Всё случилось на столько быстро, что первая осознанная мысль его по всем признакам, обескураженных последними словами собеседников, в один момент, утративших статус кво, была связана вовсе не с перевариванием новой информации, и даже не с обмякшей вдруг на руках парня Нодзико, а со взмывшим в воздух телом, рослого блондина, секунду назад, стоявшего ближе всех, к хищно поигрывающему скулами, незнакомцу.
Кувыркнувшись через голову, оторванный от земли пират, подобно попавшей в руки маленького ребёнка марионетке, нелепо всплеснул в воздухе, безвольно повисшими конечностями, лучше любой статистики, указавшими на силу пропущенного апперкота, а затем стремительно набрав по короткой дуге, сравнительно небольшую высоту, не превысившую и трёх метров, с болезненно хлестнувшим по барабанным перепонкам, оглушительным хлопком, похожим на звук лопающегося от переизбытка внутреннего давления, воздушного шара, тяжеловесно рухнул вниз, словно вбитый в треснувшую под его весом резную плитку, кулаком невидимого гиганта.
Поднявшаяся в воздух пыль, наряду с гробовым молчанием, только-только начала, до нелепого медленно оседать, покрывая ровным слоем, изрядно потрепавшийся в виду имевших место быть событий, тёмный костюм, когда выдав своё присутствие, а за одно и материальность, на усеявшую всё вокруг, бетонную крошку, напротив поверженного врага, мягко ступил, абсолютно идентичный, своему создателю, теневой клон.
- К вашему сведению, у морского дозора, есть чёткий кодекс, которому неукоснительно должны следовать каждый мужчина и каждая женщина, отметившие себя этим символом, - кинув через плечо, короткий взгляд на своего творца, бережно опускающего Нодзико, на наиболее ровный кусок бывшей стены, заблаговременно отчищенный им от камней и мелкого мусора, ледяным тоном произнёс двойник, поднимая на уровень груди, раскрытую кисть, перетянутую кожаной перчаткой с вышитой на тыльной стороне ладони, белоснежной чайкой. - Не стану вдаваться в не касающиеся вас детали. Скажу лишь, что одной из основных задач, описанных в нём правил и норм поведения, якобы как раз и является, сведение к минимуму, случаев убийств и самосудов, что могут совершить дозорные, желая отомстить пиратам, чьими жертвами, стали их родные и близкие. В определённой мере это правда, однако истинное его предназначение, несколько отлично, от того, что скармливают людям вербовщики, под предлогом благородных целей, и идеалов, - с хрустом сжал он крепкие кулаки, скрывая на мгновение, опустившимися веками, неуловимо быстро сменившие свой насыщенно изумрудный цвет, побагровевшие радужки, как и прежде, покрывшиеся симметричным рисунком, трёх томоэ, едва заметно вращающихся вокруг воронёно чёрного зрачка. - В первую очередь, кодекс существует только затем, чтобы не позволить людям, присягнувшим на верность мировому правительству, превратиться в то, чем являюсь я!
***
Небольшая, затхлая комнатушка, отведённая неким "гением", под местное хранилище книжных изданий, а по совместительству ещё и архив, скрывающий за своей тяжёлой железной дверью со множеством замков и исправно сменяемой в соответствии с установленным графиком, особой печатью, пыльные картонные коробки, набитые уже никому не нужными, воняющими плесенью и сыростью, старыми бумагами, надёжно защищёнными тем не менее от преждевременной кончины в мусорном баке или камине, всесильными правительственными подписями и штампами, как обычно пустующая в виду менталитета местной фауны, встретила рослого, широкоплечего мужчину, с безраздельно властвующим на гладко выбритом, уже далеко не молодом лице, суровым выражением, тишиной и густым полумраком с превеликим трудом разгоняемым тусклым светом, старой масляной лампы, и аккомпанирующим неуверенно дрожащему за стеклом огоньку, шелестом аккуратно перелистываемых, хрупких страниц.
Не став задерживаться, возле давным давно, а может быть и вовсе никогда, не знавшей малярной кисти, скрипучей двери, лейтенант-коммандер, по привычке, оставшейся ещё с тех времён, как он молодым, совершенно не уверенным в себе парнем, до блеска надраивал полы родного штаба, поправил идеально сидящую, накрахмаленную фуражку, после чего, в пару широких шагов, свойственных человеку его положения и звания, достиг низенького стола за которым, склонившись над толстенным кодексом, намертво вшитым стальными нитями в металлическую обложку, сидел паренёк, пару дней назад, вверенный ему с целью проверки и дальнейшей компетентной оценки, как в последствии выяснилось, не смотря на всю, так и просившуюся на язык скептику, связанную с тощим телосложением и более чем юным возрастом, и вправду весьма и весьма неординарных способностей и навыков, в самых разных сферах, боевого мастерства, а также связанных с ним, стратегических и тактических наук.
Приблизившись, к своему подопечному, военный пару секунд молча наблюдал за медленно движущейся вслед глазам, головой парня, обличающей своего хозяина в бодрствовании, после чего не являясь всё же, вопреки строгому виду, приверженцем к его негодованию, имеющей место, в рядах дозора, фамильярности и даже дедовщины, не громко кашлянул, обозначая своё присутствие.
- Снова всю ночь сидел? - стоило Итачи поднять глаза, задал он вопрос, а затем не дожидаясь так и не последовавшего вовсе ответа, кивком головы, указал безмолвно глядящему на него подростку, идти следом, оставив старую книгу, на попечение как обычно, куда-то запропастившегося библиотекаря.
Завозившись, убирая тяжёлый труд на верхнюю полку, откуда ни без труда, уже который день подряд, вынимал его для продолжения изучения, весьма занимательного свода правил и нормативно поведенческих моделей, составленных, в соответствии с военной логикой, казалось-бы абсолютно для всех возможных ситуаций, Учиха трусцой нагнал своего провожатого, вышагивающего по просторному, отлично освящённому коридору, выглядящему в прямом смысле слова, радиальной противоположностью, чахлого читательского закутка.
- Знаешь, - покосившись на наконец поравнявшегося с ним паренька, пытающегося подстроиться, под совершенно не совместимый с его небольшим ростом, широкий шаг, буркнул военный, подтягивая чуть съехавшее пальто с неприкаянно висящими по бокам рукавами, в которые их владелец, не потрудился засунуть руки, пользуясь элементом одежды, как накидкой или своеобразным плащом. - Может тебя и прислали сверху, - недовольно скривился он, открыто демонстрируя, давно известную всем и каждому черту собственного характера, известного в народе, как болезненно обострённое, чувство справедливости, нажившее непреклонному дозорному в своё время, ни мало бед. - Однако если будешь и в преть, нарушая устав, тратить установленное для сна время, на чтение книг, - на ходу, ткнул мужчина пальцем в грудь, аж пошатнувшегося паренька. - Пусть даже, непосредственно относящихся к военному делу, я тебя отправлю на гауптвахту и не выпущу до тех пор, пока за тобой, лично не приедет, - неопределённо взмахнул он рукой, изображая абстрактный высший чин. - Кто бы там тебя, сюда не определил. Молодое дарование понимаешь ли.
Высказав, всё то, что накипело или скорее просто требовала, жаждущая справедливости натура, мужчина обдал напоследок, молча стерпевшего выговор парня, строгим взглядом, после чего угрюмо отвёл глаза, принявшись неодобрительно наблюдать за вяло сменяющимися после ночного караула, наперебой зевающими бойцами, однако не сумев долго выдержать, отнюдь не радующее его зрелище, в который раз, обернулся ко всё также молча следующему за ним подростку, то и дело, поправляющему, неумело подшитую безрукавку, самый маленький размер коей, был до безобразия велик, своему новому владельцу.
- Так, что ты там искал? - хмыкнув, напоминая самому себе, проследить за надлежащей подгонкой, режущего глаз своей несуразностью, казённого обмундирования, нарушил мужчина, напряжённое молчание.
- Искал? - с секундной заминкой, потраченной на одёргивание, вновь задравшегося ворота, вместо ответа переспросил Итачи.
