Мой учитель МЕЛЬНИКОВА НАТТА ВЛАДИМИРОВНА (28.10.1926 – 06.06.2022)
В 1983 году, с четвёртой попытки, мне наконец удалось поступить в Строгановку на факультет Интерьер и оборудование по специальности «Проектирование интерьеров выставок и рекламы». По меркам нашего института группа получилась очень большая, включающая двадцать пять студентов. Для сравнения, на монументальную живопись или скульптуру брали не более десяти человек. По основному предмету «Проектирование» нам дали сразу четырёх преподавателей: Гришина Николая Павловича, Мельникову Натту Владимировну, Соловьёва Николая Кирилловича и Стасюка Александра Николаевича.
Гришин Н. П. был профессором и формально мог считаться главным в группе преподавателей, но ощущалось, что лидером среди наших преподавателей была Натта Владимировна Мельникова и как казалось нам студентам, Николай Павлович относился к этому доброжелательно. К сожалению, к концу первого курса Гришин Н. П. заболел и ушёл от нас, поэтому мы не смогли в должной мере ощутить его влияние на наше образование.
До появления нашей группы в 1983 году, Натта Владимировна работала в преподавательском тандеме с Нестеровой Зоей Николаевной. Когда мы стали студентами, у Зои Николаевны уже были проблемы со здоровьем, она не могла ходить и передвигалась в инвалидном кресле. Натта Владимировна всё равно пыталась привлечь Зою Николаевну к педагогической работе и организовала для нас выездные консультации к ней. Мы несколько раз небольшими группами приезжали домой к Зое Николаевне. Она жила на Старом Арбате в классической московской квартире вместе со своей дочерью - художницей Нестеровой Натальей Игоревной. Хотя саму Наталью Нестерову я ни разу не застал дома во время наших визитов к Зое Николаевне, позднее прочёл в её воспоминаниях, что она гордилась тем, что студенты приезжали на консультации к ним домой. Наши поездки на Старый Арбат продолжались недолго и к большому сожалению быстро сошли на нет. На первом курсе мы были ещё глупыми, и не умели отличать важное от второстепенного. Это обстоятельство усугублялось безумно перегруженным расписанием с бесконечным множеством предметов, которые необходимо было быстро изучить, так же быстро сдать. Первый курс в Строгановке - это соревнование на выживание.
Качественные изменения в нашем развитии произошли по окончании первого курса и летней практики. Соловьёв Николай Кириллович совершив педагогический подвиг сопроводил всю нашу ораву в Углич, где мы всей группой обмеряли Воскресенский монастырь. Потом в институтской аудитории чертили планы, разрезы, делали отмывки фасадов монастыря. В итоге собрали множество отдельных планшетов в единый проект. Мне кажется только тогда я стал догадываться о том, что такое архитектурное мышление, о котором нам всё время говорила Натта Владимировна.
Из моего образовательного процесса в Строгановке запомнились две вещи, которые говорила Натта Владимировна. Первое – для архитектуры всегда нужна формальная идея вокруг которой всё будет развиваться в проекте. Второе – работая над проектом добивайся стилистического единства всех элементов и деталей. Простые правила, но для глубокого постижения этой простоты уходят годы.
На первом или втором курсе, в выставочном зале Строгановки состоялась художественная выставка Натты Владимировны, на которой она показала свои гобелены и немного акварелей. В то время гобелены были для неё важнее чем акварель, тем более существовали заказы на гобелены. Зимними ранними сумерками после занятий я зашёл в выставочный зал, там находилась Натта Владимировна с кем-то кого я не запомнил, и сначала я услышал голос Натты: «В час между волком и собакой явился Константин». Я смутился и не знал, как реагировать на эти слова. В том, что и как говорила Натта Владимировна проявлялась её индивидуальная особенность, непременно некоторая задиристость, что иногда трудно было сразу понять шутка это, ирония или подтрунивание.
Позднее я узнал, что время между волком и собакой на излёте ночи, а не вечером и понял, специфику в общении с Наттой Владимировной. Специфика заключалась в том, что, общаясь надо быть спокойным, уверенным в себе и своём деле человеком, тогда хорошо приправленные сарказмом её шутки и колкости перестают казаться издёвками.
В дальнейшем, когда мы были уже коллегами работая в одном институте, диалог мог строится следующим образом. К примеру, Натта Владимировна говорит: «Я смотрю в интернете, а там вы со Стасюком Александром Николаевичем всё пишите и всё выставляете, наверно все акварельные краски уже раскупили и ничего не оставили». Тогда я отвечал примерно так: «Конечно раскупили, кто-то должен заботится о том, чтобы хорошие краски не достались бездарям», и мы улыбаемся довольные беседой.
