«Реформа Косыгина» - термин, обозначающий экономические преобразования в СССР с 1965-го до начала 1970-х годов. Косыгин руководил реализацией реформы, разработкой ее занимался целый коллектив. Идея данной реформы заключалась в реорганизации системы планирования и управления народным хозяйством СССР на основе внедрения показателей эффективности. В основе реформы лежали идеи «простого профессора» Евсея Григорьевича Либермана. Начало общесоюзной экономической дискуссии положила статья с говорящим названием «План, прибыль и премия», которая была опубликована 9 сентября 1962 года на первой полосе газеты «Правда».
Суть реформы заключалась в следующих трех частях:
1. Внедрение новых экономических методов управления;
2. Расширение хозяйственной самостоятельности предприятий;
3. Использование инновационных приемов материального стимулирования.
Ключевым инструментами данной реформы должны были стать «возврат к ленинским принципам», стимулирования трудящихся в целях развития социалистического производства и отказ от валовых показателей как главного критерия оценки деятельности промышленных предприятий, а не внедрение каких-либо рыночных методов хозяйствования.
Основные задачи заключались в попытке снизить экономические диспропорции, неизбежные в рамках административных методов управления социалистической экономикой и создать ряд условий, которые могли бы дать толчок устойчивому саморазвитию экономической системы.
Индустриализация помогла нашей стране решить в первой половине XX века ряд крупных социальных, производственных и военных задач.
Это позволило СССР успешно совершить переход от аграрного общества к индустриальному, победить в Великой Отечественной войне и обрести статус «сверхдержавы» или, как принято говорить сейчас, добиться высокой глобальной конкурентоспособности.
Поддержание статуса «сверхдержавы», особенно в сложившейся после Второй мировой войны ситуация «холодной войны» - все возрастающего противостояния военных потенциалов стран социализма и капитализма - вело к непрерывному росту государственного потребления и экстенсивному расходованию ресурсов. Вдобавок стратегия развития индустриального сектора, большую долю которого составлял ВПК, в принципе не учитывала такой критерий как экономическая эффективность. Все определялось масштабом и значимостью решаемых политических задач.
Главная конкурентное преимущество советской экономики 30-х и 40-х годов заключалось в высокой производительности труда на фоне его низкой себестоимости. Подобный источник экономического развития носил двойственный характер. С одной стороны, многие экономические успехи страны были достигнуты за счет подлинного трудового энтузиазма советских людей. С другой стороны, сложившаяся система репрессий и принудительного труда позволяла поставлять бесплатную рабочую силу для реализации приоритетных государственных проектов. Таким образом получалось, что главная особенность экономической системы данных годов заключалась в том, что по большому счету решение масштабных задач развития достигалось за счет источников, имеющих внеэкономический характер.
Отказ от политики массовых репрессий после смерти Иосифа Виссарионовича Сталина, чудовищные людские и материальные потери СССР в Великой Отечественной войне, массовое обнищание и "обезлюдивание" деревни, остро поставили задачу поиска внутренних резервов роста в индустриальном секторе Советского Союза.
Необходимость перемен с большим трудом проникали в советское политическое руководство. Тем не менее, в начале 1960-х годов целый ряд объективных и субъективных факторов вынудил политические руководство страны обратить внимание на вопрос о необходимости повышения эффективности экономической политики.
К началу 60-х годов индустриальный сектор СССР включал в себя уже сотни промышленных отраслей и десятки тысяч промышленных предприятий, что естественно сказалось на централизованном планировании их деятельности.
Уже в 1962 году, сразу после XXII съезда КПСС, на котором была принята новая Программа Коммунистической Партии Советского союза, были интенсифицированы работы по научному анализу хозяйственной практики и поиску методов повышения эффективности социалистической экономики.
Упомянутая выше статья профессора Либермана требует более пристального рассмотрения. В этой работе были изложены свои идеи реформы хозяйственного механизма социалистической промышленности, которые месяцем ранее увидели свет в виде научной публикации в авторитетном журнале «Вопросы экономики», а также содержались в докладной записке «О совершенствовании планирования и материального поощрения работы промышленных предприятий», направленной в адрес Центрального Комитета КПСС. Свои выводы экономист основывал не только на теории, но и на результатах широкомасштабных многолетних исследований машиностроительных предприятий Харькова и Харьковской области.
Вслед за публикацией статьи в сентябре 1962 года состоялось специальное заседание Научного совета по хозяйственному расчету и материальному стимулированию при АН СССР. Так например именно на донном заседании Василий Сергеевич Немчинов (один из основоположников экономико-математического направления) поддержал предложения Либермана.
Дискуссия длилась почти два года. Коренной перелом в данной ситуации был положен в конце 1964 года, когда в газете «Правда» была опубликована статья Вадима Александровича Трапезникова под названием «За гибкое экономическое управление предприятиями». Статья Трапезникова вывела в центр обсуждения проблему экономических критериев, а именно предложение ученого перейти к оценке работы предприятий по главному показателю - прибыли.
Приход к власти нового политического руководства в 1964 году потребовал в традициях того времени недвусмысленного размежевания с прежней линией, проводимой под руководством Н. С. Хрущева. При этом требовалось, не противореча общим идеологическим установкам партии, опробовать на практике новые научные методы управления социалистической экономикой.
