Экранизация пикантного романа Эммануэль Арсан стала символом всего запретного для пары поколений советских зрителей, пробила дорогу на европейские экраны Валериану Боровчику и Тинто Брассу, породив кучу подражаний и подделок. А в этом году, когда «Эммануэль» исполняется 50 лет, ее историю подвергла фемревизии Одри Диван (чей фильм с Ноэми Мерлан в заглавной роли покажут на фестивале в Сан-Себастьяне). О том, как кино о сексуальной анархии в отдельной буржуазной семье 1970-х (на съемках которого никто не пострадал) воспринималось тогда и как смотрится сейчас, рассказывает Павел Пугачёв.
Вы точно ее видели
«Эммануэль» относится к тому роду произведений, о которых имеют свое представление даже те зрители, что ни разу с ним не сталкивались. Правда, не пересечься с ним хотя бы по касательной едва ли возможно: написанную специально для фильма одноименную песню Пьера Башле с одним из самых прилипчивых мотивов в истории поп-музыки вы точно слышали. Чего уж говорить про живущий своей жизнью образ Эммануэль — свободолюбивой нимфоманки, женщины-Казановы, вступающей в бесчисленные эротические приключения. Ну и в конце концов, «Эммануэль» — эталонный образец того типа кино, что прозывают стеснительным эвфемизмом «фильмы для взрослых». Напомним, кстати, его нехитрый сюжет.
Молодая француженка Эммануэль (Сильвия Кристель) прилетает в Таиланд к своему мужу Жану (Даниэль Сарки), работающему тут в посольстве. К счастью, жить им приходится не в шумном и грязном Бангкоке, а в элитном пригородном отеле, где каждый второй постоялец — сторонник свободной любви, и наши герои не исключение. Скоро, правда, им придется проверить на прочность и убеждения, и чувства: Эммануэль нарушает главную договоренность супругов-свингеров — не влюбляться в своих внебрачных партнеров. Чтобы вернуть все как было, Жан отправляет жену на своего рода тренинг к пожилому секс-гуру Марио (Ален Кюни), который объяснит, как сделать так, чтобы жизнь была в сладость и радость, а никаких «лишних» чувств при этом не было.
В СССР «Эммануэль» обрела особую ауру, и дело не только в запретном флере (при советской власти за факт домашнего видеопоказа такого фильма можно было получить реальный тюремный срок), но и в том, что бум видео случился у нас к тому моменту, когда «Эммануэль» обросла бесчисленными сиквелами, перезапусками и клонами сомнительного юридического статуса (например, не имеющий к данному киносериалу никакого отношения фильм Валериана Боровчика «Маржа» с Сильвией Кристель в главной роли вышел в ряде стран под гордым названием «Эммануэль 77»). Так что в последние годы существования Советского Союза «Эммануэль» пришла не одна и во всеоружии и поселилась в наших широтах надолго. Уже в новой России благодаря репертуарной политике ряда федеральных и региональных каналов всю эту линейку продукции щедро показывали в ночном эфире. Так что, в отличие от другого хита видеосалонов, немецкой секс-комедии «Греческая смоковница», памятной в лучшем случае иксерам, «Эммануэль» оставила след и на поколении миллениалов. Интересно, что в период с 1993 по 1995 год первые три фильма эммануэлианы выпустили в широкий российский кинопрокат, причем в одноголосой женской озвучке.
Войти в ту дверь
Начало 1970-х — время, когда границы допустимого в западном кинопрокате были шире, чем когда бы то ни было. Ладно просто обнаженные тела в кадре (а ведь когда-то «Лето с Моникой» Бергмана казалось вершиной откровенности!), но вот уже американские зрители толпами сбегаются на порнофильмы «Глубокая глотка» и «За зеленой дверью», вышедшие в 1972 году, а эстеты по обе стороны Атлантики восхищаются эротической драмой Бернардо Бертолуччи «Последнее танго в Париже», доказавшей, что фильм про жесткий секс с первым встречным может быть высоким искусством, да к тому же и прибыльным. На последнее обстоятельство обратил внимание нотариус Ив Руссе-Руар, собиравшийся попробовать свои силы в продюсировании. В том же 1972 году Руссе-Руар купил права на экранизацию романа «Эммануэль» (1959), автором которого значилась некая Эммануэль Арсан.
Под творческим псевдонимом скрывалась тайка Марайя Бибид. И, возможно, не она одна. Считается, что в литературной деятельности ей по меньшей мере помогал (а злые языки утверждали, что вовсе писал за нее) ее муж, граф Луи-Жак Ролле-Андриан, работавший в ЮНЕСКО.
