Они не были братьями. Даже в дальнем родстве не состояли. Но у них было так много общего, что иначе, чем «братья Степановы» их не называли. Родились в одной деревне с разницей в один день, вместе пошли в школу, вместе лазили в огород к бабке Федосье за яблоками, и за обоими после этого гонялся с граблями наперевес её муж Пал Петрович. Вместе призвались на флот, попали служить на одну подводную лодку, только один – электриком, а второй – трюмным. Вместе окончили школу мичманов, и надели мичманские погоны. Вернулись на свою лодку уже старшинами команд. Электриками командовал мичман Сергей Степанов, трюмными – мичман Иван Степанов. Оба холостые, поэтому отпуска проводили вместе в родных пенатах.
Очередной отпуск у них выпал на лето. Хорошо в августе в деревне: грибы, ягоды, рыбалка. У бабки Федосьи всегда можно «стрельнуть» самогона. Дед Пал Петрович уже не бегал за ними с граблями, а уважительно звал их по имени-отчеству. Правда, плох совсем стал Петрович – что поделаешь, возраст!
И вот, когда до конца отпуска оставалось несколько дней, в дверь постучалась беда. В обличье бабки Федосьи.
- Ой, сынки! Помер дед-то мой! Ох, горюшко-о-о!
Пошли смотреть – действительно умер. Бабка Федосья всё переживала:
- Как же мне его домой-то отправить? Он же перед смертью-то завещал похоронить его в родной деревне!
А до деревни, где родился дед Петрович, было езды часа четыре на проходящем поезде.
- Помогли бы вы мне, сыночки, а? – бабка умоляюще посмотрела на моряков. – А я бы вам и заплатила, и стол накрыла.
Степановы переглянулись и одновременно кивнули друг другу.
- Ты, бабка, про деньги не думай, мы и так поможем. Вопрос в другом – как его везти-то? Надо же гроб заказывать, оформлять перевозку – как никак, груз «двести» везти придётся. А нам скоро уезжать. Это надо обмозговать! Давай пока помянем деда, может, что и придумаем.
После третьей стопки решение проблемы нашлось. Деда решено было везти без гроба – оно и быстрее, и проще, не надо ничего оформлять и тратить лишние деньги. Пока бабка обряжала покойника в приличную одежду, мичмана смотались на станцию и купили три билета на ближайший поезд – отправление через полтора часа. На посошок выпили ещё по рюмашке и, взяв деда под мышки, как пьяного, отправились на станцию.
Так, втроём, они и загрузились в поезд. Внешне всё выглядело прилично: два молодца везут пьяненького дедка. Загрузили его в купе. Одно место было уже занято – на второй полке спал какой-то мужик, положив под голову чемодан (и удобно, и спокойно – не сопрут из-под головы-то!). Деда Степановы посадили к окошку. Прислонили тело к стене, голову укрепили на согнутой в локте руке. Получилось замечательно – сидит дедок за столом, положив подбородок на ладонь, и кемарит. Мичмана полюбовались на свою работу, и пошли в вагон-ресторан ещё раз помянуть Петровича.
Через какое-то время мужик на второй полке зашевелился и повернулся на другой бок. При этом его «подушка» сползла с полки и грохнулась вниз, прямо на «спящего» Петровича. Рука, державшая голову, выскользнула, и тело деда, потеряв равновесие, свалилось на пол.
От грохота упавшего чемодана мужик проснулся и свесил голову вниз. То, что он увидел, сразу же участило его пульс раза в три: чемодан валяется на столе, а на полу лежит тело. Мужик спрыгнул с полки и схватил деда за руку. «Пульса нет, тело уже холодное! – мужик затрясся, губы его задрожали. – Всё, убил деда чемоданом. Никто не поверит, что это случайность. Теперь посадят. Что же делать?».
