Магистр дождя

- Семен, - круглолицый парень в кожаной куртке протянул руку.

«Магистр девятой ступени, хранитель Окраинного мира, Вогл Четвертый», - представился я мысленно. Вслух произнес:

- Алексей.

Семен пожал руку с некоторой осторожностью, кивнул в сторону. – Наши - вон.

«Наши» оказались темными комьями, которые слипались и разлипались в вечернем полумраке. На человеческое копошение с некоторым непониманием близоруко глядел согбенный бродяга-фонарь. Фонарь едва держался на своей тощей ножке и для верности упирался тусклым взглядом в своего товарища – Дом культуры. Тот с бесстыдством опытного забулдыги демонстрировал свои особые приметы: обшарпанные бока с отвалившейся штукатуркой, заложенные кирпичом глазницы окон, лохмотья рекламных листов. Эти двое, фонарь и Дом культуры, обитали здесь давно, может вечно, точно задолго до рождения всех, кто теперь ютился под надтреснутым бетонным козырьком в слабом желтом свете.

Приблизившись, можно было убедиться, что темные кляксы действительно были людьми. Человек двадцать. На углу здания образовался тесный кружок человек в семь. Кто-то периодически выгавкивал неясную фразу, и собрание взрывалось нервическим смехом; люди изгибались, сталкивались лбами, вскрикивали и снова смеялись. Четверо парней с отрешенными взглядами курили. Еще несколько выпивали и переговаривались, облокотившись на стену. Один, сидя на корточках, бил по струнам. Пел негромко, но пафосно и гнусаво, никого не вдохновлял, никому не мешал. Еще дальше, где несчастный фонарь почти ничего не мог разглядеть, зеленовласая девица выясняла с кем-то отношения. Возможно, с тенью. Было холодно и одиноко.

Человек в величественном отстранении восседал на ступенях, уронив голову с длинными черными волосами на колени. «Демон», - решил я. Трудно было сказать, какого демон был пола и возраста, но он определенно импонировал мне больше остальных.

- А где Мара?

- Мара? – Семен огляделся. – Не в курсях. Подойдет, кажись.

- Привет! – ко мне подошли сразу двое. Один был весь в черном, с неестественно бледным лицом. Похожий на труп. Как-то представились. Я тоже представился. Труп спросил:

- Что слушаешь вообще? Какую музыку?

- Заупокойную, - не знал, есть ли такая, но кажется, ответил уместно.

- А-а

- А где Мара?

Труп пожал плечами.

- Меня сюда Мара позвала. Жду ее.

- А-а.

Показалось, что разговор себя исчерпал. Двинув в сторону, я сел на ступеньку, недалеко от демона. Тот приподнял голову, кивнул мне – парень лет восемнадцати, и снова уткнулся в колени. Я тоже кивнул. Подумал: «Почему так тоскливо?» Может потому, что все эти люди не знают, что ходят по кромке небытия, не слышат тонкий хруст под ногами? Или, что страшнее, догадываются, чувствуют? Может, поэтому эти странные люди силятся доказать, что они есть, они присутствуют, существуют. Хоть как-то проявиться, с кем-то поговорить, чем-то себя зафиксировать. Чтобы хотя бы фонарь и Дом культуры их запомнили.

Нужно было присмотреться. Кто-то в этой компании определенно меня знал, наблюдал украдкой. Его можно вычислить по въедливому, но осторожному взгляду. Или может, он только отметил мое присутствие, отвернулся и ждал: что же я буду делать? Ну, смотри, смотри – вот он я, просто сижу. Кто-то был им, ей, этим. Тьмой, которая шла по незримому следу из мыслей и поступков. Она всегда оказывалась в подобных шумных группах. Она все слушала, впитывала, выискивала. Дай повод – вцепится и не отпустит. Ну, узнаешь меня теперь? Найдешь? Нет, не найдешь, не узнаешь.

Внезапное чужое прикосновение электричеством ударило под ребра. Нападение? Нет, ладонь на плече.

