Продолжаю публикацию Дневников Екатерины Фурцевой.
19 июня 1973 года.
"С директором Русского музея Пушкаревым у меня полное взаимопонимание. В отличие от других директоров он никогда не охает по поводу выездных выставок".
Екатерина Алексеевна вспомнила директора Русского музея в связи с аферой американского миллионера и большого друга СССР Арманда Хаммера. Этот "друг" подарил нам поддельного Гойю и одну картину известного американского художника. То, что Гойя не совсем настоящий выяснилось не сразу. Уже после того, как в ответ Хаммер попросил подарить ему Малевича. Брежнев обратился к Фурцевой, а та в Русский музей, в подвалах которого и хранился практически весь Малевич. Однако Пушкарев , с согласия министра Культуры, просаботировал указание ЦК. В итоге, Малевича нашли в Третьяковской галерее.
Прыть проявил Секретарь ЦК Петр Нилович Демичев и директор Третьяковки Поликарп Иванович Лебедев. Фурцева считает этот обмен не государственным подходом и пишет в Дневнике, что с Демичева и Лебедева могут спросить позднее за это усердие. В коридорах ЦК открыто говорят, что Гойя поддельный.
В итоге Хаммер продал подаренного ему Малевича за 1 млн. дойч марок в один из музеев ФРГ.
Здесь я должен добавить ради справедливости. По другим источникам, Малевича все же отдал Русский музей. Однако Пушкарев выбрал наименее дорогие работы русского художника. И, как мне кажется, тех картин было две. Но не буду настаивать.
2 июля 1973 года
"Мне пять раз отказывали насчет выставки Шагала. Говорили - он же эмигрант! Я на это отвечала - Куприн тоже был эмигрантом, и Горький долго жил за границей. В шестой раз согласились не только на выставку, причем в Третьяковке, но и на приезд самого Шагала.... Шагал оказался на удивление приятным человеком".
Марк Шагал подарил СССР несколько своих работ. Фурцева пишет, что без всякого намека с ее стороны.
Еще художник хотел посетить свой родной Витебск. Однако в 70-ые годы город был закрыт для иностранцев - военное производство.
Здесь я должен добавить. Актер Георгий Штиль ( Леший в "Новогодние приключения Маши и Вити") в своих мемуарах пишет, что он был неплохо знаком с Шагалом. Несколько раз встречался с ним и в Ленинграде, и в Париже. И, якобы, Шагал говорил ему, что предлагал Фурцевой в дар 100 своих картин, с условием открытия музея в Витебске. Понятно, что своего персонального музея. Министр культуры пропустила это предложение гения мимо ушей.
21 августа 1973
"Уважаю Завадского не только за талант, но и за настойчивость. На первый взгляд он производит впечатление человека мягкого, уступчивого. Но это только на первый взгляд".
Напомню, Юрий Завадский возглавлял театр Моссовета, в котором работали три супер-звезды: Вера Марецкая, Любовь Орлова, Фаина Раневская. Первая была когда-то женой Завадского и даже в начале 70-ых сохраняла на него влияние.
Министр Культуры смотрела спектакль "Дальше - тишина" с Раневской в главной роли. После чего сказала актрисе, что "вам за эту роль повторно "народную" нужно присвоить". Фаина рассмеялась: "Лучше государственную премию еще раз дайте, а то их у меня всего три".
Проблема была в том, что этот спектакль ставил не Завадский, а Анатолий Эфрос. Успех коллег-конкурентов в театре приветствуется до определенной меры.
4 сентября 1973 года
Снова всплывает вопрос с Фаиной Раневской. Ее снова, как и в 1965, не выпустили за границу. В 1965 театр Моссовета гастролировал во Франции. А Раневской не выдали загранпаспорт по причине того, что у нее родственники во Франции.
Вот что по этому поводу записала Фурцева в Дневнике:
"Родственники Раневской - семья ее брата - живут не во Франции, а в Румынии. Во Франции живут родственники мужа покойной сестры. Сама сестра Раневской незадолго до смерти вернулась из-за границы в Москву. Я сама помогала решить вопрос с ее возвращением. Родственники мужа покойной сестры - седьмая вода на киселе. Раневская с ними даже не знакома."
Здесь проблема состояла еще и в том, что главную роль в выездном спектакле "Странная миссис Сэвидж" играли и Раневская, и Марецкая, и Орлова. Вот Марецкая, по одной из версий, и не выпускала конкурентку за границу. Как знает мой читатель - Фурцева и Марецкая были подругами.
Но министр культуры честно лоббировала интересы невыездных артистов. Это болезненная тема всплывет в записи от
7 декабря 1973 года
День Рождение Екатерины Алексеевны. Утром ей доставили длинную и написанную неказенным языком телеграмму от Святослава Рихтера.
Великий пианист помнит добро. Его не хотели выпускать за границу на гастроли из-за матери, живущей в ФРГ. Фурцева пошла на прием к Хрущеву и поклялась партбилетом, что пианист вернется назад - он наш, советский человек. Конечно она сказала об этом Рихтеру. На кону стоял не просто партбилет, а должность министра. Фурцева сообщила это открытым текстом.
Потом была история с подаренным американцами роялем. Министр культуры добилась беспошлинного ввоза дорого подарка для Рихтера.
Кто-то помнил добро. А вот Владимир Ашкенази - пианист и дирижёр - в 1963 году попросил политическое убежище в Великобритании. Фурцева и за него ручалась. Дело в том, что Владимир Давидович был женат на исландской пианистке. Но ни кто не ожидал, что он останется на Западе. Шок испытала не только Фурцева, но и в ЦК КПСС. Вероятно поэтому она получила только выговор и не потеряла кресло министра.
Интересно, что секретарь парткома Консерватории Юрий Курпеков, давший положительную характеристику Ашкенази для гастролей, чуть позднее стал ответработником ЦК, где курировал все музыкальные организации СССР, включая Большой театр и Кировский балет. Проработал Юрий Константинович в отделе Культуры ЦК до 1991 года.
Я отвлекся. Прошу прощения. 1974 год в Дневниках Екатерины Фурцевой будет в моей следующей статье.
Все статьи по Дневникам Е.А.Фурцевой: