Джордж Доу (1781 —1829) — английский живописец, мастер романтического парадного портрета первой трети XIX века, значительную часть жизни работавший в Санкт-Петербурге.
Из письма императрицы Елизаветы Алексеевны к матери.
Петербург, 9 декабря 1812 г.
«…Наши прекрасные петербургские дамы, движимые всеобщим сим порывом, учредили общество милосердия, в наименовании коего поставили мое имя, но поелику общество сие еще только-только возникло, от него пока не так много пользы. Но все-таки намерение благое, и, возможно, со временем оно принесет свой плод».
«Государыня отличалась замечательной самоотверженностью. Так, например, она постоянно отказывалась брать миллион дохода, который получают императрицы, довольствуясь 200 тысячами, которые ассигнуются великим княгиням. Все 25 лет император уговаривал ее брать эти деньги, но она всегда "отвечала, что Россия имеет много других расходов, и брала на туалет, приличный ее сану, всего 5 тысяч в треть, что составляло 15 тысяч в год. Все остальное издерживалось ею исключительно на дела благотворительности в России и на учреждение воспитательных заведений, как-то: Дбма трудолюбия (ныне Елизаветинский институт), Патриотического института, основанного для сирот воинов, убитых в Отечественную кампанию 1812 г». [5]
Из письма императрицы Елизаветы Алексеевны к матери.
Петербург, 9 декабря 1813 г.
«Бесценная моя маменька, я просто вне себя от радости — мы увидимся и очень скоро, как только возможно! ... Император втайне замыслил мой приезд — да благословит его Бог тысячу и тысячу раз! Лишь бы он дал мне возможность хоть каким-нибудь образом доказать ему мою нежную и глубокую привязанность! ... Увидеть вас, сестер, Карлсруэ и все сии столь дорогие места! ... Император написал мне дивное письмо из Карлсруэ, наполненное драгоценнейшими и интереснейшими для меня подробностями. ... Целую ручки за письмо ваше, пересланное мне Императором. А через шесть недель, быть может, я и на самом деле буду целовать их».
22 января 1814 года Елизавета Алексеевна прибыла в Берлин. В честь визита русской императрицы на местном монетном дворе был отчеканен серебряный жетон. Диаметр 15 мм.
Аверс: ELIZABETH/ DES/ GROSSEN/ ALEXANDER/ EDLE/ TUGENDHAFTE/ GATTIN(ЕЛИЗАВЕТА / ВЕЛИКАЯ / АЛЕКСАНДРА / БЛАГОРОДНАЯ / ДОБРОДЕТЕЛЬНАЯ / СУПРУГА).
Реверс: DIE/ HOHE/ KAISERIN/ SEI/ HIER/ BEGRUSST/ BERLIN/ D. 22 JAN/ 1814 (ВЕЛИКАЯ / ИМПЕРАТРИЦА / ПРИВЕТСТВУЕТСЯ / ЗДЕСЬ / БЕРЛИН / 22 ЯНВАРЯ / 1814 Г.
Здесь тоже видно клеймо графа Э. Гуттен-Чапского над словом «ELIZABETH».
В 1814 – 1815 в Вене проходил конгресс в ходе, которого были определены новые границы государств Европы, были приняты меры для восстановления феодально-абсолютистских монархий, разрушенных французской революцией 1789 года и наполеоновскими войнами. Российскую делегацию возглавлял император Александр I.
Односторонняя золотая накладка диаметром 54 мм. (предположительно на табакерку) «Б АЛЕКСАНДРЪ I. ИМП. ВСЕРОСС. ИМП. ЕЛИСАВЕТА АЛЕКСЕ» внизу 1814. Перед цифрами года клеймо графа Э. Гуттен-Чапского. После литеры «Б» скорее всего, должна быть литера «М» - Божией Милостию.
Из письма императрицы Елизаветы Алексеевны к матери.
Вена. 2 февраля 1815 г.
«С каждым днем я все более и более понимаю, сколь тяжело мне будет окончательно расстаться с вами. До сих пор я еще не ощущаю полного удаления от вас, но иногда, кажется, что просто физически я не смогу покинуть Германию. ... Надобно отдать должное Императору, что по сему случаю, он был очень мил со мной и, представьте, предложил мне чаще обедать с ним, даже наедине, когда и я буду одна. Происходящее надобно оценивать в зависимости от характера персон, а для него и это уже слишком многое значит».
По случаю посещения Вены императрицей Елизаветой Алексеевной в 1814 году на местном монетном дворе была выбита медаль.