- Привет! - Мара улыбнулась. – Подкис чуток?

- Здравствуй.

- Нормально с тобой? Встретили?

- Да.

- Пойдем.

- Куда?

- Общаться. С народом.

- Нужно?

- Нужно, - Мара двумя руками потянула меня за куртку. Так, должно быть, хищная птица выдергивает чужих птенцов из уютного гнезда. Я пошел.

Мара всем улыбалась, махала рукой, почти с каждым обнималась, перекидывалась парой слов. Отовсюду сыпались обломки фраз:

- Ты чего в городе?

- Да застрял, походу…

- Вот ты угораешь. Огонь!

- На фест едешь?

- Ох ты, какая косуха! Разбогател, сволочь?

- Чавка подохла. Поминаю, блин.

Ненужные неосмысленные фразы вызывали в голове гудение и вполне ощутимый физический зуд. Обернувшись, я обнаружил, что демона нет. Где он? В толпе? Может этот демон и есть – Тьма? Может, он каким-то образом узнал меня и теперь спешит распространить это знание, или действовать... Нет, нет. Она должна маскироваться. Она никуда не ушла. Продолжает наблюдать, заглядывает под кожу и мышцы, спрашивает себя: «И чего у него так колотится сердце?»

«И чего у меня так колотится сердце?» - спросил я сам себя.

- Дождь пошел, - Мара снова тронула за плечо. Как всегда, без предупреждения. Ей, видимо, нравилось прикасаться к людям. Возможно, ей нравилось причинять мне страдания.

И впрямь косые струйки простреливали мглу. Ощутив на шее холодную влагу, я вздрогнул. Люди суетились.

- Все в парк собрались, пойдем? – Мара смотрела снизу вверх, чуть наклонив голову. - Там беседки. Если гопота не заняла.

- Нет, не хочу.

- Не хочешь? – в голосе, кажется, упрек или скорее, разочарование. Чувства быстры, словно заготовлены. Конечно, она знала, что я не захочу, заранее злилась.

- Идешь, Мара? – кто-то окликнул. Семен.

- Не, не могу, давайте! – Мара решительно взяла меня под руку. – Ну веди.

- Куда?

Мара пожала плечами, и мы пошли. Под дождем в сырую мглу.

***

Она бродила кругами между домов, просачивалась в вентиляцию, вливалась в окна. Я называл ее Тьмой, но это не было ее именем. У нее не могло быть имени, потому что она – ничто.

Мы расстались с Марой полчаса назад. Я не знал, почему Мара пошла со мной. Эти странные ребята, с которыми она знакома давным-давно, они ведь ей больше подходят. Или нет? Она считала их бездельниками и психами, но она ведь и себя считала тем же. Она не хочет быть тем, чем является?

То, что я называл Тьмой, подступало. Сегодня в библиотеке была моя смена. Я сидел на полу между книжных стеллажей и наблюдал, как краски вокруг изменяются и тускнеют, как корешки книг приобретают безразлично-серый оттенок.

Прошлая беззаботная жизнь привела Мару к катастрофе, ей нужно было что-то другое. Чем-то другим оказался я – все просто.

Теперь она стояла рядом. Возможно, за спиной. Я чувствовал ее своими незащищенными позвонками.

-- Я Вогл Четвертый. Я умылся огнем, испил черную воду и переплыл бездну.

Неразумная, слепая, непомнящая себя, она шла, повинуясь какому-то неведомому чутью. Она не слышала моих слов, но они действовали.

- Ныне поставляю свой пост здесь. Здесь будет стена между мной и тобой. Да будет стена.

Ощущение чужой сильной энергии не давало ей покоя. Этой энергией стоит мир, который она пожирает. Над головой послышался протяжный скрип, словно бы кто-то выдернул доску с ржавым гвоздем.

- Защити, стена. Укрой мое лицо, укрой мои руки. Пусть она не войдет.

Она будет искать меня до конца своих дней. Теперь я слышал шаги. Неторопливые, шаркающие, с замиранием. Может быть, это просто соседи. Над библиотекой – квартира.

