Предисловие
Заранее прошу прощения у своих читателей.
Дело в том, что ниже предлагаемый материал не является моим произведением.
Объясняю. При написании рассказа «Ордена, медали и прочая…», мне в Интернете в сводном доступе попалось несколько статей. Одна из них – это отрывки из книги одного из полярников «Героизмики Артура Челенгарова». К сожалению, имя этого автора я не смог найти. Он обозначил себя только под ником zairbek. Там же было дано и его фото. Так что я, думаю, что это реальный человек, а я из-за своей «недружбы» с компьютером я не смог справится с такой простой задачей, как поиск имён. Может быть, кто-то окажется более просвещённым и ему повезёт, и он сможет найти и полностью прочесть эту книгу, выпущенную в 2010 году.
Мне отчасти понятно возмущение автора этой книги. Я где-то и поддерживаю его в резких высказывания в адрес лица, незаслуженно получившего звание Героя Советского Союза и на волне этой славы, построившего свою дальнейшую жизненную карьеру.
И, как поёт в одной из своих песен Александр Розенбаум «…потому что нету мочи знать, как бабки пилят в Сочи те, кому награды раздают…».
Но это моё субъективно личное мнение, создавшееся во время многочисленных беседах с настоящими героями того опасного рейса. Ведь за четырнадцать месяцев, находясь плечом к плечу с участниками этого неповторимого рейса, многое пришлось узнать, понять и переосмыслить.
С уважением к своим читателям.
Алексей Макаров
НИК: zairbek
Героизмики Артура Чилингарова
Часть 1 (отрывок из книги)
«Истории свойственно повторяться – сначала в виде трагедии, потом в виде фарса» - Карл Маркс.
Иной человек порой настолько прикипает к месту, а его фамилия настолько ассоциируется с полем контролируемой им деятельности, что становится просто синонимом. «Мы говорим Ленин – подразумеваем партия…». Так было и так есть. Королев – это космос, Лужков – Москва, Тарпищев – ТЕННИС. Чилингаров – наше полярное всё…
«От Ильича до Ильича - без инфаркта и паралича» - этот саркастический эвфемизм был адресован в свое время Анастасу Микояну. Но ближе к истине был, на мой взгляд, Владимир Жириновский, когда отнес сей посыл к Чилингарову, этому современному Мюнхгаузену… Которому сегодня в Петербурге в Парке Победы открывают прижизненный бронзовый бюст, как дважды Герою.
Впрочем, чему удивляться? Какие власти, такие и герои...
Сегодня, по сообщениям радистов, на помощь дрейфующему флагману 30-й САЭ "Михаилу Сомову" из порта Владивосток стартовал одноименный ледокол «Владивосток». На его борту - вертолеты для ледовой разведки, топливо для "Сомова" и прочий провиант. В каюте немедленно вывесили пресс-бюллетень с основными техническими характеристиками ледокола. Построен «Владивосток» в Финляндии, спущен на воду в 1969 году. Мощность основных двигателей 26 тыс. л.с., скорость на чистой воде - 18,6 узлов/час, водоизмещение 13290 тонн, наибольшая длина 122 м, ширина 24.5 м, максимальная осадка 10.5 м. Численность команды – 109 человек. Махина!
И уж если речь зашла, пару слов тогда и о самом «потерпевшем» - «Михаиле Сомове». Построен в 1975 году на Херсонском судостроительном заводе специально для ААНИИ и с тех пор является флагманом научно-исследовательского флота Госкомгидромета. Судно полуледокольного типа, мощность основных двигателей 9 тыс. л.с. (в три раза меньше, чем у «Владивостока»).
Кстати, один раз (в 1977 г.) «Михаил Сомов» уже попадал в ледовый дрейф у берегов Антарктиды. Почти два месяца (февраль – март) таскало его тогда во льдах в районе станции Ленинградская. Закончилось все тем, что в конце марта установились юго-западные ветра, лед погнало на север, появилось большое количество каналов и трещин, в одной из них «Сомов» сумел развернуться и спустя сутки (29 марта) самостоятельно пробился к чистой воде. Но никаких торжеств в стране по этому поводу тогда не было, не звучали фанфары, и вообще тот случай огласке не предавался...
