый вкус.
И только Анютка все плакала и сохла по Сашке, понимая всю безнадежность своей любви.
Однажды решила поделиться с подругой, соседской Варькой, рассказала ей, как сохнет по Сашке и как завидует Алевтине.
Варька пожалела Анютку и... вдруг предложила: «А давай им рассорку, а тебе привязку сделаем? Я вот видела, как бабка «дело»-то делает, когда малая была, сестра меня к ней с собой брала, я вот все и видала, как она своего Ваську приворо́жила-то».
Анютка, зная, что у Васьки с Варькиной сестрой хорошая семья вышла и уж второе дитё на подходе, неожиданно согласилась.
Решили прям в ближние выходные дело сотворить.
И... сотворили...
Варька с видом «знатока» чего-то там чертила, резала, шептала, от этого у Анютки тряслись руки и холодела спина, в голову вдруг ударили слова бабки: «Погубит он тебя, девка!»
Разошлись поздно ночью, почти под утро, Анютка долго не могла уснуть, в голове все билось молотком: «Погубит, погубит, погубит...»
" Да вот ещё ! С чего б это ? Такой парень ладный , никто и слова плохого про него не скажет , ошиблась бабка то ! " ,- прогнала от себя назойливое "погубит!"
А через пару дней по деревне слух разнёсся: Сашка с Алевтиной повздорили!
Алевтина и носу на улицу не казала, а Сашка из ее бригады в другую перешёл, как раз в ту, где Анютка работала.
Анютка-то и рада.
Подоставала платья свои все нарядные, на работу как на праздник наряжаться стала.
Мать глядя на нее сокрушалась: «Не иначе поперек Алевтины встать надумала девка».
Как-то вечером, не в силах сдержать беспокойство, окликнула: «Анютка, доча, послушай меня, что-то сердце мое не на месте, не пара он тебе, ох, не пара!»
Анютка только рукой махнула: «Не лезьте, маменька, с учением своим, сердцу-то не прикажешь».
В тот день Анютка надела свое самое любимое платье, яркое, светло-зелёное, в мелкий цветочек.
На работу шла счастливая, ведь теперь она каждый день Сашку видела и все мечтала, что и он заметит ее среди других девчат, выделит и обязательно полюбит.
День вышел солнечный да работой загруженный, подвозили сено, и все ловко кидали вилами выше и выше.
Разгоряченная солнцем и шутками молодежь не замечала усталости.
Под конец рабочего дня Сашка оказался рядом с Анюткой, та изо всех сил старалась как можно больше попадаться ему на глаза и всё как бы ненароком оказывалась совсем у него под боком.
Смурной Сашка кидал и кидал молча сено, пока вдруг не заприметил идущую мимо Алевтину.
Словив ее взгляд, резко отбросил вилы и, схватив в объятья Анютку прижался к ней всем телом, впившись губами в ее губы.
У Анютки захолонуло сердце, и она, обмякнув в сильных руках, поддалась и жарко ответила на поцелуй. Сашка отпрянул: «Любишь меня, что ли?», — удивлённо спросил ее.
«Люблю... — отозвалась Анютка, — давно люблю, Сашенька!»
Поздно вечером Анютка все выбегала на крыльцо и всматривалась в темноту в надежде, что Сашка придет к ней и позовет гулять, как с Алевтиной.
Сашка и впрямь показался в конце улицы, Анютка вся затрепетала, и даже ноги онемели, но... Сашка быстро пробежал мимо ее калитки и метнулся к дому Алевтины.
Аня прильнула к щели в заборе, через которую был виден край Алевтининого забора.
Сашка долго не выходил, а потом...
А потом вышел и, стукнув кулаком по забору, ушел в сторону речки.
«Топиться, не иначе, пошел!» — мелькнула шальная мысль у Анютки, и она, схватив с крыльца платок, накинув его на плечи, побежала следом за ним, за Сашкой.
Сашка размашисто шагал, у самой речки быстро сбежал вниз и упал в траву.
Он любил бывать на реке, с малолетства брал его с собой отец рыбачить, да и с мальчишками купаться они бегали.
Любил прийти сюда или в минуту усталости, или просто подумать.
Сашка прикрыл глаза и было хотел обдумать, как ему справиться с Алевтиной и ее упрямством, эк разобиделась не на шутку из-за пустяка, и что на нее нашло?
Вдруг в темноте раздался крик: «Сашка-а-а!»
Он поднялся и увидел, как эта заполошная дурочка Анька бежит по дороге к реке, вдруг спотыкается и падает, летит кувырком под гору прям к реке.
Сашка успел подбежать и схватить ее почти у самой воды.