- Ну да, - хоть и не питая любви к подобным фокусам, позволяющим выиграть время на придумывание или шлифовку готового уже ответа, кивнул лейтенант-коммандер, расценив непроницаемое выражение лица парня, как искреннее непонимание, сути заданного вопроса. - Обычно, молодых новобранцев, чуть ли не силой приходится заставлять, учить кодекс, - пояснил он, а затем замявшись на мгновение, как будто прикидывая стоит ли рассказывать, всё же добавил. - Я вот тоже таким был, чего уж душой кривить. Книги ни в грош ни ставил. Ну намучился со мной инструктор, - как видно отвлёкшись, криво усмехнулся мужчина, однако быстро опомнившись, вернул лицу, утерянную суровость. - Так вот. А ты вон как погляжу, сам за чтение каждый раз садишься, да при том, ни за исторические сводки со стратегическим уклоном, и даже не за обучение, командованию корабельным огнём, - выдал военный, свои в принципе не являющиеся особой тайной, предпочтения, наверняка обеспечившие бы ему, стремительный карьерный рост, научись он урезонивать, чрезмерно справедливый и пылкий нрав, сыскавший себе дурную славу, среди старших чинов, привыкших обкладывать себя со всех сторон, лишь удобными для себя людьми, усаживая тех в мягкие кресла и дёргая за невидимые ниточки, после наделения полномочиями и мнимой свободой действий. - А кодекс читаешь. Вот я и подумал, что раз ты его зубришь раньше времени, то у тебя два варианта. Либо ты готовишься к будущей присяге, что в принципе даже похвально, хоть и не особо полезно, уж поверь моему опыту. Либо второй, на мой взгляд, более вероятный вариант, учитывая специфику твоего появления здесь, при отсутствии родства с кем либо из командования или политиков. Это я лично проверял, - без намёка на смущение, признался разговорившийся что-то пуще обычного, в иные дни куда менее словоохотливый военный, предпочитающий в основном молча наблюдать со стороны за тренировками и спаринговыми боями своего подопечного. - Ты пытаешься найти что-то в той книге. Я ведь прав?
Моргнув пару раз, восстанавливая картину событий, немного смазавшуюся в виду наличия лишней информации и постоянной необходимости отвлекаться на возвращение выданной форме, приемлемого вида, а также уклонения от то и дело выскакивающих из смежных коридоров, спешащих по своим делам, офицеров со следующими за ними как хвост, молодыми матросами, нагруженными папками бумаг, Итачи некоторое время молчал, сам ни зная, каким именно ветром его занесло, в тот вечер, после окончания тренировочной программы, в бывшую каморку для швабр, ставшую с лёгкой бюрократической руки, пристанищем литературного слова, однако так и не получив у самого себя, чего-то хоть отдалённо напоминающего вразумительный ответ, пожал плечами, решив положиться на принцип, гласящий, что первое впечатление собственно говоря и является наиболее верным.
- То, как должно быть, и как есть на самом деле, - вздохнув, оторвал шиноби, неосознанно опустившийся в пол взгляд, вновь фокусируя его, на терпеливо ожидающем ответа на человеке. - В реальной жизни, очень редко совпадает. Думаю, перечитывая те строки, я пытаюсь понять, на сколько далеко, нынешние дозорные, отошли от того идеала, коим задумались в самом начале, когда автор кодекса, только закончил свой труд.
***
- Луффи! Не атакуй в лоб! - рявкнул вслед просвистевшему мимо соискателю справедливости, безнадёжно опоздавший мечник, однако тот, не имея ни малейшего желания, слушать своего именитого напарника, проигнорировал совет, на ходу набирая, полные лёгкие воздуха.
- Ублюдок! Да как ты посмел тронуть Санджи! - издав по настоящему звериный рёв, наполненный испепеляющей жаждой мести, за пострадавшего товарища, хозяин соломенной шляпы, на глазах, уже давно переставшего удивляться, самым необычным способностям жителей этого мира, Итачи, внезапно выпрыгнул вперёд, на лету отбрасывая назад руки, венчаемые крепкими кулаками, сжатыми хозяином до побеления костяшек пальцев. - Резина, резиновый!
Едва не сбив с ног Зоро, импровизированный утяжелитель, под который тот в последний момент, успел по кошачьи ловко поднырнуть, увлекая за собой, в момент удлинившуюся до невероятных размеров руку, ещё долю секунды отдалялся от своего владельца, продолжая наращивать будущую энергию, прежде чем, со свистом рассекая воздух, ахнуть обратно, в мгновении ока, разорвав оставшуюся дистанцию, разделяющую пирата с покрывающимся оранжевой аурой, недвижимым дозорным и рывком ушедшим в сторону его двойником, придерживающимся по всей видимости иной тактики, нежели прямое отражение, несомненно ощутимого, судя по бывшей длине конечности, и скорости её последующего перемещения, удара.