- Огради. Укрой мое имя от той, у которой нет имени.

***

Облезлые деревья таращили во все стороны сырые ветки. Грязные лужи неуклюже пытались повторить очертания облаков. Асфальт ржавел гниющей листвой. Город был апатичен и бессилен. Город болел осенью.

Но Мара была весела. Она решительно шагала по бордюру, расставив руки. Теперь мы были с ней одного роста.

- Я должен тебе рассказать о себе. Больше. Прояснить некоторые моменты.

- Расскажи! Мне интересно.

- Ты знаешь, я не тот, кем кажусь.

- Ладно. Я согласна, - она качнулась, но удержалась. Подмигнула, подняла большой палец вверх. – Я почти постигла равновесие! А знаешь, мы ведь все не то, чем кажемся, разве нет?

- Я из другого мира.

- Ла-адно.

- Я Магистр Девятой ступени. Мое настоящее имя – Вогл. Но меня нельзя называть настоящим именем.

- Вот оно что. Не буду, - Мара вновь качнулась, протянула мне ладонь. – Держи меня.

Стиснув зубы, я взял ее руку. Моя рука дрожала, и Мара это чувствовала. Ей нравилось ощущение моей слабости?

- Я здесь, чтобы поддерживать бытие этого мира, - мой голос становился все более сухим и отстраненным. - Я совершаю необходимый обряд. Каждую ночь.

- Круто, - Мара кивнула. – Правда, очень круто. Вот это понимаю, есть в жизни смысл. Я вот максимум покушалась стать великой художницей и певицей. Когда ни с музилищем, ни с худилищем не срослось, думаю, все - хана моим розовым смыслам… А ты из какого мира?

- Не могу сказать, - произнося это, я ужаснулся, насколько глупо может звучать правда. – Большая часть моей памяти заблокирована. Это необходимо. Тьма быстро бы нашла меня по следу воспоминаний. Я должен был полностью смешаться с миром, стать одним из вас. Чем дольше я продержусь, тем дольше смогу поддерживать здешнее бытие. Эта Тьма.. она угрожает всему миру. Мне особенно. И тебе теперь тоже – особенно.

- Нужно быть острожными, - серьезно согласилась Мара, спрыгнув с бордюра. – То есть без твоих усилий наш мир исчезнет? Со всеми жителями?

- Не знаю. Может быть, есть и другие, как я. Если они еще живы. Я не знаю.

Некоторое время мы шли молча. Затем она сказала:

- Почему нет?

- Ты мне веришь?

- В конце концов, мир существует типа для каждого из нас, так? Что такое мир без меня, например? Я вот не знаю такого мира. Его типа нет. В общем, если ты умрешь, мир действительно исчезнет. Помнишь, как в песне: «Покончив с собой, уничтожить весь мир».

- Не знаю такой песни.

- Ну ладно. Я тебя поняла, вроде. Ты – борец со вселенской тьмой, - Мара понизила голос. – А меня сможешь защитить? От тьмы.

- Тебя? – Я знал, что подвергаю ее опасности, но я почти не думал об этом. Ее защита ведь не была приоритетной задачей. Ее жизнь – ничто в сравнению с жизнью мира. Но произнести это было невозможно. Пообещать защиту я тоже не мог. – Я буду стараться.

Мара улыбнулась, снова схватила мою ладонь. Это было так неожиданно, что неимоверно захотелось вырвать руку. Я удержался.

- Дождь. Заметил, когда с тобой ходим, все время дождь? - она отпустила мою руку, запрокинула голову и подставила ладони небу. Капля скатилась со лба, по щеке, утонула в воротнике куртки.

- Сезон.

- Ты же типа магистр, да? Можно я буду называть тебя магистр дождя? Звучит?

***

Сухая листва крошилась под ногами, становилась пылью, взлетала, билась об обветренные стены многоэтажек. Прах осени осыпался, заполнял собой проемы и щели.

- Холодно?