Аверс:ELISABETHA / ALEXIEWNA / ALEX • RVSS • IMP / CONIVX • (Елизавета Алексеевна, Александра, российского императора, супруга). Прямая четырехстрочная надпись по центру поля, над которой обращенный вниз и перекрещенный рог изобилия и пальмовая ветвь, перевитые лентой
Реверс:VINDOBONAM | PRAESENTIA | ORNAT | MENSE ОСТ • | MDCCCXIV • (Украсила Вену присутствием. Октябрь 1814). Прямая пятистрочная надпись по центру поля, помещенная в венок из ветвей роз, поддерживаемых парящими херувимами. Внизу подпись I. HARNISCH. F. (И. Гарниш исполнил)
Между пяточек херувимов мы снова встречаем клеймо графа Э. Гуттен-Чапского.
Чеканилась из серебра. Диаметр 42 мм.
Из письма императрицы Елизаветы Алексеевны к матери.
Петербург. 18 декабря 1815 г.
«Поначалу возвращение было для меня приятно, однако не скрою от вас, с течением времени я еще острее чувствую, что лишена счастья быть среди своего семейства, которым наслаждалась почти два года. Мне трудно вновь привыкать к некоторым обычаям и особенностям, кои так легко забываешь, удалившись от них, и кои даже трудно вообразить, не имея оных перед глазами. Но, в конце концов, Россия и петербургский двор — это совсем разные вещи, и если, переезжая границу, у меня билось сердце, то оно совершенно остановилось, когда я приблизилась к Зимнему дворцу. Впрочем, за все надобно платить: если я была счастлива в одном месте, значит должна искупить это в другом. Отныне такова моя система».
Что за «система»? Со временем императрица обрела глубокую веру и смирение. Вернемся на восемь лет назад, тогда будет понятны слова из предыдущего письма.
Петербург, 29 сентября 1807 г.
«...Должна признаться, маменька, что уже несколько лет, как я обрела религию, которой не имела ранее. Она всякий день укрепляет меня, и я чувствую себя хорошо, очень хорошо. Боже мой! Боже мой, что делали бы без нее все несчастные...».
Постепенно Александр I и Елизавета Алексеевна стали духовно близкими друзьями.
В декабре 1824 года императрица очень серьезно заболела, и по всей видимости, начались осложнения от перенесенного ею заболевания КОВИДом того времени. Она писала маменьке: «у меня пропал вкус и обоняние».
В 1825 году врачи запретили Елизавете Алексеевне оставаться на зиму в Петербурге. И в августе состоялось совещание по выбору места, где провести зимний период 1825 – 1826 годов. Была предложена Италия, но императрица отказалась, сославшись на неудобства одиночества: «Италия будет для меня скорее испытанием, нежели отдыхом». Тогда выбрали Таганрог, поскольку там сходный климат с итальянским.
Из письма императрицы Елизаветы Алексеевны к матери.
Таганрог. 23 сентября 1825 г.
«...С Божьей помощью и молитв ваших приехала я сюда совершенно благополучно. На последней станции меня встретил Император и въехали мы с ним вместе в пятом часу...».
Из Таганрога Александр I совершил поездку в Крым откуда вернулся 5 ноября с, как казалось, легкой простудой: «У врачей нет ни малейших опасений». 19 ноября Император почил в Бозе.
Таганрог, 10 января 1826 г.
«Вы спрашиваете меня о подробностях … Он еще раз поцеловал меня, и я ощутила его губы на моей щеке. О, Боже, душа просто разрывается, как только вспомню выражение дорогого, дорогого лица в тот день, когда он узнал меня. Всеми силами старалась я понять, что же он чувствует и страшно боялась не угадать, хотя всегда стремилась предупредить все его желания. … Глядя на него, я думала: «Неужели я смогу любить его еще больше после этой болезни?!» Но какой-то голос внутри меня говорил: «Это уже не от мира сего, ведь он похож на святого!» … Ныне сей милый ангел покоится в лоне Господнем. Сколько сладостных воспоминаний оставил он для меня! В нашей судьбе есть нечто поразительное: мы оказались у пределов Азии, в сем месте, избранном им самим, среди пустынь, словно бы для того, чтобы он смог спокойно умереть рядом с верною подругою, преданность которой была ему ведома. … Здесь, на самом краю света, возле него была я одна, но зато наедине со своей болью и могла беспрепятственно ей предаваться; ничто не оскверняло и не опошляло ее. Господь милосердно хранит детей своих при самых ужасных обстоятельствах жизни. Я убеждена, что даже в том, что случилось по воле Провидения, сколь бы сие ни было непостижимо в сем жесточайшем испытании, Он не забыл и не оставил меня. Но и я не должна забывать обо всем, дарованном Им».
