9 мая 1980 г. в батальон пришёл приказ: завтра ночью совершить вертолётный бросок к ущелью реки Печдара – защитить жителей соседних кишлаков от террора банды моджахедов. Банду уничтожить.
“Накрылся обещанный отпуск”, – думал замполит ст. лейтенант Шорников, проходя мимо комроты Заколодяжного, проверяющего у молодых бойцов чистку автоматов.
Тот отвешивал несильные щелбаны, ласково приговаривая: “Это тебе не девушку гладить, нужно драить”. К комроты у Николая было особенное отношение – как замполит он рекомендовал Зэка (так звали командира 1-й роты солдаты) на эту должность. И сейчас подумал, что не ошибся в нём.
В 5 утра 11-го мая батальон десантировался в заданной точке гор: сначала 2-я и 3-я роты, потом 1-я рота Зэка с приданными ей взводами: гранатомётным, десантно-штурмовым и миномётным.
До горной Печдары спускались долго – 3 часа. Осторожничали и держались тени кряжей, за которыми быстро восходило солнце. Внизу открылся кишлак с его саманными дувалами и словно приплюснутыми жилищами. На первый взгляд – абсолютно пустынное место, скорее даже заброшенное. Сверились по карте – так и есть, первый из заданных к охране кишлаков Хара. Комбат приказал всем осторожно набрать во фляги воду, не забыв про обеззараживающие таблетки.
Не теряя времени, 2-3-я роты двинулись по ущелью мимо Хары вниз к кишлаку Бар-Кандай. Первую роту с артиллерией оставили для прикрытия в арьергарде. Шорникова удивило, что комбат не стал ждать, пока гранатомёчики с миномётчиками займут хорошие позиции на сопках. Видимо его расслабил факт, что информация о банде пришла от зелёных, которые часто гнали дезу.
Сам Николай внимательно следил за домиками Хары, пытаясь уловить малейшее движение или отблеск. Тем временем обе роты скрылись из виду, по-прежнему было тихо. Николай подошёл к Зэку.
– Командир, смотри, какие удобные сопки – эта и вон та, – Николай показал рукой. – С разных сторон ущелья, и весь кишлак как на ладони. А здесь мы открыты. Надо бы на эти сопки гранатомёты и миномёты установить, оборудовав позиции.
– Не успеем мы, вот увидишь, сейчас нас позовут, скажут – ложная тревога, – глаза комроты были безмятежны.
– Тогда давай здесь приготовим позиции, пусть не по полной, но надо укрыться от кишлака, да и со склонов ущелья мы как на ладони.
Солдаты только начали готовить позиции, как снизу от ущелья раздались выстрелы, потом звуки взрывов. Тут же радист передал: засада, просят идти на помощь. Духов много, и они с артиллерией.
Сразу же началась стрельба и здесь: со стороны Хары и обоих склонов ущелья. Хорошо, хоть не стреляли безоткатки и миномёты, зато с каждого склона стреляли ДШК, дружно поддерживаемы автоматами. Горы и дувалы озарились сотнями вспышек.
Николай закатился под ближний валун, заранее им присмотренный. Несколько секунд он не стрелял, отслеживая пулемётные гнёзда. А потом двумя короткими очередями погасил пулемётчика с противоположного склона. Попутно отметил умелые действия взвода десантников – они прорвались к старой мельнице за высокими дувалами, и оттуда прижали к земле шеренгу духов, появившуюся со стороны кишлака.
Рядом по очереди вскрикнули три бойца, не успевших спрятаться за валуны. Николай подкатился к ближнему, потащил его к своему валуну. Уже затащив его и кинув ему жгут и бинты, он почувствовал режущую боль в левом боку – пуля прошла навылет, похоже, по пути зацепив почку. Остатками бинтов как-то перевязал себя и вколол пару тюбиков промедола.
Пауза быстро прервалась более мощной атакой душманов в чёрных одеждах со стороны кишлака. Их было несколько десятков, и они не обращали внимания на падающие рядом тела своих. Шорникова ранило в ногу, он понял, что эту атаку они не выдержат, приказал горстке бойцов отходить к старой мельнице. Расстреляв все патроны, прикрывая отход ребят, он притворился убитым, сжимая гранату. На совсем близкие гортанные звуки он разжал чеку, уже не слыша мощного взрыва.
В октябре 80-го он стал Героем Союза.