Осторожно выглянув за дверь, он никого там не увидел. «Значит, грохота никто не услышал, – подумал он. – Надо делать ноги, пока не поздно, благо скоро станция…». Быстро собрав вещи и одевшись, он в нерешительности остановился перед телом: «А что делать с трупом? Надо его куда-нибудь спрятать, чтобы не сразу нашли». Взгляд его остановился на диване. «В багажник под диваном!», – сообразил он.
Подняв сиденье дивана, он заглянул туда – пусто! Подняв деда, он запихнул его дрожащими руками внутрь и опустил сиденье на место. Коленки тряслись, сердце билось, как бешеное. Схватив свой чемодан, он повернулся к двери, но та вдруг сама распахнулась. На пороге стояли «братья» Степановы.
Увидев выходящего с чемоданом соседа, они было, уже пропустили его, но тут, вдруг, на их лицах отразилось удивление, плавно перешедшее в ужас – в купе не было деда! «Этого не может быть!» - одновременно подумали они и, переглянувшись, оттеснили мужика обратно в купе и закрыли за собой дверь.
- Где наш дед? – с ходу приступили они к допросу.
- Откуда же я знаю? – мужик старался говорить твёрдым голосом, чтобы эти крепкие ребята ничего не заподозрили. – Я уже собирался на выход, когда ваш дедок проснулся и сказал, что пойдёт в ресторан пивка попить. А уж куда он пошёл, я не знаю.
Мичмана, услышав такое, ошалело уставились на мужика, не веря свои ушам. А тот, надеясь, что его рассказ не вызовет подозрений у соседей по купе, постарался протиснуться между ними к выходу, но был отброшен назад сразу двумя руками, схватившими его за шиворот с двух сторон.
- Слышь, мужик, кончай нам лапшу на уши вешать! Говори быстро, куда деда дел? – свой вопрос Степановы подкрепили парой оплеух.
Мужик не стал дожидаться третьей степени устрашения, и сразу сломался:
- Ребята, я не виноват! Я случайно убил вашего дедушку. У меня чемодан свалился с полки прямо ему на голову, ну и… насмерть! Я, правда, хотел врача вызвать, но было уже поздно – он умер. Что теперь со мной будет, а?
Поняв, что клиент созрел и начал давать правдивые показания, мичмана закрепили успех ещё парой оплеух, но уже вполсилы.
- Говори, урод, куда тело дел?
- Под сиденьем, – простонал «клиент» и, обессиленный, рухнул на другой диван. То, что он увидел через мгновение, заставило его задрожать ещё сильнее. Инквизиторы, только что пытавшие его, потеряли к нему всякий интерес, обнаружив своего деда. Они аккуратно достали его из-под сиденья, отряхнули одежду и посадили на прежнее место в той же позе. Затем вышли из купе, предупредив соседа:
- Смотри, чтобы он больше никуда не уходил! – и пошли в вагон-ресторан отметить исчезновение, «воскрешение» и возвращение Петровича.
Мужик, оставшись один, выждал минуту, затем схватил свой чемодан и вылетел из купе. За время, остававшееся до станции, он успел пробежать почти через весь состав (поросячьей рысью, стуча копчиком по палубе, на пять минут впереди собственного визга). Выскочив из поезда, он забежал за вокзал и, выглядывая из-за угла, дождался отправки поезда. Только после этого он осмотрелся, чтобы понять, на какой станции он сошел с поезда.
А «братья» Степановы, в конце концов, благополучно довезли свой груз-200 до места назначения. Остаток пути проехали без приключений – дед больше «за пивом» не уходил.
Ночные забавы
Ночь. На командирской вахте – старпом. Лодка в подводном положении на глубине сорока метров нарезает круги по полигону: три мили прошли – поворот влево, ещё три мили – опять поворот влево. Уже часа четыре крутимся. И так гулять придётся до утра. Штурман тихо чертыхается в рубке: с такими пробежками по три мили в течение десяти часов, – это какая же невязка окажется при всплытии?! Хотя бы за рельеф дна зацепиться для определения места, так нет – дно ровное. «Дядя Саша меня загрызёт, когда пролистает навигационный журнал, – штурман содроганием думал о встрече с флагманским специалистом после возвращения в базу. – Это же надо – десять часов без определения места!». Глянув на приборы и на карту, он крикнул через открытую дверь штурманской рубки:
- Центральный! Через пять минут – поворот влево на курс девяносто градусов!