Однажды, не помню по какому случаю, мы довольно большой кампанией студентов оказались дома у Натты Владимировны. Её квартира одновременно была и её мастерской. У стены стоял на раме начатый гобелен и множество эскизов вокруг. Дизайнерский подход у неё был во всём от творческого беспорядка в квартире до манеры одеваться. Натта Владимировна угощала нас замечательной по вкусу и внешнему виду, маринованной капустой, как я запомнил собственного изготовления, в которой вместе с ягодами были художественно нарезанные волнами кусочки свёклы. И рассказывала о Московском архитектурном институте, который она закончила. Вспоминала какие одарённые выпускники МАРХи и какие великолепные капустники устраивали участники ансамбля «Кохинор и Рейсшинка» тексты для которого писала её подруга Римма Алдонина.
Натта Владимировна постоянно стремилась культивировать среди нас студентов дух соперничества, в обычной учёбе это работало дополнительным стимулом. Но когда мы вышли на диплом это проявилось не лучшим образом. В течении всего периода обучения, три наших преподавателя Мельникова Н.В. Соловьёв Н.К. и Стасюк А.Н. были для нас единой командой. На дипломе нас разделили между тремя преподавателями, это разделение сначала казалось формальным моментом, но в итоге мы стали соперничающими командами. Мне кажется, что это соперничество на дипломе не сыграло никакой положительной роли в улучшении качества дипломных проектов, но внесло заметное напряжение во взаимоотношения среди студентов.
Наш выпуск 1988 года стал в чём-то потерянным поколением для дизайна интерьера. Тотальный экономический кризис, когда кроме ДВП и водоэмульсионной краски других возможностей просто не было. После очередного вопроса заказчика, принимающего эскизы: «А где мы будем всё это доставать?», я ушёл работать в графический дизайн и живопись, а интерьерами стал заниматься только через двенадцать лет.
Спустя тринадцать лет после окончания Строгановки мы с Наттой Владимировной стали коллегами. Зная, что прошедшие годы я успешно занимался акварелью, она пригасила меня преподавать акварельную живопись в Институт Дизайна и Рекламы.
На собеседовании, заместитель директора института Станислав Аркадьевич Шаппо узнав из резюме, что я активно работаю в фотографии, предложил мне создать авторскую программу по предмету «Рекламная фотография для дизайнеров». Программа была создана, и я стал успешно по ней работать постепенно, развивая и дополняя её. А вот с преподавания живописи меня вытеснили, но тогда по этому поводу я не переживал, так как у меня было чем занятся.
Хотя обучение будущих дизайнеров интерьера шло у Натты Владимировны полным ходом, помимо Института Дизайна и Рекламы мы вместе работали в РГГУ, мне стало казаться, что художественное творчество вызывало у неё больший интерес чем педагогика. Возможно такое ощущение возникало потому что мы в основном общались именно на творческие и акварельные темы, что нового написано, какие творческие планы, а то как движется учёба у наших студентов мы не обсуждали.
В эти годы Натта Владимировна активно выставляла свои работы. Любимым местом для выставок стал Центральный дом Архитекторов, Гранатный переулок 7, где любили её творчество и чуть ли не каждый год предлагали ей проведение выставки. В 2014 году увидев мои новые работы из индийской серии Натта Владимировна заговорила о возможности проведения небольшой совместной выставки, но эти планы не осуществились.
В какой-то момент я с удивлением увидел профиль «Натта Мельникова» появившийся в Фейсбуке, но ещё больше был удивлён, когда узнал, что она сама освоила интернет и завела свою страницу. С тех пор, мы как современные люди общались ещё и в интернете.
Александр Николаевич Стасюк с которым мы встречались на выставках, периодически спрашивал меня: «Как там Натта Владимировна?». Я отвечал, «Говорил недавно с ней по телефону, голос у нее бодрый, полна энергии и иронии к себе и к окружающим.» Похоже действительно всё нормально.
На последней большой выставке в ЦДА я записал короткое интервью, в котором спросил. Испытываете ли вы удовлетворение от работы и удовольствие от творческого процесса? Натта Владимировна ответила. «Как правило нет, или на какую-то минуту, когда кажется, что вот-вот получится. Сначала, пока работа вдруг начинает получатся. Да. А утром просыпаешься и смотришь, что это гадость. Я иногда встаю ночью и губкой всё смываю. А утром делаю заново. Бывает по несколько раз так.»
Даже занимаясь станковой акварелью, Натта Владимировна оставалась архитектором, продумывая весь процесс от создания картинки до формирования выставочной экспозиции. С одной стороны, такой системный архитектурный подход помогал ей в работе, с другой стороны, одновременно очень мешал станковистскому творческому процессу. Она понимала, как это сложно совместить архитектуру и станковое искусство. Наверно поэтому, когда я попросил её написать аннотацию к моему первому альбому, охватывающему тридцать лет творчества, она написала именно об этом. «Была удивлена узнав, что выпускник факультета интерьера стал художником акварелистом, и понимает, как это сложно совершить резкий переход от проектирования к живописи.»
До последнего дня Натта Владимировна сохраняла творческий настрой и ясность ума. Это качество даётся не каждому, а только тем, кто постоянно находится в творческом процессе и постоянно стремится к совершенствованию. Простые правила, но для глубокого постижения этой простоты уходит вся жизнь.
© Поляков Константин Геннадьевич
Москва. август 2023 года.