Смертные грехи капитализма. 3. Когда хвост виляет собакой.

Он есть, его не может не быть

Рецепт гарантированного обогащения

Я не знаю, когда из цепочки «деньги-товар-деньги» начал время от времени исчезать товар… По-видимому, само понятие товара стало размываться…

Раньше это были сугубо hardware-блага, такие, как пшеница, шерсть, металлы, посуда и т.д. И можно было условно сказать, что сам инициатор схемы работает на благо общества, ибо с каждым таким циклом общество становится более сытым, одетым, обеспеченным всевозможными орудиями производства и т.д. Или по крайней мере, должно таковым становится, при условии, что:

А.) каналы распределения являются более или менее справедливыми;

Б.) предполагается что с объемом денежной массы растет и объем благ;

В.) отсутствуют непроизводительные потери, выраженные в сознательном или несознательном уничтожении этих самых благ в инцидентах типа «Бостонского чаепития».

В 1773 году 342 ящика с чаем были сброшены в воду в знак протеста против увеличения налоговой нагрузки на чай. "Так не доставайся же ты никому" - подумали колонисты. Инцидент получил название "Бостонское чаепитие". Изображение из открытых источников.

Но, как мы видим из истории, ни первое, ни второе, ни третье условия в полной мере не соблюдаются, и поэтому зарабатывание денег отдельно взятыми индивидуумами (даже при условии того, что блага, которые они приносят в мир - это нужные и реальные блага) далеко не всегда означает улучшение благосостояния общества в целом.

Дальше – хуже… Появились так называемые производные блага, то есть вещи и услуги, призванные не столько напрямую удовлетворять потребности общества, сколько способствовать более эффективному потреблению, а если говорить честно, более эффективному зарабатыванию на потребляемых благах.

Логистика, бухгалтерия, кредитование, службы по взысканию долгов… Список можно продолжать, он получится очень длинным.

Такие инфраструктурные блага, с одной стороны ускоряют процесс производства и помогают на чем-то сэкономить. Но, с другой стороны, являясь средством зарабатывания денег для определенного круга специалистов, они так же привносят свою добавленную стоимость в цену конечного продукта.

Но это еще полбеды. Будучи условно-полезными, они все-таки являются полезными, пусть и в небольшой степени.

Условно – бесполезными являются уже, в свою очередь, всевозможные финансовые деривативы. С одной стороны, они призваны обеспечить некую безопасность сделки.

Типичными примерами являются фьючерсы и опционы. Фьючерс представляет собой контракт на будущее. Он фиксирует текущие цены, таким образом, оберегая покупателя от будущего повышения. С другой стороны, там предусмотрен некоторый фиксированный штраф за неправомерный отказ от исполнения. Таким образом, в том случае если цены упадут на достаточную величину, что позволит перекрыть штраф, покупатель легко может отказаться от фьючерса и купить нужный ему товар, что называется, в режиме реального времени.

Специалисты по финансам боготворят фьючерсы. Ведь проигрыш там ограничен размером штрафа, а выигрыш – нет. Так они говорят, забывая при этом, что поставщик тоже не дурак, и в случае существенного повышения цен не будет заниматься благотворительностью, а, таким же образом, расторгнет контракт (со штрафом, естественно) и будет продавать свои пожитки прямыми поставками.

Аналогичная картина и с опционами. Там примерно такая же схема, но есть привязка к определенным условиям: погоде, политической ситуации в Юго-Восточной Азии, выборам президента США и прочая, прочая.

Казалось бы, ничего плохого в этом нет… Пусть себе играются большие мальчики, но есть один нюанс…

Именно здесь, в условно бесполезных финансовых деривативах открывается путь к такому двусмысленному явлению, как спекуляция.

Со спекулянтами в СССР боролись: их разоблачали, высмеивали и уголовно преследовали. В то же время, экономическая составляющая данного явления уничтожена не была - на дефицитном рынке люди, имеющие связи для того, чтобы достать тот или иной товар, были "обречены" на зарабатывание денег. Изображение из открытых источников.

Конечно, спекуляция спекуляции рознь. В своем классическом понимании, это перепродажа товаров с использованием разницы цен. Как правило, спекуляция имеет место на плохо работающих рынках (дефицитных, с плохо работающей логистикой).

Иногда спекулянтами называют посредников. Но, в свою очередь, наличие спекулянтов (в их классическом понимании) – не есть вина спекулянтов… Они лишь заполняют ниши и пустоты. На рынке с достаточным количеством товаров и услуг по справедливым ценам такая спекуляция просто не выживет.

Другое дело, спекуляции иного рода, а именно спекуляции на финансовых рынках. Сама природа этих рынков, их волатильность, а также отход от реального наполнения сделки, а часто полное его отсутствие, приводят к тому, что спекуляция является основным принципом работы на таких рынках.

Зарабатывание на финансовых рынках стало настолько привлекательным, что породило целых две науки о предсказывании поведения этих рынков. Эти науки называются "технический анализ" и "фундаментальный анализ". Одним из самых успешных в этом отношении был Ральф Эллиотт. Правда, никто из его последователей так и не сумел с успехом применить его теорию.

Одно дело, если разбираясь с хитросплетениями опционов и фьючерсов, ты гоняешь по миру вагоны с картошкой и минеральными удобрениями. И совсем другое дело, когда ты понимаешь: зачем возиться с этими вагонами, танкерами, принимая на себя риски пожаров, наводнений, нападений сомалийских пиратов и тому подобные, если можно просто покупать и продавать сами фьючерсы, а также акции различных компаний и валюты различных стран (от швейцарских франков до тугриков).

И можно снисходительно улыбаться, глядя как вспотевший, взлохмаченный брокер, жестикулирует что-то на своем «глухонемом» языке, глядя на светящееся табло в переполненном зале гонконгской биржи. Пусть себе играются большие мальчики, ищут систему там, где ее нет…

Но проблема в другом. Со второй половины двадцатого века стала четко оформляться философия «финансового капитализма». Мол, всякое реальное производство – удел слабых, а настоящее дело для настоящих небожителей – это работа с кросс-курсами и спрэдами.

И тогда возникла парадоксальная ситуация: когда огромный капитал стал вливаться в финансовые рынки, общая денежная масса стала расти сама по себе. Как говориться, никого не спрашивая, опережая при этом рост количества реальных товаров и услуг.

Именно поэтому и говорят, что инфляция – неотъемлемая часть работающего рынка. Ведь дефляция, на самом деле, означает как раз то, что «все пузыри полопались» и большая часть капитала ушла в реальное производство, что для этих самых небожителей не совсем интересно.

А с другой стороны, кушать ведь тоже что-то надо. Вот и переносится производство в бедные страны. А это тебе и экономия на заработной плате и соцпакете, да и экология не так сильно страдает. А что там в Африке твориться, то это, извините, далеко.

Таким образом, капитализму, в его терминальной, «финансовой» стадии абсолютно не интересно справедливое мироустройство. Ведь если каждый начнет играть на финансовых рынках, очень скоро из магазинов исчезнут все товары.

А с другой стороны, всякий капиталист понимает, что, несмотря на всяческую нелюбовь и презрение к менее зажиточным слоям населения, жить без них он никак не может. Ведь именно они для него – это рынок, это рабочая сила, это возможность жить безбедно и преувеличивать свои капиталы.

Эксплуататор не может жить без эксплуатируемых…

И это заставляет изгаляться, придумывая всевозможные фикции, помогающие заниматься эксплуатацией более эффективно…

Среди них «социальная направленность», «инклюзивный капитализм» и, конечно же, философия всеобщего потребления.