Главная героиня и ее муж списаны с Бибид, графа и их близкого окружения. В частности, образ загадочного секс-гуру Марио был вдохновлен их другом Алессандро Русполи, итальянским аристократом и плейбоем, гостем безудержных вечеринок которого был и Федерико Феллини, пересказавший увиденное в «Сладкой жизни».
Адаптировать роман на язык кинодраматургии взялся Жан-Луи Ришар, постоянный соавтор сценариев Франсуа Трюффо, а место режиссера предложили Жюсту Жакину, яркому фешен-фотографу, сделавшему для французского Vogue знаменитые снимки обнаженной Джейн Фонды и Брижит Бардо на байке. Для него, в будущем поставившего БДСМ-мелодраму «История „О“» и самую раскованную экранизацию «Любовника леди Чаттерлей», эта работа стала режиссерским дебютом. К слову, снимать сиквел «Эммануэль» тоже доверят фотографу — Франсису Джакобетти, автору того самого фото с Сильвией Кристель в плетеном кресле, ставшего основой промоматериалов первой «Эммануэль».
Что же касается выбора исполнительницы главной роли, то все можно списать на череду случайностей. Нидерландская модель и начинающая актриса Сильвия Кристель собиралась на прослушивание для рекламы, но, по ее словам, просто перепутала двери, оказавшись на кастинге для «Эммануэль». И стоило только завязаться разговору, как платье на простой завязке вдруг начало с нее спадать, однако девушка не растерялась и продолжила рассказывать о себе как ни в чем не бывало.
X was never like this
Во Франции «Эммануэль» должна была выйти в начале 1974 года, но в последний момент не получила разрешения на прокат. И, как это всегда бывает, запрет только подогрел интерес. В то же время шли президентские выборы, по итогам которых победил Валери Жискар д’Эстен, несколько ослабивший цензуру демонстрации секса на экранах (а потом, как писала желтая пресса, закрутивший роман с Сильвией Кристель). Так что 26 июня 1974 года в прокат вышло кино государственной значимости. Ожидания оправдались: только во Франции на «Эммануэль» было продано почти 9 миллионов билетов.
Для американского рынка потенциальный мегахит приобрела Columbia Pictures и развернула неординарную рекламную кампанию. Картину, получившую максимально допустимый прокатный рейтинг X (ныне — NC-17), позиционировали как нечто доселе невиданное. На минималистичном официальном постере нет ни Сильвии Кристель, ни обнаженных тел, есть только губы на черном фоне и слоган «X was never like this» («Таких фильмов с рейтингом X еще не было»). Публика могла воспринимать его как минимум двояко: либо как «круче еще не было ничего», либо как «наконец-то нормальное кино на данную тему». Оба предположения не особо оправдались, что не помешало картине собрать 8,5 млн долларов и, несмотря на разгромную критику (добродушно отозвался только Роджер Эберт: «Глуповатый, стильный и приятный эротический фильм»), полюбиться зрителям.
Самое провокационное в «Эммануэль» то, что тут по большому счету и нет никакой провокации. И это один из секретов успеха фильма: он не похож ни на откровенную порнографию (говорят о сексе тут гораздо больше, чем непосредственно им занимаются), ни на высокую эротику вроде интеллектуальных работ Бернардо Бертолуччи, Нагисы Осимы или Лилианы Кавани. «Эммануэль» показала и доказала, что секс на экране может быть ни к чему не обязывающим и нисколько не противным развлечением. Именно успех ленты пробил дорогу легкой эротике на широкие экраны. В том же году Валериан Боровчик выпускает «Аморальные истории» (и посвящает всю карьеру софткору — порнографии без показа гениталий), Тинто Брасс вскоре выстреливает «Салоном Китти», а основатель журнала Penthouse Боб Гуччионе решает создать самый дорогой эротический фильм в истории — «Калигула» (подробнее об этом фильме читайте здесь).
Хоть и «Эммануэль» часто по инерции заносят в категорию «софткор» (что актуально, скорее, для последующих продолжений, с годами все более низкопробных), фильм не несет в себе ничего действительно порнографического. Он не про секс, а про сексуальность. Про желания, а не их воплощения. В отличие от многих своих коллег, творивших в 1970-е и позднее, Жюст Жакин вдохновлялся тут не порно, а глянцем и обложками Playboy и Penthouse. Будучи фотографом, он прекрасно понимал, что правильно подобранные свет и оптика не менее, а то и более, важны, чем модель.
