Ольга Качанова
Утренние женщины
О, эти утренние женщины -
Не то, что женщины вечерние,
Они скромней, они застенчивей,
Глаза их ярко не очерчены.
Они досматривают сны на бегу,
Они бросаются в пасть троллейбуса,
Но и на зыбком, на земном берегу
Они кому-то кажутся ребусом.
О, эти утренние женщины -
Не то, что женщины вечерние, -
За невозможным, но обещанным
Куда-то мчатся, как кочевники,
По тротуарам и по обочинам
То вереницами мчат, то ордами...
Но даже в городе озабоченном
Кому-то кажутся кроссвордом они.
О, эти женщины вечерние -
Не то, что утренние женщины.
Вот так в чудесном превращении
Песок на дне морском стал жемчугом.
И, отрекаясь от дневной кутерьмы,
Сулят и радости, и мучения,
Не разгадают и ученых умы
Их глаз опасное излучение.
Но если утренние женщины
Совсем иными стали к вечеру,
Не торопитесь их развенчивать
И не стремитесь рассекречивать.
Просто нас не минует весна,
Если будут казаться ребусом
И бегущая по волнам,
И бегущая за троллейбусом.
Мы будем жить долго
1.
Поздние хризантемы, яблоки золотые …
Кажется нам, что время замедлило шаг.
Мы посмотрели в нотах, как это по латыни,
Сказано там: «Ad libitum» - жить, не спеша.
Медленно и свободно, медленно и вольготно
Двигаться по теченью, себе потакать,
Чтобы налюбоваться, сколько душе угодно…
Господи, как красиво! Красиво-то как!
Припев:
Мы будем жить долго, но не дольше, чем надо,
Мы надышимся вдоволь и насмотримся всласть…
Сусальный осадок от осеннего сада
Прихватить бы с собою, да не велено красть.
2.
Поздние хризантемы, пахнущие снегами,
Саженцы молодые, что тянутся вверх…
Там высоко журавлик, легкий как оригами,
Хрупкий как оригами, затерянный стерх.
Медленно и свободно, медленно и вольготно
Реет, как будто знает, что время - не в счет.
Он из бумаги писчей, он из бумаги нотной –
Музыка со стихами… А что же еще?
Припев:
Мы будем жить долго, но не дольше, чем надо.
Мы напишемся вдоволь и напашемся всласть.
А этот осадок от осеннего сада
Прихватить бы с собою, да не велено красть.
3.
Яблоки. Хризантемы. Сад наш окутан дымом.
Время неумолимо несет к рубежам.
Господи, как красиво! Просто невыносимо!
Вынести бы с собою, да не удержать.
Мы будем жить долго…
Любить сильней
Похолодало. Небо все синее,
Строка короче, гуще цвет чернил…
Когда ты разлюбил, люби сильнее,
Люби сильнее, чем когда любил.
Не умножай разлуки и печали,
Не ожидай, когда вернется пыл.
Люби сильнее, чем любил вначале,
Люби сильнее, чем когда любил.
Ледок уже затягивает прорубь,
И в небе отражается вода…
Когда ты разлюбил, любить попробуй
Еще сильнее, чем любил всегда.
Глотни еще разок морозный воздух,
От трезвости холодной опьяней.
Когда ты разлюбил, еще не поздно
Любить сильней, любить еще сильней.
И спустится небесная подмога,
Растопит синий лед, добавит сил…
Не оттого ли, что угодно Богу,
Угодно Богу, чтобы ты любил.
И спустится небесная подмога,
Растопит синий лед, добавит сил…
Все оттого, что так угодно Богу,
Угодно Богу, чтобы ты любил.
Беззвучный поворот ключа
Беззвучный поворот ключа…
И вот уютом дом встречает.
И тот уют, он обличает,
Что эта женщина ничья.
Вот загорается свеча
И тускло лица освещает.
И это тоже уличает,
Что эта женщина ничья.
А в вазе свежие гвоздики,
На полке сложенные книги –
О, одиночества улики.
А на стене от свечки блики,
И женщина молчит смущенно,
И быть не хочет уличенной,
В том, что живет она одна,
И в этом лишь ее вина.
О, безответная любовь,
Как пустота в оконной раме,
И нет страшней на свете слов
«Давай останемся друзьями»,
И нет больнее ничего
Прикосновенья губ его,
И оглушительней «прощай»
Беззвучный поворот ключа.
И если вдруг случится так,
Случится так, а не иначе,
Опершись на дверной косяк,
Беззвучно женщина заплачет.
И я заплачу вместе с нею,
Хотя я плакать не умею…
1981
Поезд
Ночь облизывает поезд,
Где от первого лица
Я додумываю повесть
До счастливого конца.
Встречный скорый воет волком,
Хочется и мне повыть…
Люди спят ничком на полках
Вержних, нижних, боковых.
И такая к людям жалость,
Что от первого лица
Я хочу, чтоб продолжались,
Чтобы в ком-то продолжались
Наши смертные сердца.
Я додумываю повесть,
Я разматываю нить,
Об одном лишь беспокоясь,
Как бы всех переженить.