Старпом в центральном посту стойко боролся со сном. Громкий голос штурмана несколько взбодрил его, и он заглянул в штурманскую рубку:
- Что ты, штурман, орёшь, людям спать не даёшь? – старпом зевнул и уставился на карту. – Никак место потеряли?
- Да нет, в нашем месте я уверен, – ответил штурман. – Не уверен только в том, за какое место меня флагманский штурман вздёрнет, когда увидит, сколько времени я место не определял.
- Не волнуйся, Андрюша, защитим в случае чего, – успокоил его старпом. – Ты, главное, не заблудись и в Швецию нас не заведи.
- Обижаешь, Георгич, - обиделся штурман.
- Ну, извини. Это я так, к слову, – повинился старпом. – Показывай, где мы тут ходим.
Штурман ткнул карандашом в планшет, скосив глаз на часы:
- Через четыре минуты минут поворот влево.
- Опять влево. Не надоело? У тебя голова ещё не закружилась, штурман? Давай в другую сторону будем крутиться. Для разнообразия, а?
Развернулись в обратную сторону. Старпом уселся в центральном на своё место и опять стал мужественно бороться с дремотой. Отсутствие движения в отсеке и мерное жужжание приборов решительности в этой борьбе не придавало. Глядя на старпома, вахтенные тоже стали чаще кивать головами…
Очнувшись после очередной атаки дрёмы, старпом понял, что без свежей струи в отсеке сонное царство не расшевелить.
- Ярослав Олегович, – окликнул он вахтенного офицера, – ну-ка вызовите мне замполита на мостик.
Вахтенный офицер (в глазах - стекло, в голове - туман) потянулся к «Каштану», но на полдороге рука его замерла, а в сознании появился проблеск.
- К-к-куда?! – недоумевающе переспросил он.
- Я же сказал – на мостик, – повторил старпом.
«Совсем заспался старпом, – подумал вахтенный офицер. – Какой мостик, если мы в подводном положении?». Не зная, что в такой ситуации делать – то ли выполнять приказание, то ли попытаться получше разбудить старпома, – он задумался.
- Ярослав Олегович, я не брежу и не сплю, – напомнил о себе старпом.
Все сомнения исчезли. Ярослав подключился к четвёртому отсеку:
- Заместителю командира по политической части прибыть на мостик!
Народ в центральном оживился. Старпом встал с командирского кресла и, сохраняя чувство собственного достоинства, не спеша, спустился в трюм. «Замаскировался», - зашептали вахтенные в отсеке.
Через минуту открылась переборочная дверь, и в отсек шагнул полусонный замполит. Покачиваясь и непрерывно зевая, он прошёл на автопилоте до трапа. Уцепившись за поручни, зам с трудом нащупал ногой первую ступеньку и, в последний раз зевнув (чуть пасть себе не разодрал!), полез наверх…
Старпом, наполовину показавшись из трюма, вполголоса начал комментировать события:
- Так, торпеда заряжена. Торпедный аппарат – товсь! (Дошёл до боевой рубки). Торпедный аппарат – пли! (Полез на мостик). Торпеда вышла, боевой на месте, остаточное – ноль! Время хода торпеды – три секунды: три-два-один-ноль!
«Бамс!» – донеслось из боевой рубки. Это не до конца проснувшийся замполит встретился темечком с закрытым верхним рубочным люком.
- Цель поражена! Оценка за стрельбу – отлично! – продолжал комментировать старпом, одновременно наблюдая за реакцией вахтенных. Сонное царство потерпело сокрушительное поражение – спящих в отсеке не осталось, все как один ждали продолжения спектакля.