Императрица не стала сопровождать тело мужа в Петербург, боясь причинить лишнее беспокойство многочисленным, и без того занятым церемониалом, сопровождающим лицам. Ей сообщили, что коронация Николая I назначена на май, Елизавета Алексеевна не хотела возвращаться ко двору нового императора, где её откровенно недолюбливали. Поэтому она поехала в Москву, где надеялась провести время в тишине, одиночестве, молитве и скорби.
Из письма императрицы Елизаветы Алексеевны к матери.
Таганрог, 17 января 1826 г.
«…разве пристойно после столь жестокой потери, не имея детей, поселиться в Зимнем дворце и, как ни в чем не бывало, возобновить прежнее свое существование при дворе, где страдания и скорбь совершенно неуместны. Там я окажусь со своим горем среди веселья и суеты нового двора, и мне не останется ничего иного, кроме соучастия или же роли надоедливого предмета жалости. ... Мне хочется обосноваться под Москвой в своем собственном доме. Но удастся ли сие, а тем более, как все это устроить? Здесь я полагаюсь только на Господа, мне тягостно даже думать о собственном своем будущем».
Таганрог, 10 февраля 1826 г.
«Вы пожелали знать, любезная маменька, каким будет, а вернее, каково ныне предоставляемое мне содержание. Оно определяется Актом об Императорской Фамилии, данном Императором Павлом при его восшествии на престол и публично оглашенном в день коронации, после чего сей Акт был положен в московском кафедральном соборе. ... там предусмотрены все случаи, касающиеся не только престолонаследия, но также содержания, доходов и положения каждого члена Императорской Фамилии: «Отпускать из Государственной суммы: 1. Императрице во время Царствования Ее мужа по 600.000 в год и содержание Ее Двора. 2. Во вдовственном состоянии оставляем при Ней все приобретенное движимое и недвижимое имение, положенное по сему установлению, годовую сумму на содержание Двора на все время пребывания Ее в земле Нашей. А буде Императрица выедет из Государства Нашего, получает из вдовья половину определенного»*. ... Мне отдан Ораниенбаум, как владение моего мужа (подаренное ему Императором Павлом) ... Другое, и большее, мое желание, нежели Ораниенбаум, это имение, хоть самое небольшое, в окрестностях Москвы, где можно быть у себя дома. Я уже совсем не могу представить постоянную жизнь в Петербурге, в Зимнем дворце, а ведь ежели я буду в столице, мне никак не позволят жить в ином месте. И существование мое станет, в конце концов, силою самих вещей недостойным памяти Императора Александра, единственного и несравненного в глазах всей Европы».
*Имеется в виду Акт от 5 апреля 1797 года - «Учреждение об Императорской Фамилии».
Последнее письмо Елизаветы к маменьке было отправлено 26 апреля 1826 года из Харькова.
Харьков. 26 апреля 1826 г.
«…Пока путешествие во всем, что не относится собственно до моей персоны, весьма удачно: погода, как на заказ, хорошие дороги, приятное время года, когда все вокруг кажется прелестным ... К сожалению, мне нездоровится, и я как-то поникла телом и душой. Понимая, что есть чем наслаждаться, я не способна на это».
Восемь дней спустя, 4 мая, Императрица Елизавета скончалась в городе Белеве, (Тульская обл.), так и не доехав до Москвы.
«Разсказ современника о кончине императрицы Елисаветы Алексъевны».