На своей полярной станции мы каждое утро приникали к приёмнику и прослушивали последние новости с родины. Это нас как-то сближало с ней. В тот июньский день всем нашим коллективом станции мы сидели у приёмника.
Новости из Москвы. Первая – политическая, встреченная полярниками в целом одобрительно: сегодня министр иностранных дел СССР Андрей Громыко избран Председателем Президиума Верховного Совета СССР, а на его место назначен первый секретарь ЦК КПСС Грузии Эдуард Шеварднадзе.
Вторая новость касается уже непосредственно нас, полярников: спасательная операция в море Росса по вызволению из ледового плена нашего "Михаила Сомова" вступает в решающую фазу. Как сообщила утром местная трансляция, ледокол "Владивосток" вчера прибыл в порт Веллингтон (Новая Зеландия), где его уже дожидались прилетевшие из Москвы руководители спасательной экспедиции Артур Чилингаров, начальник отдела кадров Госкомгидромета, и Борис Крутских, директор ААНИИ.
Не совсем понятно, зачем эти два чиновника на спасательном судне и чем они собираются там заниматься? Руководить действиями капитана «Владивостока»? С какой целью? В кают-компании охотно муссируется именно эта новость. Неопытные полярники недоуменно пожимают плечами: «Жираф большой, ему видней». Матерые же с усмешкой говорят, что у Чилингарова, которого некоторые знают лично, просто нюх на выигрышные СТАВКИ. «У него в колоде всегда 5 тузов», - сказал один. «Да и те крапленые», - добавил другой...
Чилингаров Артур, армянин, родился 25 сентября 1939 года в Ленинграде. Женат. Двое детей – сын и дочь. По образованию – океанолог, по окончании в 1963 г. знаменитой «Макаровки» (Ленинградского Высшего инженерно-морского училища им. адмирала Макарова) начал работу в Арктической научно-исследовательской обсерватории в п. Тикси в качестве инженера-гидролога. В детстве, по его признанию, хотел стать актером. «Даже в кино в эпизодах играл – в фильме «Семья Ульяновых», в другом фильме – брал Зимний, висел там на воротах. Кадр этот даже опубликовали в журнале «Советский экран». В 9–10 классе в театре играл, у Товстоногова, в «Разломе». Но потом с актерством пришлось распрощаться».
В 1965-м был избран первым секретарем Булунского РК ВЛКСМ Якутской АССР. 26-летний комсорг с таким азартом окунулся в новую работу, что слухи о нем дошли до самой Москвы. Сам первый секретарь ЦК ВЛКСМ Евгений Тяжельников назвал его «идеалом комсомольского работника»!
Но основная профессия все же взяла верх. В 1969 г. он вновь в Арктике, возглавляет высокоширотную научную экспедицию "Север-21", в которой изучает динамические процессы в Северном Ледовитом океане. Затем - начальник дрейфующих станций "Северный полюс-19" и "Северный полюс-22". В 1971 г. назначен начальником антарктической станции Беллинсгаузен 17-й САЭ, а в 1974-м - начальником Амдерминского территориального управления по гидрометеорологии и контролю природной среды. В соавторстве с другими исследователями за разработку методики погрузочно-разгрузочных работ на ледовом припае Ямала стал лауреатом Государственной премии СССР. Коллеги-полярники тех лет вспоминают его как общительного, энергичного молодого человека, умеющего найти общий язык с любым коллегой – от подчиненного до начальника. В общем, «свой парень», о нем даже такой стишок ходил:
«От Амдермы до Черского, от Ленска до Курил Артура Чилингарова никто не перепил!»