«Вот дуреха! Откуда ты тут?»
«Думала, топиться ты пошел из-за Алевтины!»
Сашка прижал дрожащую девушку к себе: «Дуреха ты, Анька, делать мне нечего, как топиться из-за Альки, вот ещё! На ней свет клином не сошёлся! Вот ты девка ладная, любишь меня, на тебе женюсь! Выйдешь?»
Анютка тут же выпалила: «Выйду, Сашенька, выйду!»
***
Весть о свадьбе облетела всю деревню, бабы судачили, да и мужики дивились, что так все развернулось поперек ожидаемого.
Никто не мог понять, с какого перепуга Сашка на Анютке жениться надумал.
Анюткина мать плакала украдкой.
Но, видя счастливую дочку, не смела сказать ей и слова, как все равно полон рот воды откуда-то набирался.
За пару дней до свадьбы к Анюте зашла Алевтина.
Поздоровалась с матерью Ани и спросила разрешения поговорить с Анютой.
Мать подхватила малых ребятишек и быстро вытолкала их из избы в сад, мальчишки заканючили, но, получив лёгкого шлепка, быстренько сбежали с крылечка.
Анютка уперла руки в бок и с вызовом спросила: «Чего пришла?»
«Любишь его?» — спросила Алевтина.
«Люблю! Да, больше жизни!»
«Больше жизни, говоришь? Ну ладно... так тому и быть! Не в обиде я, видно, так судьба сложилась, на свадьбу пригласить не забудь!»
Анюта посмотрела вслед вышедшей и закрывшей за собой дверь Альке.
«Нет, вот уж не хочу, чтоб на свадьбе она была!» — подумала Анютка.
Сашка и родители организовали шикарное застолье во дворе их дома, отмечать собралась чуть ли не вся деревня, да, пожалуй, и вся.
Мужики выпивали и кричали: «Горько!», нахваливая меж собой удавшуюся как никогда бабкисолоньину самогонку.
Бабы подхватывали: «Горько!» и, опрокинув стопки, тут же крестились и перешептывались, уж очень пара получалась нежданная, да и маленькая коренастая Анютка супротив Алевтины никак рядом с женихом не смотрелась.
Сашка был нарочито весел и все тискал Анютку, грубо, прилюдно целовал резко, до боли в губах.
Мать Анютки, видя такое дело, все крестилась на купол старенькой церквушки, видневшейся за деревьями, да при каждом случае на иконы в доме: «Господи, спаси и сохрани! На все воля твоя, Господи!»
Отпела свадьба, и жизнь потекла своим чередом.
Молодым сразу полдома выделили Сашины родители, так вышло, что сын у них один-единый был, не народилось больше наследников, то ли Бог не дал, то ли здоровье не позволило.
Анюткина мать собрала дочке хорошее приданое, не с пустыми руками в мужнин дом переехала молодая невестка.
Хлопоты по обустройству да новой жизни семейной потеснили пересуды, и вскоре все и думать забыли, кто у Сашки первой в невестах ходил.
Да и, к слову сказать, Алевтина вскоре после свадьбы той уехала в большой город.
Сашка, узнав, что Алька на автобусе уехала на вокзал, схватил колхозного «старичка» Гнедого и помчался следом, бросив бригадиру через плечо: «Отработаю две смены!»
Уж что промеж них там случилось, никто не слышал, а ток стал Сашка после этого смурнее тучи.
На работе молча, домой молча.
Дела домашние переделает да спать с женой молодой, на свою половину дома.
Анютка крутилась по хозяйству и на работе управлялась, все в руках у нее спорилось и горело.
Готовила вкусно, белье настирано-наглажено, в доме прибрано.
Сашкина мать на невестку не нарадуется, эх, хорошая девка попалась, может, и лучше, что так все повернулося.
Иногда к Анютке приходила мать навестить, то одна, а то с братьями младшими, за дочку не стыдно ей, от сватьи ток похвалы сплошные.
Как-то позвала дочку к себе погостить да в бане попариться.
Натопила жарко, воды натаскала
Довольные встречей да, как раньше-то, возможностью посидеть вдвоем, попариться да посекретничать, разделись и закрылись в душистой парной.
Мать не сразу заметила синяки на теле у Анютки, а как заметила, так руками всплеснула: «Ой, что ж ты вся как коняка пятнистая!? Откель сток синяков-то?»
Анютка отмахнулась с улыбкою: «Муж у меня молодой, больно жарко тискает, да и я то об стол, то об притолоку, никак не обвыкнусь в новом дому!»
Мать перекрестилась: «Господи помилуй! Я уж было подумала чего...»