- Начинаем манёвр уклонения от преследования противником, - изгалялся старпом. – Срочное погружение!
После этой команды, данной самому себе, старпом нырнул в трюм и затих там. И вовремя, однако. Потому что в это самое мгновение в отсек сполз по трапу замполит. Ощутив под ногами палубу, он потряс головой, обвёл глазами притихший отсек и уставился на глубиномер. Стрелка прибора показывала глубину сорок метров. Подозрительно оглядев спину боцмана, сидящего рядом с глубиномером на горизонтальных рулях, – она как-то странно подрагивала, – зам спросил у вахтенного офицера:
- Кто на командирской вахте?
- Старший помощник, – честно, но с трудом пытаясь не заржать, ответил Ярослав.
Зам понимающе кивнул головой и направился в сторону четвёртого отсека, пробормотав на ходу: «Убью, гада!». Левой рукой он держался за темя, нащупывая растущую на глазах шишку.
После ухода зама старпом вылез из своего убежища и водрузил тело обратно в командирское кресло, не забыв сообщить вахтенным, что концерт окончен:
- Отбой боевой тревоги. Механизмы и мозги – в исходное положение! Всем бдить, как завещал великий Козьма Прутков. Штурман, сколько там до поворота?
…Приборы по-прежнему монотонно гудели, но народ в центральном уже не кемарил – все переваривали итоги прошедшей «торпедной атаки». А для чего ещё нужны замполиты, если не для обеспечения бдительного несения вахты?
Контрольный выстрел
Почему-то большинство, даже добросовестных, матросов перед увольнение в запас начинают валять дурака – «годковать» безбожно. Матрос Зубов не был в этом плане исключением. До увольнения ему оставалось почти три месяца, а он уже сложил лапки и почувствовал себя почти гражданским человеком. «Я своё отслужил, пусть молодые теперь за меня потеют» – говорил он. Ни уговоры, ни наказания, ни воспитательная работа эффекта не давали.
Заступив в очередной раз в суточный наряд дежурным мотористом, Зубов, как всегда, удобно устроился на левом дизеле в пятом отсеке и приготовился вздремнуть минуток полтораста.
Дежурным по подводной лодке в тот раз заступил командир моторной группы Саня Макаров. В узком кругу механических офицеров он был известен по кличке «Пистолет», так как обычно представлялся, несколько видоизменяя свою громкую фамилию: «Старший лейтенант Пистолетов». Кстати, оружие он любил, стрелял прекрасно, особенно из пистолета Макарова, говоря, что грех промазать из именного оружия.
Приняв доклады от вахты о заступлении, Саня заперся в каюте механика, которую он делил пополам с командиром БЧ-5, достал из кобуры пистолет, вынул из него обойму и спрятал её в сейф. Затем, поковырявшись в ящике стола, нашёл там восемь патронов (у всякого уважающего себя офицера должны быть в заначке боеприпасы – на всякий пожарный случай) и повыковыривал из них пули. Найдя там же, в столе, огромный ластик «Архитектор», аккуратно вырезал из него восемь резиновых пуль, вставил их вместо вынутых, зарядил всё это в обойму, обойму – в пистолет, пистолет – в кобуру, и пошёл осматривать лодку.
Зайдя в пятый отсек, Саня обнаружил там спящего на дизеле Зубова и полный трюм воды – минимум по колено. Растолкав моториста, Саня спокойно поинтересовался у него, как он принимал вахту, если в отсеке полно воды.
- Ну и что? – лениво ответил Зубов. – Подумаешь, водички чуть-чуть. Не утонем.
- Подумаешь-не подумаешь, а придётся тебе трюм осушать, раз принял в таком безобразном виде, – озадачил его дежурный.
- Ну ладно, осушим, – согласился Зубов. – Вот сейчас молодой с верхушки сменится, и осушит. Это как раз его заведование.
