Художник Антон Фролов, автор проекта «Леодр» и телеграм-канала «Византийский радар» рассказал «Великой русской красоте» о том, как можно соединить иконописный стиль с мангой и советской мечтой о полетах космос.
— Как появился проект «Миллион лет назад» и чему он посвящен? Это больше мечты о будущем или взгляд в прошлое из альтернативной вселенной? Есть ли своя история у мира, который он описывает?
Проект «Леодр», или, как в начале я его называл, «Миллион лет назад» зародился в 2012 году, в виде зарисовок на тему палеоконтактов в далеком прошлом. Это были рисунки гелевыми ручками на миллиметровой бумаге. И, так как я относился к этому не очень всерьез, мягко говоря, эти листы канули в Лету, хотя если хорошо поискать… ну да ладно. Я оставил эту идею, на какое-то время, и вернулся к ней через четыре года, написав первые несколько работ.
Это уже была неуклюжая попытка в цвете — совместить пластику японской манги и палехской росписи на золотом фоне. Концепции как таковой еще не было, сыро и кое-как собрав все воедино на четырех досках, я отправился в интернет штурмовать галереи. Естественно, безуспешно)
Охладив свой пыл, я опять на несколько лет оставил эту затею, изредка набрасывая карандашиком каракули в блокнот, но особо не веря, что из этого получится что то путное.
В 2020 году некто в инстаграме заметил мой аккаунт с двадцатью подписчиками и убедил меня реанимировать проект, попутно купив две картины за символическую сумму. Это дало столь необходимый толчок мне, пусть небольшой но своевременный. И работа пошла. Концепция начала меняться, и теперь «Миллион лет спустя» начал обрастать футуризмом, и я сократил название до «Леодр»( «миллион» на древнерусском), тем самым поместив его содержание вне времени, в бесконечности иконописного золота, под сетью трещин и слоями лака…
На столь часто звучащий вопрос о природе и структуре мира с моих работ, у меня нет четкого ответа, да я его и не ищу. Мне нравится недосказанность, тайна, а местами и загадка для меня самого, в этих образах. Да, структура есть, более того, некоторые важные аспекты я до сих пор держу в тайне, не раскрывая их пока.
В общих чертах это можно назвать «Квантовый век», как противопоставление Каменному веку, в развитии человечества, его преображения в результате слияния науки и духовной сферы в новое агрегатное состояние. Мир плотный и мир тонкий в одной точке.
— Учились ли вы традиционной иконописи или пришли из другого художественного направления? Что заставило заинтересоваться «византийским» стилем?
Иконописи я никогда не учился. У меня четыре года художественной школы и пять лет худграфа в Ростове. Я много писал с натуры самостоятельно уже после института, изучил альфрейную роспись и массу декоративно-прикладных направлений.
Я, скажем так, долгое время наблюдал, как пишутся иконы, и мне понравился этот лаконизм и пластика. Ничего лишнего, схематично, и в то же время живое. Линейность и цвет. Мне показалось обидным, что такой мощный изобразительный пласт используется столь узконаправленно.
Добавил динамики Палеха, но оставил золото. Покрыл флером советской иллюстрации и ретрофутуризма. И вишенка на торте — пластика японской манги, по принципу художников Модерна, обращавшихся к Востоку в свое время.
— Манга? Никогда бы не подумала, если не секрет, это в чем проявляется? В позах персонажей, композиции?
Скафандры персонажей и иногда позы. Тсутому Нихей меня вдохновил когда-то. Он даже в Твиттере на меня подписан был, пока у меня там аккаунт был. Я считаю это одним из своих достижений 😅
— Насколько для твас важно работать с настоящими материалами? Сейчас многие художники уходят «в цифру»...
Я всегда рисовал «вживую» . Мне нравится ощущать контакт с плоскостью, с поверхностью.
У меня большой опыт работы с золотом, поталью, различными декоративными материалами и субстанциями. Создание моих картин — это довольно сложный, местами почти «алхимический» процесс. Все эти окисления , состаривание, я воспринимаю это, как некую магию, воплощение в материальном мире едва уловимых образов, где можно осязать их текстуру, чувствовать кожей..
Цифра меня никогда не интересовала.
— Есть ли в вашем творчестве религиозная, философская составляющая или подтекст, или это лишь визуальный прием?
Подтекст. Разумеется он присутствует, эти картины в большинстве своем нужно воспринимать, как образы, аллегории, не буквально.
Например, эти вездесущие тетраэдры, треугольники такие. Я их называю аккаунтами. Это проекция идеи ангелочков из картин Ренессанса, или «путти», как их называли. Они символизировали бренность мирских утех, преходящих радостей и тд, и встречались почти на каждой картине.
В моем случае эти тетраэдры символизируют обезличивание цифрового общения, его упрощение и схематизм. Это как бы учетные записи людей, воплощенные в материи. Ни лиц, ни улыбок…
Безликие треугольники, похожие друг на друга. Мы и сейчас наполовину уже в этой «некрометасфере», как я ее называю…
— У вас есть работа «Низвержение нейросети». Как вы думаете, угрожает ли развитие искусственного интеллекта творчеству и искусству или это просто очередная технология, которая будет всегда подчинена человеку?
По поводу нейросетей. Я думаю, это только начало глобальных перемен во всем, не только в творчестве. Мертвые музыканты начнут выпускать новые альбомы, ушедшие актеры сниматься в новых фильмах, а художники Возрождения создавать новые полотна…
Это уже происходит, а что будет дальше? Возможно, приход Спасителя, о котором говорят религии, состоится в цифровой форме, и мир изменится неузнаваемо. Я, кстати, сейчас работаю над серией картин, затрагивающих эту тему .
— Ваши работы пронизаны футуристичным оптимизмом. Как вы думаете, будущее человечества связано с космическими путешествиями, что-то вроде «Интерстеллара»?
То же самое можно сказать и о космических перелетах. Это будет нечто невообразимое с точки зрения современного человека. Я думаю, Жюль Верн потерял бы рассудок , посмотрев на большом экране Интерстеллар)).
Так же и мы сейчас не способны представить, что будет даже сотню лет спустя, а ведь развитие идет ускоряясь по экспоненте. Поэтому я лишь надеюсь, что все эти перемены будут к лучшему).
— Почему вы отказываетесь от участия в выставках, если не секрет? Боитесь творческого выгорания?
Я не публичный человек. Взаимодействие с живой публикой — всегда испытание для меня, предпочитаю анонимность соцсетей. Плюс, я не люблю снобизм столичных галерей, поэтому выставки если и будут, то только на юге, в Краснодаре.
Все эти организационные вопросы, логистика…я слишком ленив для всего этого. Моих скромных ресурсов хватает только на написание картин и ведение соцсетей. Меня периодически посещают соблазнительные мысли удалить все сообщества и уйти в закат).
Кажется я уже все сказал, что хотел, своими картинами, но этот проект не отпускает. Он словно живет своей жизнью и разрастается новыми структурами и мирами, ликами и образами, требуя воплощения. Так что, наверное, еще не время для выгорания).
Беседовала Анастасия Самоварова