Анютка быстро забеременела.
И хоть от резких ласк мужа было ей не по себе, и от щипков да шлепков долго потом синяки побаливали, думала она, что так и до́лжно промеж мужчины с женщиной быть, терпела да все любовалась Сашкой своим.
Анютка уж на сносях была, как по деревне весть прокатилась: Алевтина померла!
Хоронить привезли в дом родной.
Мать вся криком изошлась, отец чернее тучи стал.
Сашка на похороны не пошел.
Закрылся в доме и пил.
Напился сильно в тот вечер, тут же рядом со столом упал и уснул.
Анютка было растолкать хотела, чтоб на кровать лег, да только получила кулаком в живот: «Уйди! Видеть тебя не могу!»
Ночью проснулся и, накинув телогрейку, ушел.
Анютка тихо заплакала в подушку.
Вернулся под утро, спать лег на лавку в светлице.
По деревне поползли пересуды опять.
Бабы перешептывались вслед Анютке, вот же она разбила пару-то, а у Алевтины якобы дитё было, от него избавиться хотела, вот и повредилась до смерти.
Сашка совсем изменился.
На людях все ровно промеж них с Анютой: и сына тетешкает и дела все делает.
А как наедине-то останутся, так чисто в зверя превращается, стал Анютку поколачивать да силой брать, сильничать, больно, жестоко...
Анютка ток терпела и молчала, никому слова не говорила, да и слова бабки все вспоминала: «Погубит, погубит он тебя!»
В сыне души не чаяла, а потому, каждый раз оставаясь наедине с мужем, зная, что при закрытых дверях становится он злым и молча бьёт ее при каждом удобном моменте, терпела...
Да и как не терпеть? «Сама виновата!» — говорила себе и покрепче сжимала зубы, чтоб не выдать никому, что промеж них происходит за дверями закрытыми.
Сынок рос способным и разумным, учился хорошо и к концу школы засобирался в город, поступать в хороший институт.
Анютка была рада за сыночка, но уж очень боялась, что когда его не будет в доме, то и мужа распоясается пуще прежнего.
Так и вышло.
Как только проводили сына, в этот же вечер муж как с цепи сорвался.
Кричал на нее, что устал так жить, что давно разлюбил, но теперь поздно что-то менять, что из-за нее у него с Алевтиной все разладилось и что она убила их ребенка и Алевтину, и... при каждом обвинении ложились его кулаки в мягкое тело Анютки, отдаваясь тупой болью и страхом.
Анютка после этих «вечерних разговоров» долго лечила синяки и то и дело охала и стонала при каждом движении.
Все труднее и труднее ей давалась работа и уход за огородом, боли изводили и не давали выполнять все как надо.
На грядках все больше оставалось сорняков, а на работе она уже еле поспевала.
Каждое свободное время стала Анюта ходить в церковь.
Молилась беззвучно, просила прощения у Алевтины и ее ребенка.
Чувство вины изводило больше, чем боли от побоев, и, наплакавшись в церкви, шла она домой, скорбная в вечном черном платке.
Некогда улыбчивая с искрящимися глазами Анютка стала мрачной с опустившимися уголками губ, потухшими глазами, отчего стала казаться старше, чем была.
Однажды решила она исповедаться, в надежде, что станет ей легче на душе хотя бы.
Договорилась с батюшкой.
Пришла пораньше перед службой, как есть, все выложила про грех свой, про то, как рассорку сделала и как обошла Алевтину с замужеством.
Потом отстояла службу и... впервые за много лет шла домой с улыбкой и легкостью на душе.
Дома...
Дома был муж...
Он сидел за столом и пил.
Пил он, видимо, уже давно, так как бутылка была почти пустая.
Анюта зашла и замерла в дверях.
Муж посмотрел на нее пустым холодным взглядом.
Она испугалась, хотела выбежать вон, но ноги словно приросли к полу.
Допив бутылку, до дна стукнул ею по столу, отчего та разбилась, в доме запахло водкой...
Встал, схватил жену за волосы и потащил в спальню...
Бил нещадно, молча, вкладывая в каждый удар всю свою ненависть, горечь.
Анюта сначала охала, а потом замолчала, превратившись в безвольную большую тряпку на полу.
Сашка пнул ее ещё раз и начал громить все, что попалось под руку.
Посуду, утварь, перевернул стол, лавки.
Вышел на улицу, перетоптал все неважно прополотые грядки
и, прихватив верёвку из сарая, закрылся в бане.
Через день их нашли соседи...
Анюту в комнате, а Сашку в бане висящим на верёвке...
***
Ещё мои рассказы можно почитать тут 👉