Она не ответила. С ней такое случалось. В один день Мара была открыта и приветлива, в другой – смотрела отстраненно и зло. В ней теперь что-то варилось густое и темное, бурлящее и отравляющее. Я не знал слов для таких случаев, у меня не было подходящей магии. Я ждал.

- Зачем ты со мной ходишь?

- В смысле?

- Зачем ты со мной ходишь? На черта?

- Думаю в этом и есть смысл. Ходить.

- Ты несешь бред! Какой смысл?

Я молчал. Нельзя было сейчас воспринимать ее слова всерьез. И спорить не стоило.

- Какой смысл, я спрашиваю? Вот ты ходишь, ходишь со мной, и что? Зачем я тебе?

- Мы – друзья.

- Бред это все! Нет никаких друзей! Нет, понимаешь?! Каждый сам по себе. Всегда так было и будет.

- Тебе нужно успокоиться.

- Почему я должна успокоиться? Меня всю жизнь, всю долбаную жизнь, все успокаивают. Нахрена?

Теперь она смотрела с нескрываемой злобой.

- Все будет хорошо.

- Как же ты… Какую чушь ты несешь! – лицо было напряжено, в уголках глаз сверкали слезы. – Я всю жизнь хотела быть кем-то. Хотела общаться с интересными людьми. Нормальными. А есть только ты!

Я не знал, что нужно делать в таком случае. Превозмогая внутреннее сопротивление, я вытянул руки, чтобы обнять. Обхватил ее. Но она не приняла этот отчаянный жест, попыталась высвободиться. Я крепко ухватил за плечи. Мара сжала зубы, ударила меня в грудь. Принялась колотить обеими руками. Брызнули слезы.

- Почему? Почему так? Почему?

Я продолжал сдерживать ее, ощущая странное смятение.

- Конечно, ты не виноват… Ты ни в чем не виноват…

Она уткнулась мне в грудь головой и стонала. Кажется, я тоже плакал.

***

- Я Вогл Четвертый. Я умылся огнем, я испил черную воду и переплыл бездну. Сила, пославшая меня в этот мир удержит меня. Я не отступлю, не упаду, не сдамся.

Тьма молчала. Теперь сомнений не было – она нашла меня. Пришла и уже не уйдет. Стоит дать слабину, задушит.

- Я – Вогл Четвертый. Я умылся огнем, испил черную воду и переплыл бездну. Ты не возьмешь меня. Не дотронешься до меня.

Она стояла в безжизненном ожидании. У меня закончатся слова. Мои заклинания потеряют силу. Я усну, моя стена не выдержит, рухнет.

- Я Вогл Четвертый. Я умылся огнем, испил черную воду и переплыл бездну. Ты не коснешься меня, ибо я огонь, ибо я - яд. Я Вогл Четвертый…

***

- Знаешь, я ведь снова хотела это сделать. Что-нибудь. С собой.

- Почему?

Мы шли по темной окраине, куда, кажется, раньше не заходили.

- Было очень плохо. Хотелось умереть. Но не так, как в прошлый раз. Знаешь, что-то изменилось с того раза. Может быть, дело в тебе. Не знаю.

Я не знал, что сказать, но, кажется, ничего и не нужно было говорить.

- Знаешь, еще я подумала, что самоубийство – это типа такой способ познания себя. Экстремальный. В последний раз, когда я таблетки жрала, я ведь не знала, хочу ли умереть. Я себе говорю: «Вот так тебе и надо, истеричка сраная». А потом, знаешь четкий такой голос: «Сейчас не важны все твои закидоны, страхи твои. Ты сейчас умрешь. Готова?» Очень страшно тогда стало, думаю, раз страшно – не готова.

- Ты решила жить?

- Нет. Тогда не решила. Но я постоянно себя спрашивала: «А теперь готова? Пора?» У меня вот этой всей романтики не оставалось. Я уже поняла, что суицид – никакой не поступок, не решение. Это вообще ничего. Оно ничего не будет значить ни для меня, ни для родных, кто там еще остался. Их тоже не будет. Никого не будет. Ни-че-го. Вообще глупо считать, что твоя смерть может что-то изменить. Помнишь у Летова песня, где все умирают у тебя на глазах, а ты остаешься таким же?

