Напомним, что было ранее…
Накануне этого дня, в котором персонажи романа живут своей жизнью, по своему радуясь, в городе произошло дикое убийство: убита семья (отец, мать, двое сыновей и пришедшая к ним в гости сестра).
Следователь по особо важным делам, прокурор-криминалист Кромкин и его коллеги активно начали работать над поиском убийц. Есть подозрение, что эту буквально – резню провернули националисты. Они оставили записку «Так будет со всеми жыдами». Но буква «ы» там, где должна быть «и», эту версию немного опровергает.
В доме убитых найден дневник Эразма Хамкина, старшего сына погибшей семьи. И вот в этом дневнике есть информация о том, что предки этих людей были экспроприаторами, революционерами, которые готовили Октябрьскую социалистическую революцию. И возникает ещё одна версия: поработали мстители этим революционерам.
Могут быть эти пока неизвестные убийцы и самыми обычными уголовниками.
В этом фрагменте вы познакомитесь и с тем, кто вполне подходит на эту незамысловатую роль.
Глава названа его кличкой, кликухой, как говорят преступники, используя для разговора, в основном, феню, тайное арго преступников, но иногда и такие, вполне распространённые и среди нормальных людей, но несколько огрублённые слова.
Филя
Во сне он видит кандей[1], мать его! Лязг крепкой двери, бряк наручников на ремне охранника… Тюряга снится к геморрою[2]. Но на этот день берёт отгул (уговор с кодлой[3]): в ноябрьские праздники другие бухали, он вкалывал.
Тёща в магазин. А ему бы до винного, но боится: выйдет и маханёт на улицу Нагорную…
Вернулась.
– Тоня, в городе убийство на улице Нагорной! – делает вид, будто зятя дома нет.
– Ой, мама, не пугай.
– Убиты молодые, немолодые и дети… Целая семья.
– Такая большая?
– И дружная! – (в пику Филе). – Кровь от дома текла… Люди видят кровавый ручей и бегут в милицию!
– Нафигà говорить о каких-то «кровавых ручьях»: детёнок тут!
Люди (ныне мёртвые) мелькают в голове, как на экране телевизора: буфетчица, её мужик-кладовщик… Пацан. Со скрипкой бегал, как Сенька Кромкин в их далёкие школьные годы.
– Бедный «детёнок», мой внук, много видит и дома, – долбит Ольга Леонидовна.
Муму – к порогу с лаем: кто-то нагло барабанит.
Ха! Квартальный[4]! По прессе приглашают[5]!
– Из-за убийства!
– Да нет, мама. Кто в колонии бывал…
– «Не бывал», а рецидивист!
– Летом, когда убили милиционера, вроде, мимо…
– А как тебе намедни? Врут: едем в колхоз имени Ленина на ремонт коровника! А сами убивать!
– Ты чё на меня вешаешь, ведьма? Я бухой был!
Наверное, он зарезал бы Ольгу Леонидовну в этот приятный денёк, да Тонька ревёт, умоляет… Лёг в койку. Дрыхнет, но будто он на дне. Вода над головой. Барахтается. Так и не выплыл.
Будит лай Муму. Тонька открывает, на пороге – Харакири. На фига этот гость! Во дворе бакланят, не в доме; там тёща, мент в юбке. Крови многовато. На полу, на шторах… Брать пятерых под красный галстук[6], – не баран чихал. Но никаких «ручьёв»! Выдумка Ольги Леонидовны.
Харакири передаёт от Капитана: Рубильник будет к пяти в Доме культуры (дэка) имени Дзержинского (Дэзэ). Шутка ребят, не вполне культурных.
– Не нажрись вновь.
– Я бухарик?
– Ты не бухарик, ты… Руки давай…
Как для надёва браслетов[7]. В ладонях – непонятный предмет. Обёрнут мягким. Невольно его – мёртвой хваткой.
– Ну, бывай!
Вернулся в дом, глянув в окно на гостя, уходящего из гостей.
– Бандиты! – догадливая бабка-партийка.
В голбце новый тайник. Для денег. Но недавно шаберы[8]. И вот – «курица с цыплятами»! Вылез с ещё одной статьёй: за хранение «курицы» – пистолета с боевыми патронами.
– Тоня, у него там деньги…
– Да, ладно, мама!
Скинулся с ребятами у гастронома номер один.
Ольга Леонидовна, одетая в мундир (на морде борода!): «Филякин, к следователю!» Харакири хриплым матом (шрам на горле)… Мёртвые евреи ухмыляются, как не мёртвые.