Или в загсах, или тайно –
Тех, уснувших сдесь ничком,
Продавщицу с капитаном,
Проводницу с моряком.
Чтобы засылались сваты,
Чтобы гости напились…
А зачем мне эти свадьбы?
А затем мне эти свадьбы,
Чтобы дети родились.
Самый светлый луч в сюжете
Растопил словесный наст.
А зачем нам эти дети?
Чтобы были лучше нас.
Чтобы жили с большим толком
Без обид, без закавык,
Спали в поездах на полках
Верхних, нижних, боковых.
И к окошку прилипая,
О прошедшем загрустив,
Пересчитывали шпалы,
Перелистывали шпалы
Бесконечного пути…
Я додумываю повесть,
Ничего не утая,
Ночь проглатывает поезд
Вместе с тайной бытия
Ахматова тоже болела
Ахматова тоже болела,
Лежала, смотрела в окошко.
И пело уставшее тело,
О том, что осталось немножко…
О том, что осталось две строчки
Подправить в заветной тетрадке,
А после без всякой отсрочки
Взлететь над землей без оглядки.
Взлететь вместе с клином гусиным
Над полем, над талым болотцем,
Любя с нерастраченной силой
Все то, что внизу остается.
Ах, если бы тратиться снова....
Хотя ни к чему эти траты,
Когда остается два слова,
Две строчки до мартовской даты.
До взлета над птичьей аллеей,
Над полем, над талым болотцем…
Я тоже лежу и болею, -
На этом кончается сходство.
То, что было нам дано
То, что было нам дано,
Мы оспаривать не вправе.
Пейте доброе вино
В незатейливой оправе.
Ждет граненое стекло
Стеклодува и поэта,
Сохраняя вам тепло
Благородного букета.
Пусть наш маленький надел
Многим кажется убогим, -
Виноградарь, винодел
Не за пазухой у Бога.
Солнце нам слепит глаза
И сутулит наши тени,
Но стремится вверх лоза
Наших солнечных сплетений.
Но на кой, скажите, ляд
Спины гнем и спорим с ветром?
Нам в награду юный взгляд,
И пронзительный, и светлый.
Эта чистая струя
Разбавляет нам печали,
Подрастают сыновья
С виноградными очами.
Потемнеет, закипит
Их младенческая зелень,
И однажды окропит
Долгожданной влагой землю…
И за этот светлый день –
То как птицы, то как черви –
Жизнью платит винодел,
Виноградарь, виночерпий.
Поцелуй под зонтом
Все начнется с поцелуя под зонтом.
А потом? А что потом?
А потом тебя домой поманит дом.
А потом? А что потом?
А твой дом там, где женщина-женщина
Говорит-говорит-говорит.
Смотрит жалостливо, смотрит жертвенно
И в халатике синем парит.
Как синичка гнездо обустраивает.
Может стол передвинуть и шкаф.
И тебя это даже устраивает,
И тебе это даже в кайф.
Знаешь ты, что без женщины-женщины,
Без ее суеты и хлопот
Дом даст трещину, а через трещину
Дом из дома уйдет, пропадет.
А бездомным нельзя быть, поэтому
Дом твой – крепость, а ты – крепостной.
Выйдешь из дому за сигаретами
И случайно столкнешься со мной.
Все начнется с поцелуя под зонтом.
А потом? А что потом?
А потом тебя домой поманит дом.
А потом? А что потом?
Мы пойдем с тобой медленно-медленно,
Будем думать, где нам ночевать.
Забредем ненамеренно в мебельный
И двуспальную купим кровать.
Припаркуем кровать в парке пасмурном
И уснем, не снимая пальто.
Без жилья, без прописки, без паспорта…
А что будет – узнаем потом.
Все начнется с поцелуя под зонтом.
А потом? А что потом?
А потом тебя домой поманит дом.
А потом? А что потом?
Мы ходили слушать Битлз...
Мы ходили слушать "Битлз",
Было нам семнадцать лет,
И, конечно, мы влюбились
И друг в друга, и в квартет.
У нечаянной свободы
Мы стояли на краю,
И боялись перевода
Этой фразы: "I want you"...
"I want you, I want you, I want you…"
Целовались на скамейке,
Обнимались, что есть сил…
"Может, все же ты еврейка", -
Мальчик мой меня спросил.
Что сказать девчонке русской,
Чтоб себе не навредить?
И мерцал под тонкой блузкой
Крестик на моей груди.
Отвечала вздохом вдовьим
И смотрела в темноту…
И прижался магендовид
К православному кресту.
"I love you, I love you, I love you…"
Сердце билось, не разбилось,
Но нарушило обет, -
Я пришла послушать "Битлз"
Через много-много лет.
Это шито белой нитью –
Запоздавший мой приход…
Мне все слышится: "I need you",
А тебе наоборот.
"I need you, I ned you, I need you"…
Мы такое повидали,
Мы дожили до седин,
Говорю тебе: "О, darling,
Верю в то, что Бог един".
Сердцу биться, не разбиться…
А твое - стучит в ответ.
Я пришла послушать "Битлз"
Через много-много лет.
"I love you, I love you, I love you…"
Часть текстов Ольга Качанова лично передала. Благодарим!