- Не молодой, а ты сам ныряй в трюм и высасывай это дерьмо. А у верхней вахты своей работы хватает. Тем более что сейчас на лодке один моторист – дежурный, то бишь ты!
- Как это – один моторист? А двое молодых? – возмутился Зубов.
- А вот тут тебе, дорогой, не повезло: на ближайшие сутки эти двое молодых – не мотористы, а верхние вахтенные, – разочаровал его дежурный.
- А я тоже не буду трюм сушить. Я своё уже отпахал, пусть молодые работают, – завёл свою песню Зубов и завалился на дизель.
«Ну и что с ним прикажете делать, господа политрабочие? – печально задал риторический вопрос сам себе Саня, потому что представителей политотдела рядом, к сожалению, не было. – Ему бы дать хорошую затрещину, да мордой в трюм, чтобы не откачивал, а отсасывал всю эту водичку! А мы их всё воспитываем, да уговариваем». Саня вспомнил, как он наблюдал «воспитательную» работу в индийском экипаже. Индусы стажировались на его лодке в учебном центре в Риге. Картина: стоит экипаж по стойке «смирно», командир в сторонке курит, перед экипажем вышагивает старпом в белой чалме, о чём-то толкует на своём басурманском языке. Перед строем стоят два провинившихся матроса, задрав носы к небу. Старпом, пробегая мимо них в очередной раз, размахивается и – бац одному в ухо, потом – хрясь другому в нос! Экипаж стоит, смотрит. Бойцы перед строем – не шелохнувшись стоят, даже кровь не утирают. Вот и вся воспитательная работа! И никаких замполитов не надо, всем воспитанием офицеры занимаются, во главе со старпомом. Зато матросы у них – раз сказал, тут же усвистели выполнять приказание. Так и носятся вокруг, в жаркий день даже вентиляторы не нужны – от бегающих нижних чинов и так ветерок дует. А про наших, российских, матросов ещё классик маринистики Соболев очень образно сказал: «куда матроса ни целуй, у него везде жопа!»
- Встать, товарищ матрос! – начал воспитательную работу Саня Макаров. – Я вам приказываю осушить трюм!
- Да не буду я, сказал же, – встав, однако, с дизеля, ответил Зубов.
Макаров, медленно расстегивая кобуру, с угрожающей интонацией произнёс:
- Согласно Корабельному уставу, офицер обязан добиться от подчинённого выполнения приказа любыми способами.
Достав из кобуры табельное оружие, Саня снял его с предохранителя и передёрнул затвор.
- Я в последний раз вам приказываю спуститься в трюм и осушить его!
Зубов, чувствуя, что офицер блефует, с ухмылкой заявил:
- Да ничего вы мне не сделаете – кишка тонка!
Саня молча поднял пистолет и выстрелил в подволок. Оглушённый выстрелом боец среагировал моментально: он пустился бежать из отсека противолодочным зигзагом, вереща:
- Ма-ма…ё…ма-ма…ё…
До переборочной двери он добежать не успел. Саня, не целясь, выпустил резиновую пулю ему в спину. Боец грохнулся на палубу в позе звезды – лицом вниз, руки и ноги раскинуты в разные стороны. Дежурный подошёл к нему вплотную – тот лежал, не двигаясь, тихо поскуливая.
В это время старпом, заступив дежурить по бригаде, проверял несение вахты на лодках. Проверку начал, как всегда, со своего парохода. Спустившись вниз и получив доклад от вахтенного центрального поста, что дежурный по кораблю осматривает кормовые отсеки, старпом пошёл его искать. Уже подходя к переборке в пятый отсек, он услышал выстрел, следом за ним – второй. Резко рванув переборочную дверь на себя, старпом влетел в дизельный отсек. Дивная картина открылась перед его взором: на палубе лежит, раскинув руки, матрос, а над ним стоит с дымящимся пистолетом дежурный по кораблю. В отсеке сильно пахло порохом.
- Ты что? – только и смог пропищать старпом.