Родной голос поёт:
Детство, юность провёл я, воруя,
Я – не фраер, – башлей не берёг.
Но сгубил мою жизнь молодую
Екате-е-ринбургский острог…
– Хватит петь об этом, – ноет Тонька.
– Кроме лагерных, – никаких! Вот как не верить маме и выйти за форменного уголовника!
В материале нашем, опубликованном здесь под названием «Почему Ильин уши переделал», мы обсуждали используемый писателем Татьяной Чекасиной приём несобственно-авторской речи, позволяющий показывать образы персонажей как бы изнутри. В предыдущей главе «Филя» это происходит столь наглядно, будто Филя сам и говорит и рассказывает нам о том, как он провёл этот день.
И вот следующая глава и ещё один персонаж, явно совсем не такой, как Филя. Он вообще не употребляет (не только водку, Филя-то явный алкаш), но и арго преступников – не его стиль. Паренёк молодой, обуреваемый гордыней от своего не русского происхождения. Не владея немецким языком, он всё-таки щеголяет некоторыми примитивными выражениями и распространённым словами, впрочем, он и вообще любит не очень понятные ему слова. Итак, персонаж третьей главы, названной его фамилией…
Мельде
В городе каменные дома. Окна высокие, но узкие. Готические (никогда не говорит это непонятное определение). Тротуаров нет. Он катит ледяной дорогой.
Дорожка ледяная,
неси меня, неси…
А жизнь моя такая:
и горькая, и злая.
Дорожка ледяная,
спаси меня, спаси…
Впереди обрыв! И нет каната! Но главную гайку в голове – до упора, не до срыва резьбы! В обувном училище науку дали в полном объёме: болты, швеллеры, отвёртки, молотки… Правда, по другим наукам плоховатые отметки. Вырос умным. На уроках литературы об отцах и детях… Там один индивид дрых на гвоздях. Это правильная конфигурация! А вот о Муму байка вредная (так говорит Пьер). Вредное вырубает одним тумблером. Die Ordnung[9] ума и тела.
Метла, лопата… Лёд обколет, – и дверь уборной на крючке. Трудовой акт – гут! Арбайтен!
– Я уверенный, правильный, крепкий духом и телом! – тихо, но громко внутри (так велит Дейл Карнеги).
Его науку в виде грязноватой бумаги дали братья Строгановы, родня графа. У Пьера на работе нелегальное копирование литературы для индивидов, ушедших далеко от тёмных советских людей.
Еin, zwei, drei! Дыхательная гимнастика, гантели… Радио для тупого народа: «Перейдите к водным процедурам» (это как Андрей под рукомойником). КГБ запретило диктору давать ремарку: «Примите душ», ведь у многих нет ванных. «Тотальная ложь» (говорит Пьер).
Мытьё с головы до ног в отделённом от кухни углу у печки. На лавке два ведра: в одном – холодная вода, в другом – нагретая кипятильником. Пока физкультура, огрёбка снега, – кипяток! В корыте табуретка, на ней – тазик, куда и наливает воду из вёдер. Губку – мылом. И – тёплой водой… Одеколон «Шипр». Одна тупая бабёнка: «Ну, и воняет от тебя парфюмерией!» В выходной ходит в баню. Сегодня четверг. Омлет с корейкой. Бутерброды. Буттер, не только брод. Икра красная. Пара мандаринов, чай тёмного цвета с мёдом.
В троллейбус прёт, отпихивая тёток с детьми, бабок и дедов, школяров, некоторых умников, им уступающих, хилых работяг. У окна, как в библиотеке, открывает тоненькую книгу. Третья. Первая «Муму», вторая Карнеги о том, как иметь много богатых друганов. Эта дореволюционная: «яти», твёрдые знаки: «Для укрепления воли господин Омеговъ рекомендует делать дела, к которым не лежит душа». Утром душа ни к чему не лежит, кроме дивана «Юность» фирмы «Авангард». Как только укрепит волю, в магазине «Ноты» от его волевого напора отдадут даром клавир! В ЦУМе – импортный плащ! В «Продуктах» – кило колбасы!
На обувной фабрике обход станков и агрегатов. В «наладке» отдых. Напарника нет, отвозит в больницу мать, которая никак не умрёт. Однотонный гул цеха летней обуви убаюкивает.
– Мельде к телефону!
Кто это?!
Трубку в кабинете не торопится брать.
– Алё, – блеет, ну, будто баран какой-то.