Свое 40-летие (в 1979 г.) он отмечает уже в Москве в должности начальника Управления кадров и учебных заведений Госкомгидромета. Пробыл он в ней более 6 лет. И неизвестно, как бы дальше сложилась его судьба, не случись тот нашумевший дрейф «Михаила Сомова» 1985 года.
Крутой поворот
14 февраля 1986 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР Чилингарову присваивается звание Героя Советского Союза с вручением ему ордена Ленина и медали «Золотая звезда» за «успешное выполнение правительственного задания, связанного со спасением полярников в труднейших условиях полярной ночи и проявленные при этом мужество и героизм». С этой минуты его жизнь течет уже в другом русле, в русле стремительного карьерного роста.
В принципе, это вполне естественно. Я совсем не против того, что совершенные геройские поступки в корне могут изменить жизнь человека. Это нормально. В данном же случае я просто силюсь понять, что героического совершил этот человек? Не капитан ледокола, мастерски проведший свое судно сквозь тяжелые льды и торосы на помощь коллеге, не летчик, поднимавший и сажавший в полярной ночи вертолеты с шаткой палубы судов, и даже не член экипажа судна-спасателя. Номинально он был руководителем той экспедиции. Но, скажите, насколько реально мог руководить действиями сил и средств в этой непростой операции во льдах начальник Управления кадров Госкомгидромета, чиновник, уже более 10 лет не «нюхавший пороха» практической работы во льдах? Кем он мог руководить - действиями экипажа ледокола? Сомневаюсь. На то есть капитан, «мастер», и никто ему на судне не указ. Действиями вертолетчиков? Но это было бы просто смешно…
Дрейф «Михаила Сомова»: как это было?
Датой начала этого дрейфа (второго, но не последнего в истории этого судна) можно считать 15 марта 1985 г., когда «Михаил Сомов», обеспечивая станцию «Русская», находился в море Росса. Вообще-то по всем планам эта операция должна была завершиться еще в январе-феврале, но как это часто здесь случается, в сроки не уложились.
А в тот день в результате резкого усиления ветра (до 50 м/с) «Сомов» начало зажимать тяжелыми льдами. Правда, поначалу казалось, что беда пройдет стороной. Уже через несколько дней, используя данные ИСЗ и ледовой авиаразведки, судно по трещинам вышло из опасной зоны и к 26 марта оказалось на удалении около 120 км от побережья (на 73-й широте). Но здесь снова попало в зону сморози остаточных прошлогодних льдов с молодыми, толщина которых достигала уже полуметра. Ледовые авиаразведки, произведенные с помощью вертолета Ми-8, показали, что судно находится на южной периферии плотного ледового массива. Скорость дрейфа была незначительной - не более 4–5 миль в сутки, но кромка дрейфующего льда с каждым днем все дальше уходила на север. К середине апреля надежды на самостоятельный выход «Михаила Сомова» из ледового плена уже не оставалось. Тогда-то с «Корчагина» на «Сомов» был послан вертолет Ми-8, который эвакуировал 77 участников экспедиции и членов экипажа.
Наблюдения за дрейфом айсбергов в данном районе позволяли предположить, что самостоятельное освобождение судна может случиться лишь в конце 1985 г. Но за этот срок оно, может быть, просто раздавлено льдами. Как один из вариантов спасения рассматривалась организация лагеря на льдине, как это было сделано в свое время после гибели парохода «Челюскин» в Арктике. Страховавший на этот случай «Павел Корчагин» дежурил теперь у кромки дрейфующего льда в точке 68' ю. ш., 140' з. д., на удалении около 900 км от «Сомова».
В мае под действием ветров переменных направлений в массиве льдов, блокировавших судно, стали появляться разводья и трещины. 13 мая локатором было обнаружено разводье шириной около 150 м, по которому судно попыталось выйти из опасной зоны. Но в результате установившихся мощных северо-восточных ветров массив льда стало относить назад, к югу. Начались сжатия льдов, у борта судна образовывались гряды торосов. Винт и руль судна заклинило, а его корпус оказался на подушке из ледяной каши. Температура воздуха колебалась в это время от - 25 до - 30 'С. Шло интенсивное ледообразование на всей акватории моря Росса. От чистой воды «Михаила Сомова» вновь стало отделять более 900 км ледяных просторов.