- Спокойно, это только резина, – прошептал ему Саня, а громко произнёс:
- Матрос отказался выполнить приказание, пришлось применить оружие.
- Понял, – несколько успокоился старпом. – Похоже, Зубов? Доигрался! Однако он ещё шевелится. Добей-ка его!
Саня сделал контрольный выстрел в палубу. К запаху пороха в отсеке добавился запах давно не прибиравшегося гальюна…
Уже потом, наедине, старпом долго и нудно объяснял зарвавшемуся старшему лейтенанту, что так делать нельзя, если он хочет дослужить до пенсии. Что касается Зубова, то синяк от ластика «Архитектор» (во всю спину!) у него зажил довольно быстро. Но главное – до самого увольнения в запас этот годок служил примерно так же, как тот алкаш из фильма «Операция «Ы», помните?
- Мясокомбинат.
- Я!
- Цементный завод.
- Я!
И после каждого «Я!» – шаг вперёд, высоко поднимая ногу! Всех бы так расстреливать для профилактики с первых дней службы – глядишь, и воспитатели в ВМФ не нужны станут…
Сафари по-флотски
Собрались как-то наши офицеры поохотиться на кабана. Договорились с бербазой насчёт машины, запаслись продуктами, не забыли оружие и отправились на охоту. Выгрузились в лесу, назначили место и время встречи с машиной для возвращения домой. Затем рассыпались веером, и пошли искать добычу. Искали долго. Судя по разрытой земле, а паче – по рассыпанному помёту, кабаны где-то тут обитали. Но, видимо, почуяв толпу киллеров, хрюшки разбежались и попрятались, дабы не попасть на стол в виде ужина. К вечеру наши охотнички подустали и решили сделать привал. Нашли полянку, развели костерок, разложили скатерть-самобранку, достали заветную бутылочку.
- Мужики, подождите, не начинайте без меня. Я на пару минут до ветру сбегаю, – попросил минёр, отошёл метров на пять до ближайших кустов и присел подумать по-крупному.
Надо сказать, кабан – животное опасное. Охотники, зная об этом, целый день ходили по лесу с опаской, нервы – на пределе. В ожидании, пока минёр облегчится, народ с нетерпением поглядывал на разлитую водку – пора бы уже и расслабиться!
- Сейчас я его потороплю, – сказал связист и, прихватив ружьё, потихоньку отошёл от костра.
Прокравшись кружным путём в тыл к мирно восседавшему товарищу, связист взял ружьё на изготовку, выбрал точку прицеливания и… ткнул минёру в голую задницу холодным стволом. При этом он постарался спародировать голос кабана:
- Хрю-хрю-хрю!
Представьте себе, что вы целый день искали дикого вепря, опасаясь каждого шороха из кустов, шарахались в сторону от звука сломанной ветки и промелькнувшей тени, стараясь унять бешеный стук сердца, и надеялись обнаружить зверя раньше, чем он почует вас. В результате к исходу дня в вашем организме наверняка накопится такое количество адреналина, которое поможет вам стать олимпийским чемпионом. Если бы в этот момент в лесу находились члены жюри Олимпийских игр, то наш минёр стал бы золотым медалистом в новом виде спорта – прыжкам в длину из положения сидя со спущенными штанами. Буквально через секунду после прикосновения холодного дула к его ягодицам, он оказался по другую сторону костра, преодолев это расстояние одним гигантским прыжком. Озираясь вокруг квадратными от ужаса глазами, он одной рукой натягивал штаны, а другой пытался унять рвущееся из груди сердце. На земле осталась траектория его перелёта по маршруту «кусты-костёр» в виде дорожки из фекалий жидкой консистенции. Даже увидев выходящего из кустов связиста, и услышав дикий хохот товарищей по оружию, он не сразу понял, в чём дело. А, поняв, открыл сезон охоты на связиста. Догнать его минёру помешало только отсутствие того самого адреналина, который он израсходовал, совершив чемпионский прыжок.