Но и с моделью тут повезло. Не факт, что «Эммануэль» стала бы таким событием без Сильвии Кристель — актрисы не то чтобы великих способностей или невероятных внешних данных, но редкой киногении. В этом ирреальном, абсолютно сновидческом мире, где все освещено мягким теплым светом, отражающимся от каждой поверхности, она абсолютно на своем месте. Впрочем, исполнительница годы спустя шутливо объясняла свой отстраненно-задумчивый взгляд воздействием легких наркотиков, которые регулярно употребляла на съемках. Ох уж эти 1970-е!
Революция и последствия
«Я женился на ней не для того, чтобы она стала моей собственностью… Никто в мире не умеет любить так, насколько она хороша в постели. Ревность — устаревшее понятие», — говорит Жан о своей супруге Эммануэль. За последующие полтора часа можно будет убедиться, что даже такая вроде бы железобетонная концепция отношений может дать трещину. «Ты на самом деле не жене хочешь дать свободу, а использовать ее на свое усмотрение», — справедливо резюмирует многомудрый друг Жана ближе к финалу.
«Эммануэль» демонстрирует причудливую смесь квазилевацкого отношения к сексуальности вперемешку с консьюмеристскими радостями развитого капитализма. Проще говоря, соединяет воедино две традиционные ценности с нетрадиционными. Здесь богатый белый мужчина и его спутница (сегодня, разумеется, Эммануэль была бы не женой, а в лучшем случае тревел-блогером) беззаботно предаются утехам в стране третьего мира. И думается, что чем дальше зритель живет от государств с развитой экономикой и свободными нравами, тем более желанным и менее смущающими выглядят эти плоды сексуальной революции и неоколониализма.
«Эммануэль» стала столь популярной еще и из-за проникающего через экран чувства тотальной свободы — манящей беззаботности, мира без какой-либо ответственности, жизни в плену собственных желаний. Чем более сладкой, тем более невыносимой. Идущий чуть более полутора часов фильм под конец кажется совершенно изматывающим. Есть в нем нечто откровенно пугающее, и это не только образ престарелого обольстителя Марио, воплощенный Аленом Кюни, сыгравшим Воланда в итало-югославской экранизации «Мастера и Маргариты». Хоть это кино эпохи, где еще нет СПИДа, но секс здесь передается как вирус: вот Эммануэль с мужем ласкают друг друга, а вот подсматривающий за ними слуга бежит в кусты насиловать горничную. Не меньше вопросов вызывает и эпизод «уже совсем не романтического» изнасилования главной героини двумя мужчинами в притоне. «Эти два тайца не были актерами. Мне действительно пришлось бороться там за свою жизнь», — вспоминала Сильвия Кристель. С какой колокольни ни взгляни, это ужасно.
Спешить отменять «Эммануэль» (как и любое другое художественное произведение) не стоит: это еще и точнейший слепок эпохи, отражение ключевых противоречий сексуальной революции, когда женщины в ряде стран получили возможность заниматься сексом без брака благодаря массовому распространению оральных контрацептивов и легализации абортов, но одновременно с этим мужчины решили, что эта возможность для них. Секс стал сексом «для мужчин». Но то, что может ужаснуть сегодняшнего зрителя, полвека назад выглядело примером небывалого прогресса. По данным Columbia Pictures, больше половины билетов было куплено женщинами. А Кристель рассказывала, что японские зрительницы на премьерном показе были в восторге от того, что Эммануэль здесь сверху во время секса с мужем.
Двусмысленность сексуальной революции иллюстрирует и судьба Кристель. Благодаря «Эммануэль» она стала звездой и секс-символом эпохи, вбила свое имя в историю кино, но так и не получила возможности построить адекватную ее таланту и киногении карьеру: без обнаженки фильмы с ее участием не имели успеха, а продюсеры более респектабельного кино не решались брать звезду эротики в проекты, где не принято оголяться сразу после вступительных титров.
Так что такое «Эммануэль»? История освобождения или распада личности? Ответ зависит от того, что вы испытываете, глядя на финальный кадр — лицо «переродившейся» в конце героини, выглядящей уже не мечтательной эмансипе, а потрепанной куклой.
И если уж заниматься кинематографической ревизией культового артефакта, то вместо ремейка «Эммануэль» куда интереснее было бы кино про супружескую пару, породившую литературный оригинал. Марайя Бибид, скрывавшаяся за псевдонимом Эммануэль Арсан, всю жизнь душа в душу прожила со своим свободолюбивым мужем, ставшим по завершении дипломатической карьеры ее литературным секретарем, отвечающим от лица книжной Эммануэль на письма поклонников. Про секс все и так давно понятно, а любовь — все еще неизведанный континент.
Автор: Павел Пугачёв
Фото: Evening Standard / Hulton Archive / Getty Images