Когда в дверь два раза позвонили, Катерина еле заметно поморщилась. Она предполагала, кто это может быть.
Однако делать вид, что никого нет дома, бесполезно: Павел иногда слушает телевизор так, что о присутствии Лисичкиных в квартире знает весь этаж, а то и парочка соседних. Сейчас муж болел за любимую футбольную команду, Катерина ему не мешала. Поболеет полтора часа, в доме настанет тишина и муж будет довольный. Ну, или недовольный, в зависимости от того, кто выиграет…
- Привет, - сказала Катерина, распахивая дверь.
- Привет, - улыбнулась соседка Наталья, - можно войти?
- Заходи, только сразу на кухню. В гостиной Паша за своих болеет.
Вообще-то в эту пятницу Катерине хотелось побыть одной. Вернее, не совсем одной - с мужем, присутствие Павла Лисичкину радовало, а не напрягало. Гостей она не ждала и не хотела. Да вот только проклятое воспитание…
Нет, Наталья не была, как выражалась по-модному Лиза, токсичной. Ей исполнилось семьдесят, и для своих семидесяти и пенсионерской типичности средней полосы России она была довольно бодра. В путешествия не ездила, на даче не копалась, однако любила пешие прогулки, смотрела по телевизору научно-познавательные передачи, а не только ток-шоу или бесконечные сериалы, и держала кота с простецким именем Васька, подобранного когда-то на улице. Этот Васька не давал Наталье скучать: то воробья притащит, то ухо ему конкуренты отгрызут… Одно только печально: Наталья оказалась совершенно одинока.
Муж у нее когда-то имелся, детей не нажили, и после его смерти женщина замкнулась в себе и жила по принципу “работа-дом”. Ее замужние подруги перестали с ней общаться, да и она с ними. Когда нагрянула пенсия и свободного времени стало в разы больше, Наталья иногда не знала, куда его деть. И поговорить тянуло… Однажды она заглянула к Катерине по самой банальной соседской причине - за солью - и попала на семейное застолье по какому-то (Катерина уж и упомнить не могла) поводу. Веселый Павел тут же усадил Наталью за стол, плеснул домашней наливки, которую иногда, под настроение, делал Дед, и расспросил о жизни. Сначала Наталья стеснялась, а потом разулыбалась, втянулась в разговор.
С тех пор - а прошло уже года два - соседка периодически заглядывала к Катерине “на огонек”. Лисичкина была не против, только вот в последнее время Наталья стала заходить все чаще и чаще. А Катерина немного подустала от работы, от людей и хотела бы вечерами побыть одна. Вернее, с Павлом, который был словно продолжение ее самой и за долгие годы уже давно выучил, когда жену следует оставить в покое. А вот соседка этого не знала.
Наталья никогда не приходила с пустыми руками. Пенсия у нее была небольшая, однако пенсионерка была воспитанной и хоть мелочь, да приносила к столу. Сейчас пришла с целым блюдом яблок: оказалось, в соседний магазинчик завезли, и продавщица сказала, что хорошие.
Любопытный Чарли, которому надоело караулить, не уронит ли Павел половину бутерброда на пол, прискакал на кухню и сунул нос в тарелку, однако ничего интересного для себя не нашел, повздыхал и снова убрел в гостиную. Катерина прикрыла дверь, чтобы нервные пассажи футбольных комментаторов не мешали.
Наталья устроилась за столом, с благодарностью приняла чашку чая и начала рассказывать свои немудреные новости: что учудил Васька, как прошел поход к врачу и какой прогноз погоды обещают на следующую неделю. Катерина слушала, отвечала на вопросы, задавала их - словом, поддерживала разговор, однако, скорее, автоматически. Про себя же думала, что когда соседка уйдет, надо наполнить ванну и полежать в ней - в качестве моральной компенсации. И новая пена есть, с запахом лаванды…
Наталья, похоже, ощутила, что Катерина не в настроении, ничего по этому поводу не сказала, но откланялась довольно быстро. Проводив ее, Лисичкина заглянула в гостиную, где матч как раз закончился победой “наших” и сидел довольный Павел, в награду за поддержку скормивший Чарли несколько сухариков с чесноком. Счастливый пёс благоухал.
- Наташа приходила, - сказала Катерина, усаживаясь к мужу на диван. - Не знаю, что делать. Вроде все хорошо, и человек она ненапряжный, но… Она приходит через день. Скоро мы будем большую часть времени проводить на даче, а осенью что? Опять начнется?
- Не совсем она ненапряжный человек, если ты об этом заговорила, - справедливо заметил Павел.
- Она милая, легкая, но… одинокая. И такое чувство, будто всегда помнит об этом одиночестве, а к нам заглядывает, чтобы его немного отодвинуть. Не знаю, что делать, - Катерина устало потерла ладонями лицо. - Впрямую ей сказать - я ее обижу, а мне не хочется ее обижать. Но и побыть одной, не ожидая каждый вечер звонка в дверь, тоже хочется.
- Мне с ней поговорить? Может, так будет лучше? - поинтересовался Павел. - Объясню ей, что ты устаешь…
- Может, и так… Но честнее будет мне самой сказать.
- А ты это сделаешь?
- У нее день рождения через неделю. Сейчас не буду. А вот после… - Катерина усмехнулась. - Лиза мне говорит: “Бабушка, ты умеешь отстаивать личные границы”. Это у них сейчас модно - о личных границах говорить. Но, видимо, не всегда умею, потому что Наталью мне жалко. И себя жалко. Той же Лизе я говорю: надо выбирать себя. Но на деле временами сложно.
- Я уверен, ты разберешься.
- Я тоже уверена, и все равно. Жалко ее… Нет никакой инструкции, как придавить в себе эту жалость и где уже предел.
- Ну, ты устала от ее визитов - вот тебе и предел.
- Да, - сказала Катерина, которой это не приходило в голову, - пожалуй. Спасибо, Паш… Может, теперь кино какое-нибудь посмотрим?
© Баранова А.А., 2024
