По просьбам читающей публики, сегодня продолжаю листать страницы старого «дембельского» альбома 1986 года. Напомню, что вернувшись после службы в рядах СА в мае того же года, я решил уже тогда не ограничиваться традиционным выпуском своего армейского альбома с фотографиями и рисунками о двух годах «боевой» жизни, а замахнуться, понимаешь, на «нашего Шекспира», – то есть описать все свои на ту пору 20 лет жизни. Сегодня своими же глазами (но 38-летней давности, когда мне было 20 лет) возвращаюсь к написанному тогда, и обращаю взор на школьные годы, проведенные ещё в старом здании пензенской средней школы №35…
«Итак, 1 сентября 1973 года началась школьная жизнь – очередной этап в моей жизни. Скажу сразу, с самого её начала я не питал к учёбе особых любовных чувств, не ощущая её сердцем, но понимая её необходимость.
Первые три класса окончил с неплохими итогами: почти не было троек, – скорее, больше пятёрок. В эти годы я ещё «позволял» себя контролировать родителям. В свободное же от школы время рвался на улицу, к своим новоиспечённым друзьям-одноклассникам – Серёге Матыгулину и Димке Мышлявкину. Каждый погожий вечерний час мы «выбивали» для своего любимого увлечения: игры в хоккей! Для меня это были счастливые часы спортивного азарта и не всегда удачных попыток доказать своё преимущество в турнирном споре за звание лучшего вратаря нашей тройки.
Помню, в день рождения мне подарили хоккейную клюшку «ЭФСИ», которая по нашим юным соображениям считалась одной из самых престижных и модных тогда. От подарка был вне себя от счастья! Каково же было моё потрясение, когда выйдя в тот же день на наши хоккейные баталии, с первого же удара по шайбе разнёс эту «фирменную» клюшку в щепки (точнее сказать, от неё отвалился крюк). Долго ещё потом в своей душе я не мог забыть такого потрясения и возмущения…
Примерно в это же время, в 1974 году, чтобы развить дальше музыкальные способности (признали ведь наличие музыкального слуха!), родители (а отец у меня был музыкантом) устраивают меня в детскую музыкальную школу №2 на класс скрипки.
До сих пор стыдно вспоминать неземные мучения всех преподавателей, которым выпала такая «честь» – учить игре на скрипке, и музыке вообще, такого ленивца и полную бездарь по отношении к нотной грамоте, каким тогда был я…Вот, что значит – не иметь желания к какому-то делу! Само напоминание о скрипичных занятиях у меня вызывало страх и жуткое волнение. А больше всех «досталось» от меня молодой, очень миловидной и обаятельной Вере Сергеевне Кузнецовой, – сколько она со мной намучилась и потеряла нервов, одному мне известно! Правда, иногда у меня получались и свои музыкальные «шедевры»…
Как-то на одном из занятий я должен был сыграть две совершенно разные по характеру музыкальные пьески. Как это часто бывало, когда до урока в музшколе оставалось совсем немного времени, я только начинал раскладывать свои нотные листы, чтобы уж знать и быть в курсе того, что же на сегодня мне задали. И вот, за считанные до занятий часы я попробовал со спеху проиграть, и сразу выучить две заданные на дом небольшие мелодии. Придя на урок, я с деловым видом достал скрипку, сделал важную музыкальную паузу и артистично попросил аккомпанемент…
Играл я, наверное, минут 7-10. Бедная аккомпаниаторша, уже не знавшая, в какие ноты смотреть, играла наугад, импровизируя, стараясь понять, где же я играю. Как ни в чём не бывало, я продолжал своё дело, глядя на улыбающегося преподавателя и уверенно думая, что сегодняшний урок так удачно складывается, и мне будет чем похвалиться дома… Наконец-то, доиграв таким образом до конца, вдруг увидел неопределённое лицо аккомпаниаторши и… услышал веселый и заразительный смех Веры Сергеевны, которая дала нам понять, что только что прозвучавший «шедевр» был не чем иным, как неразрывно спаянным номером, состоявшим из двух разных пьес, которые задавались на дом. Только тогда я понял, что в спешке и волнении перескакивал с одной мелодии на другую. Настроение моё, конечно же, сразу изменилось, но услышав весёлый смех своих музыкальных учителей, и самому было не удержаться. Ещё долго смеялись, а уж потом – «рукой подать» до конца урока, что в такой ситуации было спасением…
