С 20 марта 2024 года немецкий IT-гигант SAP закрыл клиентам из России доступ к своим облачным сервисам. Ранее компания официально объявила о своем уходе с отечественного рынка, а после 31 декабря 2023 года прекратила поддержку своих локальных продуктов. В результате около 2 тыс. российских пользователей ПО SAP оказались перед непростым выбором: продолжать использовать «недружественный» софт на свой страх и риск или искать импортонезависимый аналог.
Учитывая политическую ситуацию и связанные с ней риски, выбор, казалось бы, был очевиден. Реальное положение вещей, однако, куда сложнее. По данным на конец 2023 года, использовать продукты SAP продолжают больше 60% российских компаний в нефтегазовой, горнодобывающей, металлургической сферах и машиностроении. И причин тому несколько.
Трудности перехода
Во-первых, отказ от ПО SAP тормозят многомиллионные инвестиции, сделанные во внедрение систем немецкого вендора. «Крупная транснациональная корпорация может потратить на внедрение от $100 млн до $500 млн, включая $30 млн лицензионных платежей, $200 млн за консалтинговые услуги, остальное на аппаратное обеспечение, обучение менеджеров и сотрудников. Причем на полное внедрение могло уйти от четырех до шести лет», – ранее заявляли РБК в НП «Руссофт».
Во-вторых, отнюдь не все участники рынка сегодня удовлетворены тем, что взамен SAP предлагают российские разработчики. «Системы того класса, который мог бы удовлетворить потребности взыскательных промышленных заказчиков и заменить по функционалу SAP, пока нет», – заявил 21 мая 2024 года председатель совета директоров «Северстали» Алексей Мордашов.
И это притом что в реестре российского ПО уже зарегистрировано более 200 аналогов ERP. Что же такого особенного в SAP ERP, что не могут повторить отечественные вендоры?
Первое и, пожалуй, главное преимущество SAP, делавшее его решения практически безальтернативными для крупного бизнеса по всему миру, – это обширная отраслевая экспертиза. За 50 лет немецкая фирма сумела накопить колоссальный багаж best practices в самых разных отраслях промышленности. В результате, вместе с уже апробированным программным продуктом клиенты компании получают возможность перестроить свой бизнес под лучшие мировые стандарты. А поскольку стандартизированность и прозрачность бизнес-процессов весьма высоко ценятся на международном рынке, уже сам факт внедрения SAP повышает рыночную стоимость организации в глазах потенциальных инвесторов.
У этого преимущества, однако, есть и оборотная сторона. Известно немало примеров того, как попытки компаний механически адаптировать свои бизнес-процессы под некий стандарт отрасли, приводили к печальным последствиям – и оставалось только сожалеть, что выбранная система автоматизации оказалась недостаточно гибкой…
Не стоит забывать и о трудностях, неизменно возникающих при переходе на любой новую софт. Для любой компании, потратившей многие годы на адаптацию SAP ERP «под себя», отказ от нее автоматически оборачивается ухудшением пользовательского опыта. «Мы работаем в очень конкурентной отрасли и не можем уступать восточным партнерам по скорости и качеству решений, – отметил в связи с этим гендиректор КАМАЗа Сергей Когогин. – Переход в систему, ухудшающую пользовательский опыт, невозможен».
Ситуация, таким образом, складывается патовая: отказаться от ПО SAP невозможно, но продолжать его использовать нельзя. Что же делать?
Сделать невозможное
Основных вариантов видится два. Первый – это разработка собственной ERP-системы, которая в полной мере обеспечит промышленной компании нужную – и во многом уникальную – функциональность. Именно таким путем планируют пойти, например, «СИБУР» и «Северсталь». «Предполагаем, что в горизонте 4-5 лет промышленный консорциум, состоящий из небольшого количества игроков, был бы способен предложить решения на замену SAP, которые позволяли бы учитывать как требования к производительности решений этого класса, так и индустриальную специфику», – прогнозирует Мордашов.
Наряду со значительными временными затратами создание такого решения потребует и колоссального объема инвестиций. Речь, по словам основного акционера «Северстали», идет о миллиардах долларов, так что без помощи государства, по-видимому, будет не обойтись.
Второй путь – это расширение возможностей уже использующихся на российском рынке ERP-систем. Насколько быстрым окажется этот процесс, зависит от многих факторов, важнейшим из которых является степень гибкости конкретного продукта. Именно она в конечном итоге определяет скорость вывода «в прод» новых функций, интерфейсов, механизмом автоматизации и пр. Очевидно, что технологическое преимущество здесь получат системы, умеющие адаптироваться под бизнес-процессы заказчиков с минимальным изменением исходного кода.
Использование подхода low-code в данном случае позволяет заметно сократить сроки внедрения: если на доработку и запуск «классической» ERP в среднем уходит около года, то рабочий прототип системы-конфигуратора можно настроить за 2-3 месяца. И даже если в процессе работы заказчику захочется изменить ТЗ (что, по нашему опыту, бывает отнюдь не редко), это по-прежнему будет возможно, причем без удвоения сроков и бюджета.
Разумеется, всё сказанное справедливо только в том случае, если гибкость достигается не в ущерб функциональности, а обеспечивается исключительно техническими средствами. Такой ERP-конфигуратор по определению не может быть простым: предприятие атомной отрасли нельзя автоматизировать с помощью нескольких кнопок. То же можно сказать и о любом другом секторе промышленности. Иными словами, залогом успеха на изменившемся рынке станет хрупкий баланс между функциональной сложностью и гибкой адаптивностью российских ERP-систем.