«Мельде?»
– Да.
«Не узнал?»
– Это ты, Пьер?
«У тебя всё в порядке?»
– Да… А у вас?
«Нормально. Даю вводную: к Артуру отправлен брат.
– Мишель к Артуру?
– «Дай книгу ему…»
– Ка-ку-кую книгу?
«Ларошфуко», – ехидно.
–…фуко…
Аппарат вытирает рукавом: нет отпечатка?
– Имена иностранные! – комментирует начальница цеха Ерыкалова.
– Так, игра, – разводит руки, будто готов обнять эту бабу.
Намалёвана, как девица, губная помада и новая модель одного цвета (тапки для бабок). Годится ли для них морковный? Яркие цвета – молодым. Где купить яркую рубаху? «Товарищи, а товаров нет», – говорит Пьер.
И две другие на «е»: Ерушина, технолог; парторг Ежова.
– Кто такой… фуко? – («Ежиха», – говорят на конвейере).
– Мудрец, думал о народе…
– Лучше советской власти никто о народе не думает!
– Да, да!
С именами аккуратней! Пьер – Пётр. Мишель – Михаил. Вот Артура не переделать, соб-баку! К нему не идти! Будто гиря упала в выгребную яму, не выгребаемую никогда. Фрайхайт, свобода!
Дома Эльза наготовила: «Оливье», суп, говяжьи котлеты с картофельным пюре, компот…
– В тазу, Генрих, твой дойч пиджак?
– Я холодной водой… – Невпервой ему отмывать кровь: индивид полнокровный. Бывает: идёт носом… – Щёткой гут?
– Гут, Генрих. Но химчистка зеер[10] гут.
ГУТорит немец с немецкой сестрой… Дверь брякает: с работы Андрей с бутылкой.
– Опять водка? – её робкий вопрос.
– Какая еда без водяры! – ответ неумного гамадрила.
Вдруг кто-то: тук-тук-тук! Не Мишель, тот – в окно ритмом… Эльза открывать… Официальное… Фамилию громко!
Гость уходит – вопль Андрея:
– Видал? Из ментовки! Налёт на перронный ларёк, и тех, у кого хотя бы одна ходка…
– У тебя четыре.
– Да, Генрих, я рецидивист!
В то время, когда этот урка в их дом гекомт[11], подарив разноцветный платок, гардероб Эльзы – два мундира почтальона. Только расписались, – откровение: нигде не арбайт, а подарки расписные – ворованные. Шпет[12] эту гадину выгоняйт…
– Генрих, скажи: дома я около девяти.
– Но я не дома... – Щёткой трёт, нахмурив брови: Андрей отвлекает.
– А где ты?..
– В ресторане.
– Во! И я!
– Не думаю, что данная конфигурация…
– Кон-фигу… – слово, вроде, не то, но, зная «братика» Генриха…
– Я не один там…
– …с Петькой, с Мишкой?
– Пётр будет против. С нами дамы…
– Жёны у обоих, какие «дамы»! – реакция сестры.
– Девки не в счёт… Парней даром напою!
– И швейцары не в счёт? Память, как у милиции!
– Ну, да.
– Андрей, ты не виноват? И не надо волнений.
А пятна оттереть не удалось…
Лёгкие нотки в окно: Мишель! Великий труд Ларошфуко, но чтение впереди, братья и так дали ремарку: эгоист, каких мало. И эту суть и соль передаёт другим, мол, будьте, ребята, как я. Молодец мудрец!
– У Петра телефонный был диалог с коллегой, борцом за правопорядок. На Нагорной полно милиции. С ищейками! Не берут след! Из-за керосина! Воду льют, топают не только во дворе, в доме! – Информирует Мишель.
– Глупые индивиды…
– Вот-вот! Генрих, второе рандеву с королём Артуром твоё! Ну, я пойду.
Улыбки кривят лица.
В домике тихо, Андрей дрыхнет. Эльза в кухонном уголке.
И вдруг первая с улицы дверь, будто кто её дёргает… В дырке никого.
– Открой другу! – добрый голосок.
– Фредди! – крепко жмёт руку.
– Я – в «Ноты»… Свадьба…
– Мне бы уточнить…
– Ты так и вкалываешь во вторую?
– А-а, нет…
– Номер Елизаветы Георгиевны напомнить?
Полиомиелитик. Ковыляет, опираясь на палку. Прыг-прыг… Умиление друга Генриха до слёз…
Бегом в кафе «Москва». Холл, телефон-автомат:
– Добрый вечер, Пьер!