- Пистолет! - выдохнул темноволосый подросток, отправляя проигрывающие по скорости перемещения слова, вслед напоминающей плеть руке, с громким щелчком врезавшейся в прозрачный куполом, целиком окружившим к тому моменту, тело своего хозяина, не прекращающего прожигать неприятеля, полным откровенной неприязни, испепеляющим взглядом.
Не просев и на миллиметр, оказавшийся по ощущениям ни чуть не мягче, толстого слоя закалённой стали, призрачный барьер, заигравший в лучах солнца, золотистыми красками, без труда выдержал обрушившуюся на него атаку, а затем, как будто сконцентрировав в одной точке, весь поглощённый ранее импульс, буквально взорвался изнутри.
Выплеснув в направлении не успевшего ни то что среагировать, но даже подумать о защитных действиях парня, волну чистейшей энергии, в один миг, смётшей оказавшуюся на её пути жертву, словно та, являясь практически достигшим зрелого возраста подростком, не обладала положенной её габаритам массой, будучи не более чем, невесомой песчинкой на пути рвущегося вперёд урагана, перед пламенной оболочкой, на долю секунды проявившись, вновь погас огромный, каплевидный щит, удерживаемый в воздухе, подобающей его размерам, гигантской, лишённой мышц и кожи, костлявой рукой.
Сбив с ног, рефлекторно загрёбшего пальцами воздух, в попытке удержать утерянное равновесие, порыв раскалённого ветра, наверняка переломав бы парню все рёбра, не будь тот носителем способностей дьявольского фрукта, крутанул свою добычу по короткого диаметра спирали, а затем с силой приложив о землю, отшвырнул на другую сторону, вовремя обезлюдившей с началом боя, искусственной бухты, усеяв противоположный берег, попутно выдранными из земли, кусками плиточного покрытия, просвистевшими на огромной скорости, в опасной близости, над головами едва успевшего припасть к земле, утягивая вниз за собой, замешкавшего соратника.
- Девяносто шестой и тот, что без номера на тебе. Обезвредь, но не убивай, - кивнул клону, неотрывно следящий за противоположным берегом Итачи, сумевший наконец таки отыскать, внутри поднятого энергией отдачи, облака летучего загрязнителя, заволокшего противоположный берег, зародившееся в нём, слабо различимое движение, обратившееся через пару секунд, не без труда поднимающимся с земли человеком, отплёвывающимся от попавшего в рот и нос, вездесущего песка. - С сопляком в шляпе, - не обещающим ничего хорошего тоном, тихо прорычал он, хрустнув шеей. - Я разберусь, лично.
С этими словами, привычная дозорному, напускная неспешность, обычно притупляющая внимание даже самого опытного противника, была порвана на части, пришедшим ей на смену хищным проворством, за долю секунды безраздельно завладев, на запредельной для человека скорости, сорвавшимся с места шиноби.
Распрямившись словно крепко сжатая стальная пружина, натренированное тело наследного Учиха, в один момент поравнялось с двумя, по разным причинам, так и оставшимися на месте пиратами, и полагаясь лишь на укоренившиеся глубоко в сознании, боевые рефлексы, работающие в спарке с многократно усиливающей их эффективность, клановой способностью, гибко поднырнуло под выброшенную мечником, успевшим всё же среагировать на перемещение, сжимающую клинок руку, отмечая обострившимися до предела чувствами, возникшую рядом, стремительную тень.
- Не так быстро! - вслед за смазавшимся от скорости движением, голосом ознаменовал своё вмешательство в ход столкновения, на уровне инстинкта, граничащего с одноимённым стремлением самосохранения, защищающий своего создателя клон, перехватывающий дёрнувшуюся было ко всё ещё висящему на поясе оружию руку, одновременно нанося не сильный в виду отсутствия времени на замах, но крайне болезненный удар локтем, чуть пониже солнечного сплетения, по наитию целясь в и без того уже пострадавший, если только бинты не были частью некоего, специфического образа, столь любимого импульсивной пиратской братией, живот Ророноа. - Охотник!
