В 2019 году фронтвумен Лила Рамани заявила Pitchfork, что не собирается «охладевать» к творчеству своей группы. Как бы мечтательно это ни было, их музыка - это призыв к пробуждению.
Crumb не из тех, кто спит по восемь часов. Их первые два альбома, «Jinx» 2019 года и «Ice Melt» 2021 года, казалось, упивались пространством между двумя часами ночи и дневным светом - не только из-за их общего звучания, слегка нервирующего взгляда на психоделию, но и из-за идей, которые легли в основу этого звучания, тех вещей, которые вам приходится выдумывать. Если бы вы спросили их о подводных вокальных миксах Ice Melt, они бы не стали рассказывать вам об эффектах Ableton или постсессионных регулировках ручек; они бы рассказали вам, как надевали презервативы на микрофоны и окунали их в ведра с водой. Рамани пела о мимолетных мыслях, мимолетных любопытствах о семенах клубники («BNR») или свиданиях с темными духами («Jinx»). AMAMA, третий альбом группы, стал более игривым и откровенным, чем когда-либо, не жертвуя при этом своим фирменным красноглазым экспериментаторством. Это более гладкая, более рискованная и более полезная итерация подхода Crumb: доказательство того, что по мере того, как расширялся их след, расширялась и их палитра.
Crumb берут микроскоп для туманных воспоминаний, собирая эфемеры лет, проведенных за разглядыванием окон. Их корни уходят в нью-йоркскую сцену - Рамани является выпускником бруклинского ансамбля Standing on the Corner; басист Джесси Броттер участвовал в ранних треках MIKE, - но их изобретательный джаз-психологический стиль привлекает более широкий круг коллег, включая BADBADNOTGOOD из Торонто и Hiatus Kaiyote из Мельбурна. В «The Bug», гипнотической паэне о пойманных мухах и пойманных чувствах, поэзия Рамани подкрепляется извилистой ритм-секцией, которая ползет, как насекомое.
В «Side by Side», как и в лучших песнях Crumb, романтика сочетается со смутной скорбью; когда Рамани поет о «попытке убежать», а нисходящая аккордовая прогрессия уступает место лихорадочной инструментальной паузе, у вас возникает ощущение, что вы тоже бежите, но навстречу чему-то - сейсмической, сверхъестественной встрече. Музыка Crumb - это кинематографическая партитура для нестандартных сценариев Рамани, медленно разгорающихся психологических триллеров, которые заставляют вас оглянуться через плечо, а затем и на окружающий мир.
Когда Крамб находится в режиссерском кресле, обыденная реальность превращается в зрелище, в котором участвуют все. Рамани умеет заканчивать песни незаконченными предложениями, и эта причуда представляет серпантинные треки как словесные уроборосы. В чарующей развязке «AMAMA» проклятые повторы «Но ты мог бы никогда не узнать моего имени» растворяются в менее проклятом «Но ты мог бы», причем «мог бы» висит как открытая рука. В песне «Crushxd» группа отдает дань уважения черепахе, расплющенной ее фургоном - «Прости меня за этот грех, убийство живого существа, ты была маленькой, как булавка» - и переигрывает типичный похоронный дирг с круговыми, отстукивающими бас-клавишными переборами. На последней минуте вихревая смена тональности погружает трек в транс, и «Я больше никогда не увижу тебя здесь» перетекает в обнаженное «Никогда не увижу тебя»: одновременно прощание и избавление от чувства вины.
Альбом Crumb был задуман в середине 2010-х годов как средство полного воплощения песен, написанных Рамани за несколько лет до этого. С тех пор они прошли долгий путь. Музыка больше не звучит как придаток или фон: Она меандрирует там, где раньше была лаунжем, кричит там, где раньше шептала. В середине песни «(Alone in) Brussels», где повествование столь же извилисто, как и инструментарий, трип-хоп брейк купает высокочастотное пение Рамани в реверберации и флэнжинге, аморфном потоке жидких гласных, размытых клавиш и басовых нот, которые пошатываются, как ботинки 18-го размера.
Как гитарист, Рамани редко солирует громко; ей больше нравится использовать струны как ходули, осматривая песню с помощью паучьих шагов. В некоторых моментах, как, например, в песне «Genie», слова останавливаются, и гитара становится еще одним голосом, говорящим на странном языке, синонимичном тому, что она говорила до этого.
Продюсерами AMAMA выступили Джонскотт Сэнфорд и Джонатан Радо из Foxygen (последний также руководил записью «Ice Melt»). Если первые два полноформатника Крамба сжимали мир в безопасные контейнеры, то эта пластинка настолько авторитетна, насколько она когда-либо звучала. Она тянется в русле психопоп-жанров King Krule и Toro y Moi, но в то же время умудряется ощущать себя единственным, самостоятельным заявлением о своей постоянно развивающейся идентичности. Как и лучшие экспериментаторы, Crumb наиболее сильны, когда разрозненные элементы взаимосвязаны: ясный сон, который вы вспоминаете сцена за сценой, фрагмент за фрагментом.
В середине нового альбома Crumb есть мимолетный 49-секундный трек под названием «Nightly News». Он звучит грогги, представляет собой туманный сэмплер из синтезаторов кабельных новостей и «только что»; у вас возникает ощущение, что вы только что проснулись на диване, а телевизор дразнит вас тем, что произошло на этот раз. Миллионы тараканов, случайно выпущенные из близлежащего исследовательского центра? Серийный убийца, которого в последний раз видели покупающим картофельные чипсы в местном мини-маркете? Оказывается, ничего: Песня заканчивается, так и не раскрыв, что же на самом деле представляет собой новость. Это особенно уместно для нью-йоркской группы, которая на протяжении почти десятилетия создавала гипнотические эпики со зловещим уклоном.