5 июня Советом Министров СССР было принято решение об организации спасательной экспедиции на одном из ледоколов. Выбор пал на «Владивосток».
Во время подготовки спасательной экспедиции был сформирован штаб операции. По воспоминаниям океанолога Александра Михайловича Козловского, возглавлявшего в том походе научно-оперативный отряд, наибольший вклад в подготовку операции внес тогдашний заместитель директора ААНИИ Николай Александрович Корнилов. По логике вещей ему бы и возглавить экспедицию. Но в Москве решили по-другому. Руководителем был назначен начальник отдела кадров Госкомгидромета СССР Артур Чилингаров, а его заместителем - директор ААНИИ Борис Крутских.
Ледокол вышел в рейс из Владивостока 10 июня под руководством опытного капитана Геннадия Антохина. Зашел в Находку, где на палубу судна было принято 800 бочек с горюче-смазочными материалами. На переходе Находка - Веллингтон (Новая Зеландия) была установлена и налажена аппаратура по приему информации ИСЗ, а также аппаратура спутниковой связи ИНМАРСАТ, наладка которой производилась с 1 по 5 июля представителями фирмы-изготовителя в Веллингтоне. Здесь же на борт ледокола были приняты продовольствие, топливо и вода, а также руководители экспедиции Чилингаров и Крутских с прилетевшими вместе с ними в Веллингтон представителями прессы, радио и телевидения.
Вообще-то «Владивосток» был построен специально для работы на ледовых трассах Арктики, и для океанского плавания по тропическим широтам не был приспособлен. Так что в этом рейсе для самого ледокола и его экипажа многое было впервые. Впервые они прошли через все климатические зоны Земли - от полярных районов, где температура воздуха понижалась до - 40 'С, до экваториальной зоны с температурой воздуха выше 30 'С. Причем большую часть пути в южных широтах корабль шел в темноте полярной ночи. Но, несмотря на это, штурманская служба ледокола оперативно и регулярно получала крупномасштабные снимки окружающих судно антарктических морей. Их посылал из космоса экспериментальный советский спутник "Космос-1500", предназначенный для отработки методов дистанционных исследований океана и атмосферы. Установленному на его борту радиолокатору было все равно – день на земле или ночь, - спутник одинаково успешно видел и сквозь облака. Научно-оперативный и синоптические отряды, работу которых координировал директор ААНИИ Борис Крутских, выполняли ледовые наблюдения и ежедневно с учетом данных ИСЗ предлагали на суд диспетчерского совещания наиболее рациональный вариант пути движения ледокола во льдах. Что было дальше? Слово очевидцу тех событий, океанологу Александру Козловскому.
Миссия ледокола «Владивосток»
«Какая цель ставилась перед ледоколом? Вначале подойти к «Михаилу Сомову» на возможно кратчайшее расстояние и с помощью вертолетов забросить на него топливо, одежду и аварийное снаряжение (на тот случай, если судно будет раздавлено льдами и придется организовывать полевой лагерь). Затем пробиться к «Михаилу Сомову», околоть его и вместе с ним выходить на чистую воду.
Для того чтобы достигнуть места дрейфа, «Владивосток» должен был пересечь ледовый массив с севера на юг и пройти около 900 миль. Капитан «Михаила Сомова» В.Ф.Родченко, несколько лет проработавший в Арктике на ледоколе «Владивосток» старшим помощником, высказывался однозначно и категорично: «Со своими тактико-техническими данными «Владивосток» к нам не пробьется». Таким же было мнение многих специалистов, знавших, в каких условиях может эффективно работать ледокол этого типа на арктических трассах.
Участники похода понимали: вблизи кромки дрейфующего льда проблем возникать не будет, но что представляют собой последние 200–300 миль, они не знали. Попытавшись избежать перехода в старых сплоченных тяжелых льдах и приблизиться к «Михаилу Сомову» не по кратчайшему, а более длинному пути, ледокол мог подойти к нему не с севера, а с юга.