Формальное начало «косыгинской реформе» было положено постановлением Центрального Комитета КПСС 1965 года «Об улучшении управления промышленностью, совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленного производства».
Начиная реформу, Косыгин считал необходимым изменить централизованную систему управления, которая изжила себя настолько, что не позволяла претворить в жизнь даже разумные решения.
В начале реформы были упразднены совнархозы и восстановлена система управления промышленностью на основе министерств и ведомств. Основной хозяйственной единицей стали промышленные предприятия. В с/х повышены в 1,5 - 2 раза закупочные цены, уменьшены ставки налога на доходы крестьян. На лиц, проживающих в сельской местности, было начато распространение общегражданской паспортной системы. До этого времени большая часть сельских жителей СССР вообще не имела паспортов и поэтому крестьяне не могли свободно перемещаться по стране.
К минимуму было сведено число обязательных показателей, ведены новые: стоимость реализованной продукции, общий фонд заработной платы, общая сумма централизованных капиталовложений. Часть доходов оставалась в распоряжении предприятий.
Фонды стимулирования были разделены на фонд материального поощрения, соцкультбыта и самофинансирования для нужд развития производства.
В годы «косыгинской реформы» среднегодовые темпы роста национального дохода в СССР, по официальным данным, приближались к 7% (что было сравнимо с темпами роста в это время японской экономики и опережало темпы роста американской экономики), объем промышленного производства вырос на 50%, с/х производства - на 20%, было построено около 2 тыс. новых промышленных предприятий.
К началу 1969 года по новой системе планирования в СССР работало уже более 30 тыс. предприятий, выпускавших около 80% всей промышленной продукции. В числе многих проектов, возникших по инициативе Косыгина, продвижение которых он лично контролировал, были переговоры с фирмой фиат, закончившиеся подписанием, по выражению прессы, «контракта «века» и уже в 1970 году с конвейера Волжского автозавода в Тольяти сошли первые автомобили «Жигули». Благодаря данной реформе мы можем увидеть значительные сдвиги в сторону интенсивного роста экономики.
Серьезным препятствием на пути реформ был ведомственный принцип в сфере управления и планирования: вертикальная подчиненность хозяйственных органов исключала их горизонтальное взаимодействие. Договоры, заключенные предприятиями друг с другом, должны были утверждаться вышестоящими органами. Так например позиция Госснаба не способствовала облегчению связей между поставщиками и потребителями.
Говоря о данной реформе мы так же должны сказать и о 8 пятилетке (1966 -1970 г.), которая по своим датам совпала с проведением косыгинской реформы. По ряду важнейших показателей данная пятилетка была перевыполнена. Общий объем промышленного производства увеличился на 50%.
Однако несмотря на то, что 8 пятилетка получила, по образному выражению того времени, название «золотой», реформы были свернуты. Считается, что отказ от продолжения перемен произошёл вследствие ужесточения позиций консервативной части членов Политбюро ЦК КПСС, которые после событий «Парижской весны» 1968 года увидели в попытках либерализации советской экономики (прежде всего, в расширении экономической свободы предприятий), угрозу самому существованию советского политического режима.
Еще одним фактором сворачивания реформ стала позиция руководителей Министерства обороны СССР и крупных предприятий военно-промышленного комплекса, которые настаивали на увеличении военных расходов.
Таким образом, стратегические перспективы обновления и развития союзной экономики, связанные с децентрализацией хозяйственной жизни и созданию условий перехода к постиндустриальной экономике, были принесены в жертву сиюминутным интересам партийного руководства страны.
Таже достаточно часто в качестве причин сворачивания экономических реформ стали «нефтяные шоки» 1970 - 1980 гг., которые привели к непрерывному возрастанию мировых цен на энергоносители. По различным данным, в период 1965-1985 гг. а доходы союзного бюджета только от нефтяного экспорта возросли примерно в 20 раз и достигали в текущих ценах почти 13 млрд. Долларов США. Необходимость поиска внутренних резервов для развития экономики СССР исчезла сама собой. Нефтяные деньги позволили сдерживать дефицит и осуществлять на экстенсивной основе ряда масштабных проектов, в том числе строительство Байкало-Амурской магистрали и создание Заподно-Сибирского территориально-производственного комплекса.
Гвишани Джеремен Михайлович в свой статье писал следующее: Как-то я оказался свидетелем его телефонного разговора с Брежневым. Косыгин предлагал обсудить на Политбюро важнейшие насущные вопросы, выработать не показную, а реальную стратегию дальнейшего развития, изменить подход к постановке политических и экономических задач, иначе страна окажется в тупике. Брежнев, как всегда, ответил, что нет времени и не позволяет состояние здоровья. Я видел, как расстроился Алексей Николаевич, не раз предупреждавший, что слепая вера в наше могущество и некомпетентная политика чреваты разрушительными последствиями. Огромные расходы на военные цели, поддержка «прогрессивных сил» и движений оказывались нам не по карману. Политбюро же никак не могло найти времени на обсуждение собственных проблем, занимаясь, по словам Косыгина, «всякой чепухой».