Сдавленно охнув, выдавая удачность выбранного для атаки места, тот, кого полагаясь на доступные ему в виду занимаемого положения, военные доклады и рапорты, шиноби считал кем угодно, но только не членом захудалой, немногочисленной разбойной шайки, неустойчиво покачнулся, хватая ртом воздух, а затем не сумев справиться с накатившей волной нервных импульсов, в одночасье хлынувших в мозг от повреждённого участка тела, поддался сильнейшему головокружению, рухнув на одно колено, упираясь мелко дрожащей рукой, как ни странно, продолжающей сжимать рукоять верной катаны, словно расстанься он с ней хоть на долю секунды, мир сей же час рухнет в бездонную пропасть, в безостановочно уходящую из под его ног землю, бесповоротно утратившую, для перегруженных противоречивым потоком информации, органов чувств, свою некогда непреложную, монолитную неподвижность.
В то же время, по другую сторону от рывком разворачивающегося дозорного, оставшийся без присмотра, длинноносый пират, чьи трясущиеся колени, помимо слабо развитой мускулатуры рук и всего верхнего, плечевого пояса, безошибочно выдавали в своём хозяине, полное отсутствие предрасположенности к контактным стилям, ведения боя, оправдывая результаты беглого, визуального анализа, по результатам которого, охотнику на пиратов и выпала честь, оказаться первым в списке на выведения из дееспособного состояния, не предпринял совершенно никаких телодвижений, направленных на остановку или хотя бы задержание, рвущегося к его главарю врага, а вместо этого, лишь запоздало дёрнулся было в сторону, пытаясь то ли уклониться от предназначенной для него подсечки, то ли попросту сбежать, однако безнадёжно опоздав, получил хлёсткий пинок в область правой голени, в результате чего, как подкошенный, с громким вскриком шлёпнулся на бок, рассыпав по земле, разноцветные крошечные шарики, наполнявшие до того, его наплечную сумку, да так и остался лежать, вбитый в треснувшую набережную, незамедлительно последовавшим, тяжёлым ударом, рухнувшего сверху подобно гильотине, стального кулака.
- Один готов, - пробежав глазами, по притихшему на земле парню, бесстрастно продекларировал клон, уже гораздо спокойнее, без явно читающегося намёка на острую, угловатую резкость, распрямляя спину и поворачиваясь всем корпусом, к тяжело переводящему дух, мастеру меча. - Не шевелись, - не спешно наклонив голову, бросил двойник, сплёвывающему кровавую слюну Зоро. - Из всех присутствующих, ты единственный, не являешься, на сто процентов, заслуживающим тюрьмы преступником, - показательно скрестил он на груди, готовый при этом в любой момент, предпринять все надлежащие контр меры, для выполнения, отданных оригиналом, чётких указаний. - Не давай мне повода, лишить тебя, этого статуса.
- Лишить статуса значит? - едва, обращённые к нему слова, слетев с языка, невесть как умудрившегося раздвоиться дозорного, растворились в шелесте морских волн, скривился Зоро в кровавой ухмылке, чувствуя как сжимающие рукоять катаны пальцы, наливаются придающим сил, приятным теплом, а унаследованный меч, становится буквально продолжением его собственного тела, как бывало всякий раз, когда ему требовалось, нечто большее, чем приобретённое за годы изнурительных тренировок, смертоносное мастерство. - Плевать, я хотел, - со стоном, поднялся он на всё ещё предательски дрожащие ноги, опираясь о как будто ведущий своего хозяина клинок. - На любые статусы и имена, что мне дают. Лишь одно звание, имеет для меня значение!
Сделав последнее, колоссальное усилие над собой, сумел полностью распрямиться зеленовласый человек, в чьём, подёрнутом мутной дымкой взгляде, на секунду промелькнуло нечто, настолько знакомое и тяжёлое, чуть было не отшатнувшемуся клону, пришлось даже встряхнуть головой, сбрасывая туманящее ясность мышления, так ни к стати пробудившееся внутри, наваждение, готовое встать в горле, сдавливающим дыхание комом.
- Не надо, - в последний раз, тихо произнёс, встающий в боевую стойку двойник, понимая что никакие его слова не способны потушить, то пламя, что вот вот, готово вырваться из кровоточащей груди Ророноа, разорвав, бесполезные для него бинты, перепачканные всё увеличивающимися в размерах, багряными пятнами.
- Поздно метаться, - скорее самому себе, нежели своему сопернику, громко выдохнул, уже видимо начавший давиться собственной кровью Зоро, изо всех сил, сжимая длинную рукоять, обеими руками. - Выбор сделан, давным давно!
***
Частично отразив, частично уклонившись от осыпавших его настоящим градом, бритвенно острых кунаев и разбавляющих их ни менее острых сюрикенов, Итачи привычно наполнив чакрой, тут же отозвавшиеся лёгкой вибрацией ноги, придав себе дополнительное ускорение, нагнал отступающего спиной вперёд противника, складывающего печать в стиле огня.
Догадавшись, что закончить ему не позволят, человек расцепив руки, отклонился в лево, уходя с траектории выпада нападающего, а затем продолжая начатое движение, резко присел, выбрасывая вперёд, описавшую короткий полукруг ногу, рассчитывая сбить темп, перешедшего в наступление оппонента, на что тот, словно только этого и ждал, рванул своё тело вверх, одновременно раскручивая его, по лишь ему одному видимой оси.
Не успев достигнуть пика, рассчитывавший на больший промежуток времени, коего его лишил, расторопный партнёр, шиноби был вынужден действовать по запасному плану, однако как и ожидалось, простая атака пяткой, пусть и усиленная крутящим моментом, ни привела ни к какому положительному эффекту, будучи попросту блокированной, сложенными крест накрест над головой руками.
Израсходовав всю энергию, что была заложена в прыжок, Учиха собирался перенеся весь вес вперёд, приземлившись на руки, пустить в ход, всё ещё прижатую к животу, вторую часть, опорно двигательного аппарата, однако заметив расходящийся блок, вполне логично окончащийся его захватом, решил израсходовать пинок на увеличение дистанции, что в следующий момент и сделал, благополучно приземлившись в паре метров от соперника, как вдруг, ни чем не защищённого горла, коснулась, кажущаяся обжигающе холодной, острая грань, короткого клинка.
Пару секунд, Итачи и замерший за его спиной человек, чьей скорости он в очередной раз недооценил, молча стояли, подводя каждый свои итоги окончившегося поединка, когда опасная грань оружия, наконец отстранилась от зудящей кожи.
- Кажется, на этот раз, - с усталой улыбкой, развернулся к ожидающему судя по всему его слов, темноволосому парню, расплывшемуся при первом взгляде друга, в довольной, но при этом, уважительно ухмылке. - Я проиграл. Шисуи, - потёр шиноби, саднящие от напряжения глаза. - Ты и правда, очень силён.
- Да ладно тебе, - справившись с потоком лести, хоть она и была вполне себе оправданно и отражающей действительность, протянул улыбчивый собеседник наполненную водой фляжку, благодарно принявшему её, другу. - Не витай ты в облаках весь наш поединок, и кто знает, как всё могло закончиться, - развёл он руками, перехватывая красноречивый взгляд товарища, не нуждающийся в расшифровке. - Сколько мы с тобой знакомы? Может от кого другого, ты и можешь спрятать свои мысли, - вновь улыбнулся Шисуи, указывая на явное одобрение, на столько хорошего, их взаимопонимания. - Но для меня, ты как раскрытая книга.
- Понятно, - вернув практически опустевшую фляжку, слабо улыбнулся в ответ шиноби, вновь чувствуя, всякий раз наваливающуюся на него, после окончания подобных поединков, свинцовую тяжесть, сопутствующую отступающим исключительно на время боя проблемам, от чьих решений, он ни при каких условиях, ни мог отмахнуться, вынужденный влачить их за собой, словно заключённый, пудовые шары, прикреплённые стальными цепями, к намертво закрытым на голенях, ножным колодкам, вовсе не имеющим ни ключа, ни скважины куда этот ключ, можно было бы вставить. - Спасибо. Я очень ценю, что......
- Итачи, - не позволив другу договорить, опустил молодой человек руку, на его плечо, немыслимым образом, ни только не утяжеляя, уже и без того, преступно отказывающийся двигаться организм, а напротив, словно снимая, часть непосильно давящей на него ноши, забирая её себе. - Я не знаю, как ты справляешься с таким неподъёмным грузом, что лежит на твоих плечах, да и сам я вряд ли сумею, удержать хоть половину от него, - доверительно заглянул он в глаза лучшего друга, слово и в самом деле, был способен, напрямую читать и понимать, рвущие его изнутри каждый божий день, противоречивые одна другой, мысли, многими из числа которых, было слишком тяжело делиться, даже с таким человеком как он сам. - Но всё же. Пусть я и не способен полностью освободить тебя от этого бремени, я всё равно всегда буду рядом, чтобы поддержать тебя и не позволить оступиться, - твёрдо пообещал Шисуи, прижимая к себе, вымученно прикрывшего глаза товарища. - Поэтому и ты, приглядывай за мной, по мере своих сил. Договорись, Итачи?