Поняв всю бесперспективность 2-х лет музыкальных скрипичных занятий, меня перевели на класс… контрабаса. Но и там я долго не задержался, – спустя год навсегда оставил эту школу, в которой проучился три долгих, но, увы, бесплодных года. Вот так и завершилась, не успев и начаться, моя «бурная» музыкальная карьера…
Тем временем, школьная жизнь в 35-ой, на улице Герцена, текла своим чередом. Быстро пролетели 4 и 5 классы, ничем особо примечательным не отличившиеся (если не считать того, что участвуя в одной глупой потасовке, я искривил свой до того прямой и красивый нос). Учиться стал несколько хуже, – начала проявляться неприязнь ко всем точным наукам и, в первую очередь, к трудно понимаемой алгебре. Уже с пятого класса я так запустил этот предмет, что вплоть до десятого так и не «врубился» в эту точную науку. Зато по гуманитарным предметам у меня по-прежнему стояли твёрдые четверки…
Все погожие дни мы продолжали проводить с клюшками или с мячом, ни о чём другом и не мечтая. Но вот, наступил тот самый «трудный переходный» возраст, многое изменивший, как во мне, так и в моих ровесниках-одноклассниках. Это были 1978-80 годы, 6-8 классы. Во мне случилась какая-то революция, коснувшаяся почти всех сторон прошлой жизни. Изменения коснулись меня как внешние, так и внутренние. Стал другим голос; вместо бывшего писклявого и высокого, меня вдруг появился «блатной» бас, а всё лицо основательно покрылось угрями. Это для меня стало настоящей трагедией, предметом постоянных насмешек одноклассников. Я торопливо искал пути избавления от угревой сыпи, но все они оказались бесполезными. Наша бывшая хоккейная «тройка» постепенно распалась.
Вследствие всего этого я стал больше времени проводить дома, избегать улицы, да и вообще, превратился в малообщительного и нерешительного, замкнутого в мире своих увлечений и интересов, человека. Как ни странно, но этот уход в себя даже в определенной мере положительно сказался на моем будущем… Именно тогда я начал увлекаться современной молодёжной музыкой, «помешался» на иностранных журналах, тратя кучу денег на их приобретение. Начал переписываться со сверстниками из других стран соцлагеря (Болгарии, Венгрии, ГДР). Чаще стал ходить в кино, но теперь уже не только на приключенческие и остросюжетные фильмы, но и картины про любовь… Именно в то время и родилась моя мечта стать киноактёром, – помню, даже поклялся себе в том, что в будущем им обязательно стану. Начал собирать открытки с артистами кино (а ведь ранее собирал фото хоккеистов сборной СССР), и набрал их большое количество (только где они сейчас?!).
Моим кумиром в те годы был Андрей Миронов, и я старался во многом подражать ему. Подкупали его легкость в поведении, голос, «словарная импровизация» и, наконец, эксцентричность. До сих пор эксцентрические комедии остаются моим любимым киножанром…
Правда, такой уход в себя, от подвижной жизни в сторону более «умственной», на учёбе никак положительно не отразился. Единственным моим «удовольствием» тогда были диктанты по русскому языку, с которыми я почти всегда справлялся на «отлично» (мама ведь долгие годы была учителем литературы и русского языка). А в остальном всё было по-старому – четвёрки, тройки, двойки (по алгебре)…
В 1980 году любовь к хоккею несколько поутихла, и я во всю «ударился» в футбол. Помню, посмотрев 15 июня товарищеский матч сборных СССР и Бразилии в Рио-де-Жанейро по телевидению с легендарной 130-тысячной «Мараканы», который закончился тогда нашей сенсационной победой, буквально заболел с тех пор этой игрой! Не пропускал ни одной футбольной трансляции, а уж игры международного уровня были для меня настоящими праздниками. Начал постепенно собирать и футбольные еженедельники, фотографии с составами команд, брошюры, – в общем, всё, что так или иначе было с ним связано. Конечно, сейчас мой пыл несколько поутих, но я и сегодня по-прежнему неравнодушен к футболу.
Примерно в то же время, в начале 80-х годов, мы с одноклассниками, в порыве бурных страстей, каждый урок физкультуры проводили в футбольных «сражениях». Бывало, какой-нибудь новоявленный «Ювентус» (а названия команд мы тогда меняли, как перчатки) спокойно и в порядке вещей выигрывал в 30-градусные морозы на скользком льду хоккейных «коробок» у знаменитого «Ливерпуля» со счётом 23:17. А в следующем матче уже «английский» клуб громил «Ювентус» 15:6 и выходил в следующий «этап соревнований»…
На следующее утро в классе уже пестрела газета «Футбольные вести», «издававшаяся», конечно же, под эгидой ФИФА, и дававшая полную и исчерпывающую информацию о вчерашней встрече, а также с далеко не футбольными комментариями писавшая о событиях, происходивших с «игроками» вне их «спортивной жизни».
Поглощённого этим спортивным бумом, меня потянуло на журналистику. С тех пор в классе стали появляться футбольные и финжербольные «издания». Мною изобретённая игра «финжербол» какое-то время пользовалась популярностью в классе, но просуществовав недолго вследствие своей примитивности, была сметена другими, более серьезными, увлечениями.
Ну, а самая первая моя школьная «газета» начала «выпускаться» ещё в 7 классе. Понятно, что все эти журналистские опыты были несерьезными, однако, они зародили определенные литературные и писательские наклонности. И таков был главный положительный итог того самого ухода в себя, который произошел с наступлением того самого трудно-переходного возраста. Отрицательной же стороной того периода являлось то, что я стал менее подвижным, недостаточно развитым физически, ухудшил зрение, – всё это соответственно сказалось и на будущем, особенно, на службе в армии.
1981-82 годы. 9 класс. Я становлюсь более серьёзным, спокойным и пунктуальным, но, вместе с тем, и эмоциональным. Учусь точно по часам распределять своё время. Появляются первые критические и более осмысленные взгляды на многие стороны действительности. В школе учусь нормально, однако, ниже своих возможностей. Увлекаюсь эстрадной музыкой и кино. Основные кумиры того времени: шведская группа АББА, французские звезды кино Ален Делон, Жан-Поль Бельмондо, Анни Жирардо. Достаточно сказать, что вышедший в 1980 году фильм «АББА» я с большим удовольствием посмотрел 7 раз, и до сих пор остаюсь поклонником этой, пусть уже и распавшейся, великолепной четверки.
Свой учебный год в выпускном классе начинаю с твердым намерением поступать в театральный институт, и всю вторую его половину провожу «под флагом» подготовки к летним московским экзаменам. Учёба в школе остаётся на втором плане, – живу лишь предстоящими творческими экзаменами. Бурно штудирую подобранные стихи, басни, учу прозу. Повышается интерес к литературе. И на выпускных экзаменах неожиданно (но и неслучайно) получаю пятерки по литературе, русскому языку, истории и обществоведению. Правда, в аттестат идут, всё же, четверки, так как экзамены – это одно, а оценки, полученные за период всего учебного года – уже другое, они имеют бОльшую цену.
Ну, а на следующий день после школьного выпускного вечера я на самолёте Ан-24 вылетел в Москву с твердым намерением стать артистом…»