Дело в том, что западная окраина моря Росса - район наиболее благоприятный для плавания. Длительное время здесь сохраняется обширная полынья, облегчающая доступ к берегам континента на протяжении около четырех месяцев.
Можно было войти в море Росса отсюда, проследовать вдоль его южных берегов и только от мыса Колбек, расположенного на 158' з. д., начать пробиваться к «Михаилу Сомову». Путь удлинялся почти вдвое, но льда, который мог стать серьезным препятствием на пути ледокола, было бы значительно меньше. Кроме того, плененное судно дрейфовало на запад, навстречу спешившему к нему ледоколу. Примерно до середины мая этот вариант выхода к «Михаилу Сомову» был предпочтительным. Однако тщательный анализ ледовой обстановки, складывающейся в юго-восточной части моря Росса, где дрейфовало судно, показал, что массив тяжелых льдов медленно, но неуклонно сползает на запад, прижимаясь к берегу.
В середине мая этот массив плотно «оседлал» мыс Колбек и полностью перекрыл подходы к нему из южной части моря Росса. Восточная окраина массива тяжелых льдов проходила примерно по 152' з. д. Было решено, оставляя его справа по курсу, пересекать Тихоокеанский ледовый массив примерно по 150-му меридиану.
Вспоминает Геннадий Иванович Антохин, капитан ледокола «Владивосток» (запись Светланы Жуковой):
«9 июня 1985 г. чтобы выйти с нами в рейс, сюда (во Владивосток – авт.) прилетели сотрудники НИИ Арктики и Антарктики. Пока мы их ждали, забункеровали ледокол и посадили на него вертолет “Ми-8”, предварительно продумав способ его крепления на переходе. На ледоколе есть вертолетная площадка и ангар, но они не рассчитаны на такие громадные машины, как “Ми-8”.
Еще больше хлопот доставили 120 тонн авиатоплива – керосина, за которым “Владивосток” зашел в Находкинский порт. На ледоколе 800 бочек разместить было негде, кроме как на главной палубе. Крепили их там всем экипажем. Погрузили на борт и две цистерны, вместительностью по 2,5 тонны каждая, чтобы вблизи “Михаила Сомова” вертолет взял их на подвеску и доставил на дрейфующее судно дизельное топливо.
Вечером 12 июня “Владивосток” вышел из Находки в свой антарктический рейс.
Почти весь путь ледокол проделал благополучно, в южных-то морях полегче, чем в нашей родной Арктике, а вот когда миновали Новую Зеландию и вошли в сороковые широты, довелось поволноваться. Их ведь не зря называют “ревущие сороковые” – там циклоны не прекращаются, шторм за штормом. Тяжелый ледокол качало на огромных волнах подобно щепке. Как надежно ни закрепили мы бочки, они все-таки разлетелись по палубе. Мой старпом Паша Сидоркин не выдержал, помчался туда посмотреть, что можно сделать, так его там чуть бочкой не расплющило. Потеряли мы в том диком шторме 200 бочек…
Начальник экспедиции Артур Чилингаров и директор НИИ Арктики и Антарктики Борис Крутских дважды слетали на судно, по-прежнему дрейфовавшее в ледовом массиве вдоль припая со скоростью семь миль в сутки. Подбодрили моряков: ледокол неподалеку, наготове, и как только изменится направление ветра, “Владивосток” сумеет подойти к “Сомову”, взять его “на усы” и вытащить из ледовой ловушки.
Так и вышло. Пробились мы к “Сомову” и, правда, не с первого раза, но сдернули его! А потом вывели изо льдов на чистую воду, как говорил герой моей любимой кинокартины, «без шума и пыли». Обычная работа…»
(Продолжение "Части 1" в книге, которую я не смог найти, потому что в Интернете в свободном доступе есть только этот отрывок)