- Не помню.

- Суть в том, что даже смерть великих и дорогих ничего не меняет, и моя жизнь, моя смерть – пыль. Ну вот, я думала, что смогу осмыслить как-то это. Что не будет ничего. Ничего совсем. Вот приму это – и вперед!

- Я не хочу, чтобы ты умерла.

- Я знаю. Я позавчера, кажется, была готова. Не то чтобы я что-то приняла, осмыслила там… Просто поняла, что нет смысла ничего… осмыслять, так что ли. Ну как можно что-то осмыслять, если смысла никакого на самом деле нет?

Я знал, что смысл есть. Но мог ли я предложить свой смысл ей?

- Знаешь, почему я ничего не сделала? Мне было очень плохо. Я просто лежала и в потолок глядела до одури. Но ничего. Я подумала, блин, а есть же типа другие люди! Мама, на которую я забивала, ты вот… Мне когда говорили, что, дескать, смысл жизни в другом - ну типа другом человеке - мне это всегда глупостью казалось. Ну типа другой же тоже помрет, или уйдет куда-нибудь. И все – смысл, пока-пока? А вот позавчера как-то осенило, что ли. Вроде как есть в этом что-то.

Голос ее внезапно стал чрезвычайно важным. Я старался ловить каждое слово, цепляться за каждый оттенок смысла, интонацию. Нужно было запомнить ее навсегда. Наше время уходило. Тьма была рядом. Она была здесь.

Из темноты нарастало перешептывание, сумрачное, как запретная магия. Разные голоса. Один голос перекрывал другой, затем все резко оборвалось и выплеснулось ядовитым отрывистым окриком:

-Эй!

Их было четверо. Темные тяжелые силуэты выступали из дворовой черноты, отделялись от ломаных линий деревьев, от пятна детских качелей. Сгустки черноты обретали очертания, становились видимы.

- Уходи скорее, - произнес я сквозь зубы. – Быстро, быстро, давай!

Мара стояла неподвижно, чего-то ожидая.

- Иди! – прошептал я как можно более внушительно.

Она вздрогнула и неуверенно шагнула в сторону.

Враг был уже рядом.

- Точно они! – Вперед выдвинулся невысокий коротко стриженный мужчина с кривой улыбкой и выступающими передними зубами. - Я вот с этим шизиком чалился. В одной палате. А вон та чикса с ним через розетку базарила, прикинь.

Я знал его раньше. Но теперь это был не он. Не человек. В глазах читалась смерть, желание разрушения, энтропия.

- Что, Костян, эта деваха тебя в психушке отшила, а?

- Эта. Тварь. Жесткая. Я ее у подсобки словил, почти затащил. Саданула тварь. Ну сейчас посмотрим.

- Нахрен их, Костян, - неуверенный голос позади.

Он не повернулся. Не мог остановиться, не имел над собой власти. Сжимая нож, он приблизился. Передо мной стояла Тьма.

- Я магистр четвертой ступени. Я Вогл Четвертый. Я испил черную воду. Я переплыл бездну. Я – огонь, я – яд. Отступи.

Я приподнял руку и медленно провел в воздухе над головой, потом вниз, вправо и влево. Синеватое сияние растеклось вдоль прочерченных линий. Свет разрастался, сплетался в узор, заполнял плоскость между мной и Тьмой. Через секунду стена выросла. Я знал, ее не перейти. «Так вот как это работает».

Человек скривился в усмешке, глядел с жадностью и удивлением.

Я развернулся и зашагал прочь. Мара не ушла далеко. Мы шли молча, взявшись за руки.

Пошел дождь.

Автор: Сергей Белозерцев

Источник: https://litclubbs.ru/writers/8015-magistr-dozhdja.html

Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!

Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.

Читайте также: