Анализируем романы Михаила Афанасьевича
Советские граждане не отличаются от граждан Российской империи
«Мастер и Маргарита»
Главный шедевр писателя, чей сюжет, по мнению приверженцев теории «антисоветского творчества Булгакова», сводится к тому, что сатана посещает советскую Москву, столицу царства безбожников, и воздает этим безбожникам по заслугам, раздает совкам направо и налево. Чушь! Вот что Воланд говорит про советских граждан на сеансе черной магии в Театре Варьете: «Ну что же, они – люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было... Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или из золота. Ну, легкомысленны... ну, что ж... и милосердие иногда стучится в их сердца... обыкновенные люди... в общем, напоминают прежних...» Под «прежними» Воланд, конечно, подразумевает людей в царской России. Вдумайтесь: сатана не видит принципиальной разницы между советскими гражданами и гражданами Российской империи. Хотя, казалось бы, эта разница огромна. Пропасть! Но это – для нас. Для Воланда – нет. Для него не так важны автобусы, трамваи и прочая аппаратура, домкомы, месткомы, жилтоварищества, кружки хорового пения. Он видит суть. И Воланд и его свита наказывают не советских граждан за их атеизм и служение идеям большевизма. Они наказывают людей за общечеловеческие пороки. Потому что в любом обществе есть подлецы, приспособленцы, хамы, бездельники, лжецы, клеветники, доносчики, сребролюбцы, пьяницы, распутники, воры, убийцы. Везде и во все века они были. Собственно, эта публика из прошлых веков и эпох и пожаловала на бал сатаны в квартиру №50 на Большой Садовой.
И зачастую сатирическое изображение советской действительности, реалий и специфики советского государства, советской бюрократии, советского быта тоже не делают роман антисоветским. Если бы Булгаков жил и писал, например, во Франции или Германии, я уверен, он бы также сатирически изображал французскую или немецкую бюрократию, французскую или немецкую капиталистическую действительность. Это же Булгаков!
А как выглядят в «Мастере и Маргарите» представители советского государства? Не шелупонь вроде управдома Никанора Босого или директора Варьете Степы Лиходеева, а сотрудники более серьезных структур. В первую, очередь – сотрудники правоохранительных (они же – карательные) органов. НКВД. По логике, в антисоветском романе именно эти люди должны выглядеть предельно зловеще, мрачно и кроваво. Но так они выглядят в российских экранизациях романа. А в самом романе они всего лишь честно и усердно выполняют свой служебный долг по защите советских граждан и социалистического имущества, денно и нощно делают свою работу, стараясь разобраться в чертовщине, охватившей Москву. В постсоветских экранизациях сотрудники НКВД без колебаний готовы прибегнуть к насилию, чтобы выбить показания из подозреваемых. А в романе что? «Тьфу ты черт! Вот далась им эта бронированная камера», – проворчал один из ведущих следствие. «Их сильно напугали эти негодяи», – сказал тот следователь, что побывал у Иванушки. Варенуху успокоили, как умели, сказали, что охранят его и без всякой камеры, и тут же выяснилось, что никакой старки он под забором не пил, а что били его двое, один клыкастый и рыжий, а другой толстяк...» Следователи сочувствуют напуганным гражданам, успокаивают их.
Или взять представителей советской медицины в романе. В психиатрической клинике пациентам обеспечено полноценное обследование, лечение и уход – будь то подобранный на дороге Мастер или известный поэт Иван Бездомный.
Перепуганный буфетчик Соков, которому сообщили о кончине через девять месяцев от рака печени, практически сразу, выскочив от Воланда, попадает на прием к профессору Кузьмину – одному из двух лучших специалистов по болезням печени в Москве. Причем, попадает без очереди. Его пропустили без очереди, заметив его перепуганный вид и узнав о том, что он «смертельно болен». На приеме профессор дает ему направления на все анализы, а также – записку к профессору-невропатологу Буре, потому что у Сокова нервы очевидно не в порядке. За прием Кузьмин лишнего не берет, с негодованием отвергая попытку буфетчика дать взятку в виде золотых червонцев. «Сколько вам платить, профессор?» – нежным и дрожащим голосом спросил буфетчик, вытаскивая толстый бумажник. «Сколько хотите», – отрывисто и сухо ответил профессор. Буфетчик вынул тридцать рублей и выложил их на стол, а затем неожиданно мягко, как будто бы кошачьей лапкой оперируя, положил звякнувший столбик червонцев в газетной бумажке. «А это что такое?» – спросил Кузьмин и подкрутил ус. «Не брезгуйте, гражданин профессор, – прошептал буфетчик, – умоляю – остановите рак». «Уберите сейчас же ваше золото, – сказал профессор, гордясь собой. – Вы бы лучше за нервами смотрели. Завтра же дайте мочу на анализ, не пейте много чаю и ешьте без соли совершенно. «Даже суп не солить?» – спросил буфетчик. «Ничего не солить», – приказал Кузьмин. «Эхх!..» – тоскливо воскликнул буфетчик, умиленно глядя на профессора, забирая десятки и задом пятясь к двери».