***
Не тратя времени на созерцание скоротечного боя, если те нескольких ударов, можно было именовать схваткой, а не более подходящим словом избиение, Учиха в пару широких шагов достиг края рукотворного берега и не сбавляя хода, с силой оттолкнулся от угловатого борта, отправляя как всегда послушное тело, по широкой дуге за спину, сжимающему зубы, темноволосому парню, успевшему уже выбраться из под устроенного завала и теперь безотрывно следящего за стоящим напротив, едва держащегося в вертикальном положении Зоро, двойником дозорного.
- Усопп, Зоро, Санджи, - не оборачиваясь, севшим от плещущейся внутри ярости голосом, прохрипел хозяин соломенной шляпы, чудом оставшейся на его макушке, после затяжного полёта и последовавшего за ним столкновения с остатками, ещё сильнее пострадавшей его стараниями стены. - Я сейчас помогу вам, так что, потерпите ещё немного.
Вложив, чуть было не дрогнувшим голосом, в последнее слово, всю бурю эмоций, беснующуюся сейчас, внутри его тела, пират внезапно с лёгкостью и завидной точностью движений, словно чувствовал или даже имел возможность видеть каждое движение своего соперника, уклонился от стремительного выпада, проведённого из стопроцентно слепой зоны, по кошачьи мягко приземлившимся позади него Итачи, а затем выбросив в сторону, услужливо растянувшуюся руку, сорвался с места, за долю секунды, уходя с траектории, рухнувшего на жалобно затрещавший камень, тяжёлого сапога, окованного в районе невысокого каблука, испещренными крошечными вмятинами и царапинами, стальными пластинами, беззвучно кричащими о своём, далеко не декоративном предназначении.
Крутанувшись в воздухе, Луффи в прямом и переносном смыслах слова, пружинисто вошёл в контакт с увесистым обломком стены, за чей край зацепился мгновением ранее, а затем не потратив на погашение импульса и крохи положенного по всем законам физики времени, чем в очередной раз доказал, что его так называемая, приобретённая уникальность не заканчивается нечеловеческой растяжкой, а распространяется ещё и на мышечную систему, по уже известной шиноби причине, оставив обе руки позади себя, рванул в обратном направлении, пулей сократив до предела, разорванную мгновение назад дистанцию.
- Не смей трогать! - успел выпалить пират, уже почти касаясь лбом плеча противника, прежде чем, разжавшие пальцы, выпустили в след своему владельцу, с протяжным свистом рассёкшие воздух, приобрётшие статус оружия, тяжеленные конечности. - Моих накама!
- Дорожишь своими подручными, мальчишка? - проигнорировав, выпущенные в упор слова, пропитанные практически осязаемой, ледяной злобой, презрительно бросил, не удостоив оппонента даже взглядом, наблюдающий за замершим в ожидании клоном, молодой Учиха. - Ну так забирай! - отдал он приказ, коротким кивком, вслед за которым, уже набравшие запредельную скорость, вражеские руки, а заодно и последовавшее вслед за ними тело, не добрав до цели, считанных сантиметров, были сбиты с ранее намеченной траектории, врезавшимся в них со стороны воды, зеленоволосым мечником, запущенным наперерез атаки, сильнейшим пинком клона, через секунду, с силой оттолкнувшимся от противоположной стороны бухты.
С оглушительным грохотом, разбойная парочка, сошедшаяся в контрольной точке, чётко рассчитанной подгадавшим время двойником, ещё пару метров, пролетела сцепленная силой переданной Зоро инерции, после чего, растеряв разделённое на двоих ускорение, зацепила разбросавшимися руками и ногами землю, в результате чего, была вновь разделена, вынужденная кубарем проделывать оставшийся путь, окончившийся столкновением с обломками заграждения и валяющимися в грязи, створками главных ворот, бывшей резиденции пиратов Арлонга.
