In Memoriam
6 июня – Международный день русского языка, и, полагаю, что в этот день следует вспомнить рыцарей русского слова; тех, кто свою жизнь отдал обучению грамотности студентов-филологов. Сегодняшний дифирамб выпускники отделения русской филологии КуГУ/СамГУ посвятили Льву Григорьевичу КОЧЕДЫКОВУ (22.05.1930 – 19.04.2016), доцент кафедры русского языка, один из первых сотрудников возрождённого в 1969 году классического Куйбышевского государственного университета. Текст был написан к 85-летию Льва Григорьевича и опубликован в «Свежей газете. Культуре».
Фразеологический этюд, или Объяснение в любви
Его имя в памяти почти у всех филологов-русистов, выпускников старшего поколения и не столь давнего прошлого, вызывает вполне определенные ассоциации. Это – знаменитые диктанты, тайны транскрипции, языкознание. И, конечно, фразеология – давняя научная страсть Льва Григорьевича, которая воплотилась не только в информативных, во многом уникальных словарях («Краткий словарь иноязычных фразеологизмов» (М., 1995, 2000, 2005); «Краткий словарь библейских фразеологизмов» (Самара, 1996-1997; 2006), но и в многолетней работе студенческого семинара.
Подбирая штрихи к портрету Льва Григорьевича, мы задумались: как выглядел бы этот портрет, если бы его создавали, например, в виде латинских крылатых изречений? И каждый бы смог добавить в эту мозаику свой фрагмент.
Ab ovo («с начала»)
Он не любит говорить о себе, избегает беседы с журналистами, никогда не подчеркивает свои научные и педагогические достижения (хотя, поверьте, они весьма разнообразны). Лев Григорьевич пришел на кафедру русского языка в 1969 году из Балашовского педагогического института Саратовской области, открыв таким образом свою страницу в книге лингвистической русистики КуГУ-СамГУ одновременно с возрождением самого университета.
А linea («с новой строки»)
Диктанты Льва Григорьевича стали легендой, а многие ученики, работающие в школе, пользуются ими до сих пор. Кто там шел в чёрных чёботах и жёлтом шелковом капюшоне? Неизвестно. Зато известно, что одна из самых нежелательных оценок Льва Григорьевича называлась так: «Чудовищно!» (сравните: сегодня среди коллег все более популярной становится оценка «Ладно»…).
Cum grano salis («с крупинкой соли; остроумно, с умом, с оговорками»)
Лев Григорьевич – воплощение мудрой иронии, скрытой, как тайная пружина. Колоритный и несуетливый, он кажется каким-то удивительным медиатором-проводником между раблезианским весельем кафедры литераторов и возвышенной чопорностью лингвистов. Ни тени улыбки, неподражаемая интонация… И вот, пожалуйста: обыденное поворачивалось разными гранями, вызывало смех: «А когда же мы передохнем, Лев Григорьевич?» – «Ну, идите, передыхайте...»
Debes, ergo potes («должен, значит можешь»)
Он тот, кто самим фактом своего общения доказывает единство нравственности и науки. Поэтому в присутствии Льва Григорьевича даже заядлым лентяям было стыдно обнаруживать неуважение к предмету. И все понимали: этот ироничный и элегантный педант будет требовать соблюдения правил письма и устной речи в равной степени и от студентов, и от высокого начальства. Легко представить, как Лев Григорьевич возьмет ручку и бесстрашно исчеркает красными чернилами текст какому-нибудь значительному лицу.
Ex ungue leonem pingere («по когтям узнаю льва»)
Без докторской степени, громких званий и регалий, Лев Григорьевич выглядит настоящим профессором. Вовсе не из-за роскошной седой шевелюры и не из-за мнимой рассеянности, которую он сам часто иронически поддерживал, подыгрывая нашим стереотипам: филологи якобы витают в интеллектуальном поднебесье и не думают о быте. И не потому только, что его речь в своей простоте и безупречности казалась трансляцией из ХIХ столетия. А потому, что ему авторитет не надо было доказывать или зарабатывать, – это была непререкаемая данность, которая проявлялась во всем облике. Выглядит? Нет, не просто выглядит. Он и есть настоящий Профессор, то есть, согласно средневековому университетскому определению, Учитель. Тот-Кто-Может-Всё-Разъяснить. Все темные места и белые пятна.
Nota bene («обрати внимание; заметь хорошо»)
Воспоминания о студенческой жизни у филологов СамГУ, разумеется, разные. Подчас настолько разные, что иногда кажется: рассказы о факультетской жизни принадлежат не просто другому поколению – жителям другой планеты. Увы, в последнее время это ощущение усиливается. Но все же сохраняется и нечто общее, неотменяемое, как солнце после грозы, течение Волги или вкус хлеба. Обеспечивает такое единство поколений и чувство неких общих координат, нравственных и профессиональных, именно он, Лев Григорьевич Кочедыков.
Per aspera ad astra («через тернии к звездам»)
Его можно в буквальном смысле назвать так: Человек с ключом. Человек-Пропуск. Приходя на первый курс (а кто-то встречался со Львом Григорьевичем уже на подготовительных занятиях при поступлении в университет), мы получали возможность обрести «путевку в жизнь». Отметка, поставленная его рукой в зачетке, во многом определяла дальнейшее студенческое реноме. Определяла справедливо и – «на вырост». Если выразиться высокопарно: он мог подарить крылья.