«3-го Мая, въ 10 час. пополудни, императрица Елисавета Алексѣевна изволила прибыть въ Бѣлевъ. Вышедъ изъ кареты, она столь была слаба отъ испарины, которая дорогою у ней была, что, всходя на лѣстницу, три раза изволила останавливаться для отдыха. Взошедъ въ покои, куда ее провожалъ князь Волконской, въ туже минуту, отпустя его, изволила сѣсть на постель, спросила саго, а потомъ чаю и одну чашку чаю кушала съ полчаса, потомъ легла и отъ слабости не въ силахъ была безъ пособія камермедхенъ г-жи Тиссо положить ноги на кровать. А какъ императрица вся была въ поту, то сказала камермедхенѣ: «Можно ли такъ потѣть какъ я! на что та отвѣчала: не угодно ли в. в. перемѣнить бѣлье?—Не нужно, оботри мнѣ лицо и поди успокойся.—Позвольте мнѣ остаться при вашемъ в.: я буду очень тихо сидѣть и васъ никакъ не обезпокою.—Нѣтъ, поди къ себѣ: я засну. Г-жа Тиссо вышла. Въ три часа императрица позвонила и когда г-жа Тиссо взошла (такъ какъ она была тогда дежурная), то она изволила ей сказать: Я чувствую себя нехорошо.—Не прикажете ли послать за Стофрегеномъ?—Который часъ?—Четвертый.—Нѣтъ, не трогайте его. Поди спать. Можетъ быть, я засну. Г-жа Тиссо, вышедъ изъ спальни, прислушивалась и услышала стонъ (но какъ они были предупреждены императрицею, чтобъ не пугались, когда она стонетъ, ибо во время сіе чувствуетъ облегченіе), то она на сіе хотя и не обратила вниманія, но послала за дежурнымъ докторомъ и спустя немного время взошла и увидала, что императрица почиваетъ. А между тѣмъ докторъ Рейнгольдъ пришелъ, которому она, разсказавъ, что съ императрицею происходило, пошла посмотрѣть и взойдя увидѣла, что императрица изволила лежать на спинѣ, открывши ротъ и очень бѣла. Вышедъ, разсказала доктору, который взошелъ, началъ приглядываться на императрицу изъ-за ширмъ и, не примѣчая никакого движенія въ императрицѣ, подошелъ къ кровати и, взявъ ее за руку, удостовѣрился въ горестномъ событіи: императрица была уже бездыханна. Тогда было 5 3/4 часовъ пополуночи. Туже минуту послали за княземъ Петромъ Михайловичемъ, который тотчасъ отправилъ Фельдъегеря къ вдовствующей государынѣ. Фельдъегерь встрѣтилъ ея величество на пути изъ Калуги къ Подборкамъ, куда пріѣхавъ г-нъ Албедиль объявилъ ея величеству о случившемся несчастій. Ея величество изволила отправиться въ Бѣлевъ, куда прибывъ 4-го числа въ 8 часовъ пополудни, приказала прямо ѣхать во дворецъ, по прибытіи нашла усопшую лежащую еще на той самой дорожной кровати, на которой она скончалась и на которой скончался императоръ Александръ Павловичъ. Она, изволивъ придти къ тѣлу, стала па колѣни и плакала. При вшествіи ея священникъ читалъ Евангеліе: «пріиде Маріамъ въ градъ Iудинъ. чѣмъ поражены были всѣ присутствовавшіе. Потомъ началась панихида. Императрица, пробывъ тутъ до половины десятаго, изволила отправиться въ приготовленный для нея домъ, на другой день также посѣщала усопшую, а 6-го числа изволила отправиться въ обратный путь въ Москву. 16-го Мая былъ выносъ тѣла въ церковь; гробъ, поставленный на печальную колесницу, везло купечество. По прибытіи въ церковь началась литургія, потомъ панихида.
По вскрытіи тѣла оказалось сердце и верхняя его перепонка въ скважинахъ, отъ чего не могла кровь обращаться правильно».[7]
Весь архив покойной императрицы бывшей при ней и хранящийся в покоях Зимнего дворца был передан Николаю I, после ознакомления с ним император приказал его сжечь.
Императрица Елизавета Алексеевна похоронена в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга рядом с мужем у иконостаса с левой стороны от Царских Врат.
Список использованной литературы
1. Полное собрание законов Российской Империи. Собрание Первое. т. 1649-1825 гг.
2. «Памятные записки А.В. Храповицкого статс-секретаря императрицы Екатерины Второй». Москва. Университетская типография. 1862.
3. Въ память Священнаго Коронованія Ихъ Императорскихъ Величествъ. С.-Петербургъ. Книгоиздательство Германъ Гоппе. 1896
4. Ровинский Д. А. Подробный словарь русских гравированных портретов : Изд. с 700 фототип. портр. : [В 4-х т.] / Сост. Д. А. Ровинский. – Санкт-Петербург : Тип. Императорской академии наук, 1886-1889.
5. «Русская старина» 44 том. 1884 г.
6. «Русский архив» 114 том. 1904 г.
7. Щукинскій сборникъ. Выпускъ второй. Москва. 1903г. (Пётр Иванович Щукин (1853 — 1912) — русский коллекционер, создатель Щукинского музея).
8. Васильева Л.Н. «Жена и Муза». Москва. 1999.
9. Серия Бумаги Дома Романовых. «Елизавета и Александр. Хроника по письмам императрицы Елизаветы Алексеевны 1792 – 1826». Российская политическая энциклопедия. 2013.
10. Коваль Л.В. «Династия Романовых и Гессенский дом». Русская коллекция. СПБ. 2017.
11. Медали российской империи. Дьяков М.Е. Часть 2 1725 – 1796. ЗАО «Духовная нива». Москва 2005.
12. Медали российской империи. Дьяков М.Е. Часть 3 1796 – 1825. ЗАО «Духовная нива». Москва 2005.
13. Данилова А. «Русские императоры, немецкие принцессы». Москва. 2007.
Автор Александр Арт. (Alex Art)