«Брат был? Да не тяни ты…»
– Да, да! Книга эгоиста у него. Фредди предлагает халтуру…
«Наверное, будешь свободен…»
Опять «фрайхайт». Вроде, в их делах пауза. Должна быть в мелодии.
Открывает шкаф. Бельё, документы. И – футляр. Труба обёрнута бархатом глубокого синего цвета, будто фрагмент занавеса оперного театра. А вот тут пауза вредна. Пальцы теряют уверенность над кнопками. А дыхание? С таким трудно брать верные ноты.
Окна не зашторены, с улицы виден играющий трубач. Те, кто идут мимо, да и в домах напротив, говорят: «Музыкант репетирует». Финальную ноту – в космос! Горд, рад… На этом бы и енде[13]…
Но:
«За всё тебе спасибо, милая:
за то, что жизнь так хороша.
За радость и за муки нестерпимые…
За всё, чем полнится душа!»
Мелодия, которую и не думал играть. Не взяв ноту, блеет. Труба – твоё дело, трубач… Трубу укладывает, будто надолго. Выравнивает на полке клавиры.
Во сне он на дне глубокого котлована… Ровные стены – вертикально вверх. Никак не выбраться. Опутан крепкими бельевыми верёвками.
Да, Мельде талантливый музыкант, трубач. И, прошу заметить, что этот любящий дие орднунг (порядок) парень, вдруг сорвался на мелодию, которую насвистывал (глава «Кромкин») убитый в горло молодой преподаватель Эразм (информация об этом из его дневника, найденного следователем вчера в полуобгоревшем доме).
(Продолжение следует)
Даём ссылки на каналы Дзен, где вы можете найти дополнительную информацию о Татьяне Чекасиной:
«Литература-вед»:
https://dzen.ru/id/6624b223731b000bc09b0a9e?share_to=link
«Супер-чтец»:
https://dzen.ru/id/6624f4b7731b000bc0f3e2c0?share_to=link
Ссылки на книги Татьяны Чекасиной:
В бумажном и в электронном виде:
1.«Похождения светлой блудницы»: https://www.litres.ru/tatyana-chekasina/pohozhdeniya-svetloy-bludnicy/
2. 3. «Канатоходцы»: Том 1 и том 2
https://www.labirint.ru/books/876884/
https://bmm.ru/books/details/421649/
https://www.chitai-gorod.ru/catalog/book/2929268/
https://www.wildberries.ru/catalog/118080631/detail.aspx
https://www.ozon.ru/product/kanatohodtsy-roman-t-1-chekasina-tatyana-678001052/?sh=CBCcahJEug
https://book24.ru/product/kanatokhodtsy-roman-tom-1-6626045/
https://www.bookvoed.ru/book?id=13565113
https://www.litres.ru/book/tatyana-chekasina/kanatohodcy-tom-i-69133450/
https://www.izdanieknig.com/catalog/proza./17300/
4. «Золотая рыба», роман-дилогия: сайт издательства Озон Вайлдберис Читай город
5. «Убийственный урок»: Сайт издательства Литрес Озон Вайлдберис Указка
Электронные книги:
1. «Пять историй»: https://www.litres.ru/tatyana-chekasina/pyat-istoriy/
2. «25 рассказов»: https://www.litres.ru/tatyana-chekasina/25-rasskazov/
3. «Чистый бор»: https://www.litres.ru/book/tatyana-chekasina/chistyy-bor-69007663/
4. «Пружина»: https://www.litres.ru/book/tatyana-chekasina/pruzhina-69007657/
5. «Предшественник»: https://www.litres.ru/book/tatyana-chekasina/predshestvennik-69007645/
6. «Батальонная любовь» Батальонная любовь
7. «Дама в снегах» Дама в снегах
8. «Квартирантка» Квартирантка
Не забывайте ставить лайки, подписывайтесь на мой канал, будем вместе возрождать нашу великую русскую литературу!
[1] – следственный изолятор;
[2] – неприятности;
[3] – кодла – банда, преступная группа (арго преступников).
[4] – участковый милиционер;
[5] – вызывают по повестке;
[6] – взять под красный галстук – зарезать (арго преступников).
[7] – браслеты – наручники;
[8] – шабер – нож (арго преступников).
[9] – порядок (нем.)
[10] – очень (нем).
[11] – от немецкого gekommen (приходить).
[12] – от немецкого schpet (поздно).
[13] – от немецкого конец.