Советские медики в романе изображены преданными своему делу и внимательными к пациентам людьми. Да и вообще, антисоветский пафос – это слишком мелко для такого космического романа, как «Мастер и Маргарита». Никакой антисоветчины в нем нет.
Максудова сгубило то же, что и Мастера
«Театральный роман»
Еще одно произведение Михаила Афанасьевича, где главный герой – классово чуждый советской власти элемент. На том простом основании, что Сергей Леонтьевич Максудов – сын бывшего вице-губернатора. Сам Сергей Леонтьевич – всего лишь сотрудник газеты «Вестник пароходства», но с такой анкетой, которую он и не скрывал, у него, действительно, могли быть проблемы в молодом советском государстве. Некоторые специалисты считают, что главного героя погубила тоталитарная система, противостоять коей он не смог. Однако на самом деле Максудова погубило то же самое, что и Мастера в «Мастере и Маргарите».
Первое. Мы не знаем содержания романа, написанного Сергеем Леонтьевичем, но, судя по всему, он, как и Мастер, написал что-то не вполне соответствующее тематике и духу социалистического реализма. На это намекает хотя бы тот факт, что издатель частного журнала «Родина» Рудольфи – единственный, кто согласился напечатать роман, потребовал вычеркнуть в рукописи три слова» «Апокалипсис», «архангелы» и «дьявол». Потому и две редакции, куда Максудов относил роман, его не приняли. И никто бы его не принял, Главлит, по словам Рудольфи, не пропустил бы. Но, позвольте, разве только при тоталитарных системах не печатают все подряд? Если бы, к примеру, в Америке во второй половине XX века кто-то написал роман, прославляющий СССР и коммунистов, многие издательства загорелись бы желанием его напечатать? Или если в наши кто-то на Западе напишет роман, где будут негативно изображены представители нетрадиционных интимных отношений, много ли у него наберется шансов быть изданным? То-то и оно. А роман Максудова, меж тем, напечатали. А затем, когда Максудов на основе романа пишет пьесу, ее берется ставить прославленный Независимый театр: под таким названием в романе выведен МХАТ. Здесь почему-то тоталитарная система не возражает. На самом деле, если бы тоталитарная система захотела расправиться с классово чуждым Максудовым, то она бы сделала это еще до того, как он написал роман, и уж точно – после. И не допускала бы его вместо этого к театру.
Второе. Максудова, как Мастера, сгубила повышенная ранимость. Мастер после разгромных рецензий на его роман сделался психически нездоровым человеком. Максудов покончил с собой. «Театральный роман» не был закончен, вторая часть включает в себя только две главы. Но из рассказа вдовы Булгакова Елены Сергеевны известно, что, по сюжету, дело-таки доходит до премьеры спектакля по пьесе Максудова. Театральная пресса отзывается о спектакле в пренебрежительном тоне, и именно после этого Максудов бросается головой вниз с Цепного моста в городе своей юности Киеве. Однако разгромные рецензии на спектакли случаются во все времена и при любом строе. Не стоит здесь все валить исключительно на тоталитарную систему.
Сатирического или неприглядного изображения советской действительности в романе совершенно нет. «Театральный роман» - это не сатира на советский театр или советское искусство. Это блестящая сатира на литературную и театральную закулису советской Москвы того периода. На Станиславского (в романе – Иван Васильевич), на Немировича-Данченко (в романе – Аристарх Платонович), на систему Станиславского, на великих, выдающихся, талантливых, знаменитых актеров и литераторов, которые остаются великими, выдающимися и талантливыми, несмотря на сатирическое изображение Булгаковым.
Продолжение следует
Иллюстрации взяты из открытых источников