- Что там произошло? - рывком разворачивая корпус, в сторону поднявшегося в воздух облака пыли и высохшей под знойным солнцем извести, требовательно произнёс шиноби, едва разбитой за его спиной плитки, с хрустом коснулись, ботинки, подобно своему создателю, плавно приземлившегося клона. - Почему позволил подняться? - задал он было, следующий вопрос, толком не получив ответа ещё и на первый, однако так и не позволив повернувшемуся к нему напарнику, даже открыть рта, дёрнул головой, аннулируя необходимость отвечать, то ли не желая знать подробностей, то ли попросту вспомнив, что после рассеивания техники, в этом и вовсе не будет смысла, благодаря принципу передачи накопленных воспоминаний. - Не важно. Ранения заметил?
- Думаешь двенадцатый? - как будто облегчённо выдохнув, выравнивая до сего момента, учащённое сердцебиение, предположил тот, подтверждая собственным мнением, намёк и без того, уверенного в безошибочности сделанного вывода Итачи, вынимающего из внутреннего кармана, компактную записную книжку со старательно стёртой с обложки, символикой морского дозора.
- Характер ранений соответствует полностью, - чиркнув пару аккуратных строк на чистом листке, кивнул шиноби, вновь пряча письменный набор. - Странно конечно, что он выжил после такой встречи, и ещё более странно, что выжил после знакомства с его клинком, однако у двенадцатого всегда были не до конца ясные мотивы. Он вполне мог пощадить, кого-то похожего на самого себя. Похоже девяносто шестым, нужно будет заняться плотнее.
- Придётся оповестить четвёртое подразделение, - вставил логичное продолжение, скрестивший руки на груди клон. - После недавних событий, он не должен был переходить Рэд-Лайн ещё как минимум три месяца, без соответствующего оповещения контрольной группы.
- Сколько прошло? - вновь взял инициативу оригинал, уже самостоятельно прикидывая в голове, среднестатистическое время до переходного пункта и все сопутствующие этому факторы и погрешности.
- Не больше пары дней, - без заминки, отзеркалил клон. - Если выйдешь не позднее завтрашнего утра, можешь самостоятельно его нагнать, при условии конечно, что центр пришлёт оперативный ответ, - с сарказмом проинформировал он, скосив глаза в сторону самого себя, а затем как будто только только догадавшись, о явном и весьма ощутимом недостатке плана, со вздохом добавил. - Я конечно могу остаться здесь с Нами и Нодзико, однако в случае, если двенадцатый откажется сотрудничать......
- Мне потребуется весь свой потенциал, - закончил Учиха, начатую его копией, логическую цепочку. - А то и что-то помимо этого.
Прикрыв глаза, полагаясь на стоящего рядом клона, Итачи тяжело вздохнул, подводя неутешительный итог всей дискуссии, предполагающий в лучшем случае, пятидесятипроцентную вероятность успешности, возможной двухходовки, однако так и не найдя, кажущегося вполне возможным, элементарного выхода из сложившейся ситуации, где его в который раз разрывают между семьёй и обязательствами, нервно тряхнул головой, отбрасывая в сторону, туманящие здраво рассуждающий мозг, въедливые мысли, неотъемлемо связанные, с крайне болезненными для него ассоциациями и следующими за ними по пятам, призраками, безвозвратно ушедшего прошлого.
- Сначала Нодзико и Нами. Их безопасность и благополучие. Затем Арлонг и эти четверо, а уже после, всё остальное, - заслышав, начавшиеся наконец в недрах завесы, возню и сдавленные стоны, вздёрнул дозорный веки, демонстрируя покосившемуся на него клону, полностью лишённый альтернатив и сомнений в принятом решении взгляд. - Плевать на приказы и правила. Больше, я девочек одних не оставлю, пока не буду полностью уверен, в их безоговорочной защищённости, - твёрдо заявил, шагнувший вперёд, не ясно кого больше старающийся убедить, наследный Учиха, на ходу устремляя взор, вновь побагровевших радужек, со слившимися воедино, непроницаемо чёрными фрагментами кланового признака, в глубь, никак не желающего рассеиваться облака пыли, скрывающего единственное оставшееся препятствие, на пути к полноценному воссоединению, с людьми, от которых многие годы назад, он сознательно отстранился, как оказалось, наивно надеясь защитить от вечно следующего за ним, разрушительного урагана событий, неизменно затягивающих его с головой, вынуждая причинять боль, всем и каждому, к кому он когда либо привязывался. - Хватит с меня, компромиссов.